Слишком уж настойчивым было это желание к ней прикоснуться. Ощутить ее. Предаться триумфу другого свойства. По причинам, отличным от тех, что придумал на приеме в зале ассамблеи.
— Я, конечно, очень польщен твоим требованием поторопиться, но, может, все же стоит дать твоим родителям немного больше времени. Завтра — это тоже достаточно быстро. Согласие твоего отца…
— Нет, — оборвала она, выскользнув из его рук. — Я сказала тебе, что намерена жить само…
— Самостоятельно. Да, я знаю. Но ты не можешь стать независимой, пока он не подпишет условия.
Лиззи закрыла глаза и сжала рот. Впервые в жизни он увидел выражение нескрываемой досады, и ее лицо покраснело от неподдельного гнева. Под прозрачной косынкой на груди проступили пятна жара.
— Разве это много — иметь право голоса в решении собственного будущего? — тихо прозвучал ее голос с примесью горечи.
— Нет. Нет, Лиззи, это не много. Надо только попросить об этом нужного человека.
Она пугающе мало знала реальную жизнь.
— Конечно. Но и тогда мне все равно нужно спрашивать, разве нет?
Ее влажные зеленые глаза были решительными и в то же время удивительно беззащитными. Испугавшись ее взвинченности, Марлоу инстинктивно протянул руку, чтобы до нее дотронуться.
— Мы многому должны следовать в этом мире, Лиззи. Никто не вправе ожидать, что будет всю жизнь плыть своим курсом. Есть еще обязанности, и ответственность, и выбор, и да, даже любовь — все это диктует нам, что можно, а чего нельзя, Просто ты привыкла, чтобы все было по-твоему. — Он протянул ей, сунув в сжатые кулаки, изложенные на бумаге условия. — Прочитай на этот раз внимательно, — велел он мягко, — и я внесу все изменения, какие ты захочешь, перед тем как передать твоему отцу.
С трудом сдерживая вспыльчивость, она выхватила у него бумагу.
— Тогда зачем ты потворствуешь мне? Зачем тебе нужно, чтобы я могла распоряжаться твоим имуществом?
— Вряд ли ты распорядишься им хуже меня. Я моряк, Лиззи, а не гражданский. А ты достаточно разумная девушка. У тебя все получится.
Он провел согнутым пальцем по контуру ее подбородка и снова поразился контрасту между бесконечной мягкостью кожи и твердой линией подбородка.
На лице ее медленно расцвела улыбка, теплая и простодушная, скулы зарумянились.
Господи, как же ему захотелось ее поцеловать. Прямо здесь, на глазах ее отца и всего мира. И она это поняла. Каштановая бровь поползла вверх, подзадоривая его. На днях, скоро, очень скоро, она будет принадлежать ему.
— Как, Джейми Марлоу, — прошептала она, когда его рот опустился к ее губам, — ты стал таким сентиментальным?
К сожалению, леди Теодора выбрала этот момент, чтобы выплыть на террасу в облаке ландышевого аромата со сворой пыхтящих пучеглазых спаниелей.
— О, Элизабет, ты здесь! Идем, посидишь со мной, чтобы обсудить все детали. Я велела накрыть чай. Ты куда?
— Переодеться, мама. А потом — к приходскому священнику для заключения брака.
— Брака? Прямо сейчас? О, Элизабет, моя дорогая, нет! — Неизвестно откуда выпорхнул кружевной носовой платочек. — Нужно сделать какие-то приготовления. Как это будет выглядеть? Я не люблю, когда ты делаешь что-то в спешке.
Лиззи нежно поцеловала мать в щеку.
— Что ж, мамочка, тогда рекомендую тебе закрыть глаза.
В итоге они убедили ее подождать еще один день. Если бы ей пришлось полагаться лишь на собственные чувства, Лиззи немедленно прошествовала бы к священнику. Но подобная спешка создала бы серьезные неудобства ее матери и отцу. Несмотря на различие характеров и на то, что родители частенько выводили ее из себя, Лиззи обожала их и не хотела создавать им трудности.
Особенно она любила свою мать со всей ее очаровательной, забавной эксцентричностью. Лиззи не могла видеть мать несчастной или недовольной тем, что церемония прошла не так, как должна пройти. И раз Джейми не торопился отправиться на другой конец земного шара завтра же, то и у нее не было особых причин для спешки.
И она получит дополнительный день с Джейми. Эта мысль вызвала агонию ожидания. Возможно, завтра ее ждут новые поцелуи.
Папа, конечно, настоял, чтобы все было сделано так, как приличествует между джентльменами, особенно зычно выделив последнее слово, как будто сомневался, что Джейми соответствует этому определению. Он был старомоден до абсурда.
То, что Джейми не только джентльмен, что не вызывало сомнения, но и офицер Королевского военно-морского флота, было очевидно каждому, кто за последние пять лет хоть раз раскрывал и читал дартмутскую газету. Но папа упрямо предпочитал оставаться в неведении.
Еще он настоял на том, чтобы побеседовать с каждым из них в отдельности. Он надолго закрылся с Джейми в своей библиотеке, в то время как ее отправили с матерью в утреннюю комнату, где матушка радостно заворковала о необходимости кружев и свежих шляпных лент для свадьбы, осчастливленная как самим событием, так и поводом для хлопот.
Но вопросы гардероба никогда не вызывали у Лиззи искреннего энтузиазма. Ее куда больше интересовало, о чем шла речь в библиотеке.
Когда ее наконец вызвали, она сразу помчалась в комнату, отделанную панелями красного дерева, чтобы найти Джейми, которого нигде не было видно.
— Что он сказал? Что ты сказал ему?
— Присядь, Элизабет.
Голос ее отца прозвучал устало, но отнюдь не благосклонно в пользу ее свадьбы.
Но Лиззи научилась упрямству на коленях своего отца.
— Ты меня не переубедишь, папа.
— Послушай, Элизабет, мне все это не нравится.
Он покачал головой, упрямый, как бульдог, не желающий разжимать челюсти.
— Почему? Я думала, ты обрадуешься.
Это и вправду был не первый их разговор о достоинствах предполагаемого жениха и даже не второй. Отец с легкостью принимал и даже поощрял предложения других джентльменов, с куда более скромными возможностями, чем у Джейми. Она не понимала ни его возражений, ни упрямой страстной неприязни к Джейми, что лезла из него щетиной, как непослушные пряди рыжих и седых волос, враждебно топорщившихся на голове.
— Мне все это не нравится. Мне совсем это не нравится, — повторил он. — Откуда у него деньги?
У нее не было абсолютно никаких причин сомневаться в имущественном положении Джейми и праве собственности на дом. Подобные факты сквайр Пэкстон мог с легкостью проверить. Она даже согласилась отложить свадьбу, чтобы дать отцу возможность навести справки и отбросить сомнения.
Он не ответил.
— Что именно тебе не нравится? — допытывалась она.
