Однако пухлые ручонки обвились вокруг ее шеи, головка малышки уютно устроилась у нее на плече, и девушка вздохнула с облегчением. Расправив плечи и высоко держа голову, Пат вышла из гостиной и направилась в комнаты, которые занимали они с Мэри. Девушка была так горда собой, словно совершила маленькое чудо.
Однако чудеса на этом не кончились. Во-первых, Патриции удалось как следует надеть на девочку памперс. Во-вторых, она ловко втиснула казавшееся совсем невесомым тельце в мягкую пижаму, обнаруженную ею в одном из ящиков, и ребенок даже не пикнул. А в-третьих, когда она укладывала Мэри в колыбельку, глаза девочки уже закрывались.
Вот что значит собраться с духом, подумала довольная Пат. Но все тут же испарилось, как только голос Шелла тихонько произнес у нее над ухом:
— Спеть ей колыбельную, или вы предпочитаете сделать это сами?
У девушки перехватило дыхание. Неужели так уж необходимо каждый раз подкрадываться и пугать ее до полусмерти? Похоже, он боится оставить ее наедине с дочерью даже на несколько минут. Пат так напряглась, что у нее даже заныли плечи. И вообще, неужели обязательно стоять так близко?
— Лучше пусть ей споет папочка, — с трудом выдавила девушка. — Я ведь для нее пока еще совсем чужая.
И она поспешно вышла из комнаты, стараясь ступать неслышно. В гостиной Пат тупо уставилась в погасший экран телевизора, недоумевая, как могла Жюли оставить такое дивное существо, как ее дочь, хотя бы на минуту.
— Заснула мгновенно...
Ну, вот опять — подкрался и шепчет на ухо, а голос такой сладкий, такой медовый!
— Вот и хорошо!..
А что тут еще скажешь? Патриция немного отодвинулась от мужчины, и сердце сразу забилось ровнее. Но не успела она успокоиться, как ее настиг новый удар, от которого сердце Патриции, да и не только сердце, а все существо ухнуло в пятки. Странно, что она вообще удержалась на ногах, услышав простые слова:
— Мы поужинаем здесь. Официант будет с минуты на минуту.
— Вы же собирались уходить, — после паузы пролепетала Патриция.
Господи, хоть бы он все-таки убрался, пусть ненадолго! Ей же нужно время, чтобы разработать свой план, а в его присутствии она просто не в состоянии спокойно размышлять. Он сбивал ее с толку, а Патриция этого терпеть не могла. Нет, это просто невыносимо!
— А вот это уже для меня новость, — заявил Шелл.
Пролистав телевизионную программу, он небрежно бросил журнал на низкий столик. Ничего удивительного: он был вовсе не похож на человека, способного весь вечер переключать телевизор с канала на канал, разыскивая, что бы такое посмотреть, а потом улечься в кровать с хорошей книжкой — разве что если не было другого выбора.
Судя по тому, что она о нем слышала, Шелл скорее помчался бы куда-нибудь пообщаться с друзьями. Причем друзьями женского пола. Линда ведь сказала, что он теперь может вернуться к привычному образу жизни. И, судя по тому, как она на него смотрела, похоже, эта дамочка не прочь была разделить с ним его развлечения.
Так почему же он не ухватится за представившуюся возможность? Одно из двух: либо он не так плох, как она о нем думает, либо — что гораздо более вероятно — просто боится оставить ее одну с малышкой.
Второе предположение было логичнее. А как только в ходе событий появлялась какая-то логика, Патриции сразу становилось легче. Может, Шелл Грэммер и ведет себя с женщинами, как последний мерзавец, но дочь свою он обожает — этого не отнимешь. А новая нянька и пробыла-то с ними всего ничего, зато уже продемонстрировала свою полную несостоятельность, так что неудивительно, что он не решается уйти и оставить девочку с неопытной дурой.
Решив все же дать ему последний шанс, Патриция ободряюще улыбнулась.
— Ну же, мистер Грэммер, не бойтесь, с Мэри ничего не случится. Я вполне в состоянии справиться с малышкой, если она проснется. Разве ваша секретарша, — Патриция намеренно сделала ударение на последнем слове, — не сказала, что теперь вы можете снова жить своей жизнью? Так почему бы вам этим не воспользоваться? Не сомневаюсь, она с готовностью поможет вам окунуться в прежний мир.
Для прислуги эти слова были просто-таки непростительной дерзостью. Пат это прекрасно понимала, но ей было наплевать. Сейчас для нее было главным — выставить его отсюда, а кроме того, услышать, как он сам, собственными чувственными устами пополнит список своих грехов.
Он и пополнил — в определенном смысле. Не сводя с девушки загадочных серебристо-серых глаз, Шелл Грэммер произнес:
— Я тоже в этом не сомневаюсь. Но попозже.
Ибо на этот вечер у него были другие планы. Сегодня он намеревался провести изыскания, чтобы выяснить, зачем она здесь. И вообще ему вдруг страшно захотелось познакомиться с Патрицией Уилл поближе, узнать, чем она живет и дышит — эта странная девушка, чопорная и одновременно поразительно женственная и чарующая.
И когда негромкий стук в дверь возвестил о прибытии официанта с сервировочным столиком, Шелл объявил:
— Кстати, я нисколько не волнуюсь. Если уж Мэри засыпает, она за ночь больше не просыпается. А нам с вами, раз уж в ближайшие несколько месяцев придется жить бок о бок, следовало бы познакомиться поближе. Моя вылазка в город может и подождать.
Патриция почувствовала комок в горле. Беспомощно следя за накрывавшим на стол официантом, девушка с ужасом думала, что вот тут-то наниматель и потребует у нее верительные грамоты. Поздновато, конечно, но вполне понятно: ее некомпетентность не могла не вызвать у него недоумения.
Ладно, с этим она что-нибудь придумает по ходу дела. Лучше бы, конечно, обойтись без собеседования, но перспектива сурового допроса не особенно пугала девушку. А вот что ее действительно задело за живое, — так это то, что Шелл практически признался, что у него интрижка с секретаршей.
«Попозже», — сказал он, имея в виду, что у него будет еще масса возможностей, чтобы отправиться налево. Какой нормальный женатый мужчина станет признаваться в таких вещах перед нянькой, да еще только что принятой на работу?
Впрочем, «нормальный женатый мужчина» — это для него сильно сказано. Обеты перед алтарем он, может, и давал, а вот соблюдать их явно не собирался. Человек, который мог поступить с ее сестрой так, как поступил Шелл Грэммер, способен на любую подлость.
— Давайте ужинать.
При звуке его мягкого, глубокого голоса по спине девушки побежали мурашки — более чем недвусмысленное предупреждение об опасности. Патриция невольно вскинула глаза и встретилась с ним взглядом. Если рот у этого мужчины был поразительно чувственным, то глаза — и подавно. Пат просто утонула в их мерцающей серебристой глубине, манившей ее так сильно, что устоять было почти невозможно.
