— А что мне прикажешь делать? — мужчина ухмыляется одной половинкой губ. — Бегать и кричать как елейная барышня? Если тебе, конечно, очень надо, то могу ради проформы и покричать, — мужчина, прокашлявшись, наиграно поднял руки вверх и парадируя тонкий голос закричал: Помогите! Спасите! А-а!
Громов замолчал и глянул на меня приподняв одну бровь, дескать: правильно? А мне от этого ничуть не смешно. В другой ситуации, конечно, но точно не сейчас.
— Я не хочу замерзнуть здесь насмерть, — от холода, а может и от нервов в придачу меня начинает бить озноб.
— Не замерзнешь, — он снимает свое пальто и набрасывает мне на плечи. Ты почему в одном платье выскочила. Разве не знала, что здесь холодно? — спрашивает, помогая натянуть мне на руку рукав.
— Знала. Но я ведь не думала, что мы здесь застрянем, — я поплотнее закутаюсь в пальто, так как уже начинаю замерзать и первыми делом, в принципе, как обычно, страдают мои голые конечности, от чего я начинаю перетаптываться с ноги на ногу.
Заметив это Громов смотрит вниз на мои ноги и зависает, словно выпадает из реальности. Взгляд его настолько беспристрастный, что трудно понять, о чем он сейчас вообще думает.
— Ты что, без колгот? — он нервно сглатывает и поправляет галстук.
Наверное, он так смотри, потому что мысленно ругает меня за лёгкую одежду.
— Без, — отвечаю я, не понимая плохо это или хорошо. — В здании ведь тепло, а когда убираешь, то вообще жарко.
Проходит меньше минуты гробового молчания, повисшего, между нами, после чего мужчина приподнимает меня словно пушинку над полом и усаживает сверху на одну из бочек. Охаю я и чувствую, как моя пятая точка приземляется на деревянную поверхность.
Что вы делаете? — я упираюсь руками в его плечи, так как его голова оказывается где-то в районе моего живота.
Это все выглядит интимно-пугающе.
— С пола холодом тянет, — говорит с тихой хрипотцой в голосе, — сиди так, — снимает мои балетки и отбрасывает их в сторону, затем его теплые руки касаются моих ледяных ступней, от чего я невольно вздрагиваю. — Не дергайся и держись за меня, а то упадешь, — он начинает дышать теплым воздухом на мои ступни и растирать их своими горячими руками.
В этот момент по моему телу пробегает разряд тока от чего я сжимаюсь словно пружина. Совершенно не понимая, что со мной сейчас происходит и как мне на это все реагировать.
— Застегни пальто, — недовольно мотает головой Громов.
— Егор Владимирович? — тихо шепчу я, пытаясь одной рукой словить пуговицу, так как другой держусь за его плечо. — А вы Виталика за это не уволите? — осторожно спрашиваю.
— Не уволю, — отвечает почти рыком. — Хитрая ты лиса, — прищуривается.
— Егор Владимирович?
— М-м-м? — не поворачивая голову в мою сторону он продолжает активно согревать мои ноги. И к этому процессу он подходит с такой ответственностью, словно это стратегическое задание на секретном объекте.
Пользуясь ситуацией, что сейчас мужчина ничего не видит я подаюсь вперед и прикрыв глаза наклоняясь над его головой. С воздухом втягиваю запах его туалетной воды, которая тут же начинает резать мой нос.
— У вас очень горький парфюм, — я открываю глаза, несколько раз моргаю и пытаюсь отвести взгляд куда угодно, но все равно возвращаюсь взглядом к мужской спине в темно-сером пиджаке.
Все-таки какие у него широкие плечи. И мышцы такие твердые, что их рельеф ощущается даже через шерстяную ткань пиджака.
— Не нравится? — мужчина поднимает голову и смотрит на меня, вопросительно приподняв бровь.
— Нет. И кажется у меня на него — апчхи! Аллергия.
— Это подарок. Этот парфюм мне подарила одна милая особа, — говорит и смотрит с вызовом так, будто бы ждет от меня каких-то эмоций.
— Значит у нее дурной вкус, — вылетает из моего рта. — Апчхи!
— А может это у тебя на меня аллергия? — он останавливает свои действия руками и ехидно улыбается.
Я отрицательно мотаю головой и рывком отвожу глаза в сторону.
Позор. Просто позор Аня, так рассматривать взрослого чужого мужчину, да еще и хамить ему при этом. Человек, можно сказать, спасает тебя от переохлаждения, а ты совсем неблагодарная.
— Ну все. Вроде бы ноги согрелись, — Громов, наклоняясь, поднимает с пола балетки и одевает мне их обратно на ноги, а мне сразу становится так холодно.
Он что обиделся? В душе поселяется чувство тотальной потери. Нет, нет, нет. Я не хочу так. Пять секунд назад. несмотря на всю ситуацию, в его руках было так хорошо и уютно. А сейчас так одиноко. Холодно. Я бы даже сказала — грустно.
— Егор Владимирович, — я решаю быстро исправить эту ситуацию. — Не отходите и не отпускайте меня, пожалуйста. Я боюсь, что скачусь с этой круглой бочки, — говорю практически приказным тоном и смотрю при этом куда-то вниз.
— Она широкая. И если что я словлю, — хмыкает он и делает шаг назад.
— Нет, — почти вскрикиваю я, наклоняюсь вперед и ловлю его за плечо, нагло притягивая ближе к себе — осмелела, блин. — Не отходите. Я буду за Вас держаться.
Господи, что я творю? Сама себе поражаюсь.
Через секунду я взглядом встречаюсь с Громовым. Мужчина молча подходит ближе, а я судорожно выдыхаю, так как чувствую, что он сжимает мою ногу своей рукой и медленно ведет ею вверх к колену. Его рука двигается очень осторожно, нежно поглаживая мою кожу. И в этот самый момент я вижу, как в его глазах вспыхивает ничем не прикрытая, бесстыжая, откровенная похоть.
Ой, мамочки! Я, наверное, сейчас ослепну от стыда. Щеки сразу же начинают гореть огнем. К горлу подкатывает паника.
Ну а что ты хотела, Крылова? Сама же вешаешься мужику на шею.
— Не
