Джин едва не застонала, вспомнив об испытанном наслаждении, и, спохватившись, отогнала непрошеные воспоминания и повернула голову к иллюминатору. Скоро посадка, строго напомнила она себе. Хватит думать о том, что случилось прошлой ночью, пора смотреть в будущее. Впереди несколько недель отдыха и блаженного безделья, и теперь, когда я избавилась от тирании Феликса, я тем более не допущу, чтобы один досадный эпизод испортил мне весь отдых.
И все же образы минувшей ночи не давали ей покою. С Дереком Джин решалась на то, чего никогда не допускала с Феликсом, даже когда они только что поженились. Впрочем, когда Феликс соблазнил ее, она была совсем неопытной, а уж когда забеременела, была только счастлива принять его предложение.
Джин вздохнула. Однако ничем нельзя оправдать то, как она вела себя прошлой ночью. Она оказалась в постели с Дереком вовсе не потому, что хотела самой себе доказать, что еще может быть желанна мужчине. Нет, она отдалась Дереку, потому что хотела этого, хотела ответить на его страсть – вот что хуже всего.
Подхваченная водоворотом чувств, не испытанных доселе, она ни на миг не задумалась, хорошо поступает или дурно. Когда Дерек сорвал с себя куртку, Джин поразилась самой себе, обнаружив, что лихорадочно помогает ему снять футболку. Она не могла дождаться, когда он разденется, изнывала от желания увидеть Дерека нагим, коснуться его, и, когда она наконец обхватила руками его обнаженные мускулистые плечи, голова у нее пошла кругом от нетерпения.
Дерек одним движением сдернул с Джин бюстгальтер – и в следующее мгновение уже целовал ее полные груди, лаская языком нежные отвердевшие соски. А потом с ненасытной жадностью вновь припал к ее губам, и Джин прильнула к нему, впивая кожей горячую твердость его широкой груди.
Отчего-то она совсем не помнила, как они очутились в постели, как она, дрожа от предвкушения, помогла Дереку стянуть ботинки и джинсы… зато слишком хорошо помнила, как ее опьяненный взгляд скользил по его мужской наготе. Опьяненный! Губы Джин дрогнули. Да, она и вправду была пьяна, и не только от спиртного.
Но был ли так же пьян Дерек? Тогда казалось, что это так, но теперь Джин не могла отделаться от мысли, что он-то очень хорошо осознавал, что происходит. Она и сейчас помнила, как Дерек, лаская ее бедра, подцепил большими пальцами край трусиков – и одним резким движением сдернул их.
После этого они совсем обезумели. Вспомнив об этом, Джин чуть не застонала. Когда, в каком страшном сне успела она превратиться в незнакомку, которая бесстыдно отдавалась губам и языку мужчины, наслаждаясь ласками, о которых до тех пор лишь читала в романах? Неужели она и вправду широко раздвинула ноги, выгнувшись навстречу опытным движениям его языка, и взмыла к самым вершинам упоительного безумия? И неужели это она блаженно вскрикнула, когда Дерек наконец вошел в нее, и обвила ногами его талию, со стоном умоляя его не медлить?
Да, так и было: она, ничтожная и распутная тварь, сходила с ума от желания отдаться Дереку, поощряла его стонами и вскриками – сейчас Джин даже не верилось, что она могла так себя вести. Весь мир для нее исчез, замкнулся в том, что делал с ней Дерек… И, когда наслаждение достигло предела, он – Джин помнила это – запечатал поцелуем сладостный крик на ее губах.
Вконец раздавленная этими воспоминаниями, Джин мрачно гадала: неужели мужчина после подобной ночи чувствует те же угрызения совести, что и женщина? Нет, скорее всего нет – ведь иначе Дерек, когда все закончилось, не признался бы ей, что никогда не испытывал ничего подобного…
Вертолет вдруг резко ухнул вниз, и Джин вцепилась в кресло, вызвав у пилота сочувственную усмешку.
– Прошу прощения, – извинился Димитрий, – но мы вот-вот сядем, а вас никак не добудиться.
Джин удивленно взглянула на него.
– Я не спала.
– Да ну? Глаза-то у вас были закрыты. Да не беспокойтесь, я никому не скажу.
Джин решила не спорить. Пусть лучше думает, что она спала, а не воскрешала в памяти самое унизительное событие в своей жизни.
– Спасибо. – Ей удалось произнести это слово безразличным тоном. – Должно быть, я устала. Я… сегодня проснулась слишком рано.
И обнаружила, что Дерек исчез. Глупо, но Джин ожидала совсем другого, хотя и понимала, что это нереально. И все же, после того как они почти всю ночь сплетались в полных бурной страсти объятиях, Дерек мог бы найти для нее хоть словечко. Пусть даже это было бы «прощай».
Как бы не так. Он, судя по всему, ушел, пока Джин спала, и в душе у нее осталась унылая пустота. А впрочем, чего она ожидала? Все, что могло быть сказано, они сказали друг другу ночью, и Дерек, по крайней мере, спас их обоих от тягостной необходимости придумывать поутру тему для светской болтовни.
И все равно Джин вопреки всему гадала, куда он мог деться. Ее даже слегка позабавила мысль, что Дерек, быть может, летит домой тем же рейсом, что и она, однако его среди пассажиров «Боинга» не было.
Отогнав эти неуместные мысли, она заставила себя вернуться в настоящее. Теперь под вертолетом тянулась внизу посадочная полоса – узкая лента асфальта, с одной стороны окаймленная зеленью, с другой – песчаным берегом. Пляж цвета слоновой кости полого ниспадал к голубовато-зеленой воде, и неутомимый прибой колыхал, накатывая на берег, невесомое кружево пены.
Джин была так зачарована этим зрелищем, что почти не заметила, как вертолет коснулся земли, и осознала, что они сели, лишь когда Димитрис выключил винт.
– Добро пожаловать на Тинос! – объявил он. – Уверен, вам здесь понравится.
– Надеюсь, – отозвалась Джин, восхищенно озираясь. – До чего же красиво! Поверить не могу, что я все же добралась сюда.
– Ничего, привыкнете, – отозвался Димитрис. Он кивком указал на компанию, собравшуюся около кремового кабриолета и ярко-красного двухместного «жука». – Похоже, вас встречают со всеми почестями. Это «жук» Лотти, а кабриолет – с виллы «Левкадия». Видно, молодого Ангелиди тоже ожидают сегодня. – Встретив непонимающий взгляд Джин, он пояснил: – Так назвал когда-то свое поместье Василиос Ангелиди, а было это лет сто назад. Этот Василиос, кстати, был тот еще мошенник. Хватался за что угодно, лишь бы денежками пахло.
Джин вопросительно вскинула бровь.
– Хотите сказать, что он был контрабандистом?
– И контрабандистом тоже, – без улыбки подтвердил Димитрис. – А вот и Лотти. Давайте-ка, я помогу вам выйти.
– Джин! – Шарлотта нетерпеливо переминалась у вертолета. – Ну, Джин, скорее же спускайся! Я так хочу наконец тебя обнять!
Она и впрямь заключила сестру в сердечные объятия, и у Джин защипало глаза от непрошеных слез. По крайней мере, благодарно подумала она, Шарлотта нисколько не изменилась. Она все такая же радушная и шумная, вот только выглядит чуточку непривычно в легкомысленном топе и в белых шортах. А какая загорелая! – завистливо думала Джин, отстраняясь, чтобы получше рассмотреть сестру. Даже темные волосы Шарлотты кое-где выгорели до золотисто-песочного цвета, отчего ее прическа казалась небрежной и в то же время изысканной.
