– Значит, только желудок подводит, да? – едко поинтересовался Кент.
Сэди одарила его убийственным взглядом и въехала на парковку.
– Вы решили подразнить меня именно сейчас? Когда я пытаюсь припарковать на этом пятачке ваш танк?
Она вернулась к нелегкому занятию. Ощущала себя так, будто пытается втиснуть здоровую металлическую зверюгу в спичечный коробок. И ей, оказалось, неожиданно приятно получить одобрительный кивок Кента.
Едва Сэди заглушила двигатель, Кент рывком открыл дверь:
– Вы пойдете?
– Нет, у меня все в порядке.
– Чего-нибудь надо?
– Я захватила кое-что с собой.
Спустя пару минут Кент вернулся, нагруженный таким количеством углеводов, которого хватило бы до конца дней. Она же ощущала приступ гипогликемии от одного только взгляда на все эти свертки.
– Вот, – сказал он, бросая ей пакетик «Твистиз» [9]. – Я и вам пакетик прихватил.
«Твистиз»! Боже мой, он собирается есть «Твистиз» – ее единственную слабость – прямо у нее перед носом. Сэди отодвинула яркий пакетик подальше.
– Спасибо, но у меня другие предпочтения. – Она показала пучок стеблей сельдерея.
Кент скорчил физиономию, открывая «Твистиз».
– Вы собираетесь питаться сельдереем?
Он произнес «сельдерей» так, словно это были потроха или нутряное сало.
– Это здоровая пища, – возразила она и уже приготовилась прочитать ему лекцию на тему преимуществ правильного питания, как ее обонятельных рецепторов достиг аромат проклятых углеводов, и нить мысли прервалась.
И как только искусственный аромат добавок и консервантов может быть настолько изумительным? Желудок скрутило. Громко. Кент вскинул бровь.
– Кажется, ваш желудок просит предоставить ему слово.
Сэди запихала стебель сельдерея в рот и завела машину, чтобы удержаться от настойчивого желания схватить яркие оранжевые хлопья «Твистиз».
– Я слишком часто прислушивалась к желудку и именно потому достигла теперешних размеров, – раздраженно возразила она, выезжая со стоянки.
Немного повеселев после перекуса, Кент окинул Сэди критическим взглядом, подумав, что на его вкус она выглядит чертовски привлекательно. Он встряхнул головой. Западные женщины всегда его удивляли. Их жизнь была настолько устроена и безбедна, что им ничего не оставалось, кроме как беспокоиться по совершеннейшим пустякам.
– Пожалуйста, только не говорите мне, что собираетесь питаться сельдереем все три дня.
Она гневно посмотрела на него:
– А вам-то какое дело?
Кент удостоил ее презрительным взглядом. Только подумать, всего два года назад он пытался выживать и делать свою работу на линии огня, а теперь вынужден беседовать о свойствах сельдерея с чокнутой дамочкой со слабым желудком, но, очевидно, сильным мочевым пузырем!
– Думаю, это делает вас капризной и раздражительной.
Сэди посмотрела на дорогу, потом снова на него. На его пальцах и губах налипла пыльца оранжевых хлопьев. Вся эта соблазнительная картина вызывала желание слизнуть крошки, узнать, каков он на вкус под слоем сыра и соли. В животе снова заурчало, потекли слюнки. И вовсе не сельдерей тому причиной. Вероятно, даже не «Твистиз».
– Нет, – решительно отвергла она его предположение. – Вы и ваши проклятые «Твистиз» делают меня капризной и раздражительной.
– Полагаю, это означает, что и от «M&M’s» вы отказываетесь?
Сэди едва не простонала вслух. И как, скажите на милость, ему удается держать себя в такой потрясающей форме? Ей казалось, что при одном только взгляде на столь знакомые шоколадки жировые клетки на ягодицах начинают размножаться в геометрической прогрессии.
– Спасибо. Меня вполне устраивает сельдерей.
Кент пожал плечами и сказал, подбрасывая кусочек «Твистиз» в воздух и ловя его ртом:
– Как скажете.
Раздавшийся хруст, к счастью, заглушил еще один обиженный вопль ее желудка.
К тому времени, когда они пересекли границу штата и прибыли в Куннамуллу, Сэди полностью выбилась из сил. Она была сыта по горло сильным и молчаливым попутчиком, весь день что-то жевавшим, читавшим, спавшим, слушавшим музыку, поглотившим на ланч две булочки и огромный бумажный стаканчик кофе со льдом. Он презрительно проводил взглядом ее салат и стаканчик диетической колы. И все это с минимальным количеством слов. Ей очень хотелось принять душ. А потом оказаться в постели. Неоновый свет вывески мотеля, сообщавшей о наличии свободных мест, ее чрезвычайно обрадовал.
– Это подходит? – поинтересовалась Сэди у компаньона.
– Отель как отель.
Она припарковалась неподалеку от стойки администратора.
– Будьте добры, нам необходимо два номера.
– Простите, но у нас остался лишь один свободный, – извинилась администраторша.
– Ох, – пробормотала Сэди, ее плечи поникли.
Женщина взглянула на Сэди, потом на Кента, потом опять на Сэди и просияла:
– Но в нем две кровати.
Кент открыл рот, чтобы сообщить администратору, что они отправятся в другое место, но Сэди его опередила:
– Берем.
Он удивленно моргнул.
– Уверен, в городе есть еще отели, в которых нам могли бы предложить два отдельных номера.
– Я с вами согласна. Хотите устроить поиски, желаю удачи. Я полностью вымоталась. Отсидела задницу. От одной мысли о необходимости вернуться в машину хочется завыть.
Кент взглянул в ее огромные глаза. Она действительно выглядела смертельно уставшей, а ведь провела весь день за рулем, и ни слова жалоб.
– Хорошо. Я посплю в машине.
Сэди выгнула бровь, сомневаясь, что размеры заднего сиденья подойдут мужчине его габаритов.
– Знаете, мы с вами взрослые люди. В номере две кровати. Обещаю не подниматься за полночь и не пытаться вас обольстить.
Кент одарил ее усмешкой. Первой за весь день.
– Ага, теперь-то вы воспользуетесь ситуацией. Зря, что ли, неглиже брали?
Сэди с удивлением обнаружила, что за его настороженным молчанием, оказывается, скрывалось какое-никакое чувство юмора.
– Ой, только посмотрите! А он и улыбаться умеет!
Кент подавил еще одну улыбку.
– Не обольщайтесь, не часто.
Сэди с отсутствующим видом помассировала шею, слишком уставшая, чтобы продолжать пикировку.
– Прекрасно, крутой парень, спи в машине. Только не надо завтра стонать, когда шея не будет сгибаться.
– Мне приходилось спать в куда более неудобном положении. На передовой нет пятизвездочных отелей.
