Ольга Шерстобитова - Слезы Моря

Тринлейн.

— Перестаньте рыдать! Неужели за эти годы мы вас не научили даже тому, чтобы достойно встретить свою смерть? Это ваша судьба! Смиритесь!

Магистр Тара, обычно немногословная и до чрезвычайности строгая со студентами на занятиях по физической подготовке, расхаживала взад — вперед по нашей небольшой комнатке. Мы делили ее с Шарлоттой с того самого первого дня, когда были зачислены в Военно — морскую Академию, прозванную в народе Волчком.

Комната была уютная и светлая, с двумя окнами, выходящими не на полигон, как у большинства студентов, а на морской берег. Любуйся водной стихией, сколько хочешь! Было бы только на это время!

Преподавательница, и по совместительству куратор нашего курса, остановилась возле кровати, где лежала моя подруга и жалобно плакала, вздохнула. Затем оправила синее платье с черными кружевами, взяла серый плащ, что до этого небрежно бросила на стул, покачала головой. Видеть ее в таком наряде было непривычно. У профессоров и магистров Академии строгая форма — темно — синий костюм, состоящий из приталенных брюк и короткого камзола. Под низ надевалась белая или черная рубашка. Но сегодня был особенный день… Праздник для всех, кого миновала печальная участь стать жертвой в храме Морского Бога.

Магистр Тара, не спеша, надела плащ, поправила золотистые локоны, что выбились из прически, и, не прощаясь, пошла к двери. Я понимала, что она ничем не может помочь Шарлотте, но… надежда всегда умирает последней.

У выхода преподавательница остановилась, развернулась к нам.

— Мне жаль, Шарлотта. Но приплыв в наш город и поступив в Военно-морскую Академию, вы знали, на что шли. Никто не скрывал правды, каждый выбирал сам. Я не произносила за вас ту клятву.

Она вышла, тихо прикрыв дверь. И какая польза от ее слов?

Я поднялась с подоконника, где сидела, кусая губы и стараясь не расплакаться от отчаяния, подошла к подруге.

— Почему я, Трин? Почему? — прокричала она, садясь и вытирая слезы рукавом мятой рубашки.

— Я не знаю, Лотта. Никто не знает, почему морской бог присылает кому‑то свою метку, — тихо ответила я.

— Неужели горстка Слез Моря стоит моей смерти? И всех других смертей?

Я обняла подругу, в который раз заставляя себя не плакать. Шарлотте от моих слез лучше не станет. Но я, как никто другой, понимала ее отчаяние. И в чем‑то она была права. Жизнь человека для меня тоже была бесценна, и ее не стоило равнять с горстью волшебных камней, что могли исполнить одно желание. Практически любое, если это не касалось убийства. Исцелить умирающего. Найти пропавшего. Выжить в самом тяжелом бою.

Учитывая, что война у нас шла с кем‑то из соседних королевств постоянно, Слезы Моря — полупрозрачные голубовато — белые камни, которые появлялись в Храме Морского Бога раз в год в огромной каменной чаше, были нужны всем. Часть народа проклинала нынешнего короля Эфраила Ардонского, посмевшего заключить сделку с самим Морским Богом и спасать своих подданных, часть — боготворила за помощь. Еще бы! Камней Моря в Храме оказывалось порой больше двух тысяч, а умирал раз в год всего один человек. Ничтожная плата за возможность исполнения желания. Но не для того, кому суждено умереть…

Я тоже взяла злополучный камень три года назад, разрезав ладонь над жертвенной чашей в Храме, и поклялась: если меня выберет Морской Бог, то отправлюсь на Заброшенный Остров к полуразрушенному Храму, чтобы пройти обряд. Никто так и не выяснил, в чем он состоит, но все точно знали, что сила уходящей жизни наполняет горсти камней, которые исполняют заветные желания. Слезы Моря появлялись в Храме с первым лучом солнца, а тело умершего выносили на берег волны.

В том году на Заброшенный Остров отправился воин, в прошлом — один из преподавателей Волчка, сейчас же… Шарлотта, всхлипывающая на моем плече. Смириться с этим, сколько я ни старалась, не получалось. Самое обидное, что я взяла камень, надеясь навсегда скрыть ауру, не позволить тем, кто меня ищет, найти… А подруга однажды осенним днем возвращалась ночью с патрулирования улиц и услышала детский крик.

Никого не удивляло, что в Кардосе время от времени появляется нежить. От нее ничто не спасало. Остановить, заставить на время отступить — это да, но совсем уничтожить? Невозможно. Жители давно привыкли, после заката не покидали дома. Но разве детей остановят страшные сказки? Раненная Шарлотта дотащила двух зареванных мальчуганов до Храма в центре города, но когда нежить пугали запертые двери? Подруга, которой оставалось только умереть вместе с чужими детьми, взяла из чаши тот проклятый камень и попросила защиты.

Я прикусила губу, обняла Шарлотту покрепче, чувствуя, что мне хочется выть, как раненному зверю. От бессилия.

— Будешь прощаться с Гансом? — осторожно спросила я, решив напомнить подруге о женихе.

— Мы с ним виделись, Трин, — всхлипнула она.

— И?

Надежда, что кто‑то добровольно пойдет вместо подруги на заклание вспыхнула внутри яркой звездой и тут же погасла, едва Шарлотта покачала головой.

— Говорит практически то же самое, что и магистр Тара. Едва ли не слово в слово!

Я вздохнула. И это люди зовут любовью? Серьезно? Тогда я точно такого не хочу. Мне нужен человек, который не бросит в беде. А где сейчас этот Ганс?

Силы моря! Почему именно добрая и веселая Лотта должна умирать? Я сжала пальцы и прикрыла глаза. Магистр Тара говорила сегодня с семьей Ива и Лейты, чьих детей спасла Шарлотта. Сдается, преподавательница до последнего верила, что кто‑то из них согласится отправиться на Заброшенный Остров. Они в долгу перед Лоттой, но… Никто не желает увидеться со смертью. Чужая боль — не своя. Подруга, честно выполнившая свой долг, в этот момент осталась одна.

— Не хочешь поговорить о своих родителях? Или встретиться с ними? У ректора в кабинете есть портал. Ты можешь…

— Нет, Трин, — грустно отозвалась она.

Подруга никогда не рассказывала, как оказалась на том маленьком корабле, идущем в Кардос.

— Я рада, что тогда не позволила выкинуть тебя за борт, Трин, — вдруг сказала Шарлотта, улыбаясь светло и привычно.

Я снова ее обняла. Тогда, когда мы встретились, у меня не было денег даже на кусок хлеба, не говоря уж о том, чтобы заплатить за проезд. Я тайком пробралась в один из дальних трюмов, спряталась и молилась всем богам этого мира, чтобы меня не нашли. Никто.

Увы, спустя два дня пути, я не выдержала и ночью покинула временное жилище, чтобы подышать воздухом и найти хоть какой‑то еды. Меня поймали, притащили в каюту капитана, а там… обнаженная Лотта, едва прикрытая белыми волосами и жемчужными ожерельями.