Марья Лиса - Пленница демона

 Это было даже лучше, чем секс. Превышало по мощности любой оргазм. Это была полная, абсолютная свобода.

 Тениэль уже предвкушал ее, буквально чувствовал на вкус пьянящий аромат. Еще чуть-чуть, и она овладеет каждой клеткой, и каждый нерв затрепещет от переполняющих его ощущений. И пусть это иллюзия продлится секунды, но какими сладостными они будут…. А еще полная тишина… Абсолютная тишина… Скорость и ветер, бьющий в лицо… И потрясающая панорама города внизу.

 Тениэль летел навстречу восходящему солнцу, затем, чтобы потом упасть вниз. И только около самой земли расправить крылья для того, чтобы взлететь вновь и опять на несколько бесконечно долгих мгновений ощутить себя свободным, ныряя в пропасть.

 Он любил летать, но еще больше любил, сложив крылья за спиной, нестись метеором вниз к грешной земле. Только тогда боль оставляла его. Именно стараясь освободиться от нее, Тениэль несся сейчас навстречу новому дню.

 В эту ночь ему опять приснились глаза. Ничего больше, только огромные бирюзовые глаза. Они манили к себе как свет в ночи, как недосягаемая звезда. Нет, они горели как две звезды, притягивая к себе, но были слишком далеки, чтобы он мог приблизиться к ним. Он даже не знал, кому они принадлежат. Женщине? Ребенку? Мужчине?

 Он не знал, реальны ли они, или это только плод его воображения. Только вот боль, приходившая вместе с этим видением, была вполне реальна. Тениель просыпался с тоской в груди, и все его существо рвалось… Куда? Этого он не знал, и только полет помогал вытравить пронзительную боль.

 Еще чуть-чуть, и он на некоторое время сможет избавиться от влияния этого взгляда. Он сможет забыть до тех пор, пока бирюзовые озера вновь не растревожат его покой.

Я эгоистка – постановила моя совесть уже в который раз. Но даже осознание этого факта ничего не меняло. Я не могла отказаться от Макса. Не теперь, не в тот момент, когда он так мне нужен! Ведь именно благодаря моему другу, тоска по Дениске ощущалась не так остро.

Вчера я отвезла малыша в аэропорт.

Не знаю, как мне хватило сил оторвать себя от сына и напоследок, наверное, уже в сотый раз, поцеловав пухлые щечки, со слезами на глазах уехать домой.

Не счесть, сколько раз я просыпалась за прошедшую ночь и с ужасом понимала, что его нет рядом, а потом успокаивалась, вспоминая, что малыш уехал с моими родителями.

Зато сейчас, он, наверное, уже купается в море, а не сидит дома в пыльном городе, потому что у мамы защита диплома. И не идет гулять с няней в парк, в котором чуть прохладнее, но даже раскидистые ветви кленов не спасают от палящего солнца и запаха плавящегося асфальта.

Этим летом солнце, словно взбесившись, решило отыграться за прошлые годы и нещадно палило, накрывая город пылью и удушливым зноем. Уже с неделю градусник устойчиво показывал не ниже плюс тридцати, и по прогнозам метеорологов долгожданной прохлады в ближайшем будущем не предвиделось. И это притом, что средняя температура в нашем городе обычно не более двадцати градусов в самый жаркий месяц! Весь город мечтал о дожде. Об опостылевшем всем дожде, который лил бы, не переставая, круглый год.

Вот ведь люди, - странные существа, - когда идет дождь, и на улице сыро и промозгло, все мечтают о солнце. Но стоит небесному светилу немного пожарить, как опять все недовольны.

На прошлой неделе, я, обливаясь потом, писала диплом, мечтая о прохладе, когда прозвенел звонок телефона. Звонила мама с предложением забрать Дениску на море, и я восприняла это как подарок судьбы. А потом начались сборы. Укладывая вещи сына в один огромный чемодан и носясь из комнаты в комнату, я старалась не думать о том, как вернусь после его отъезда в пустую квартиру.

- Мама, а что такое мое?- отвлекал меня Дениска.

- Солнышко, это очень большое озеро.

- А ты там будес со мной?

- Я очень скоро приеду к тебе, ты даже не успеешь соскучиться.

Я опять подошла к сыну и, обняв, отчаянно прижала к себе.

Ребенок чувствовал, что мы расстаемся, и был немного подавлен, а, может, это мое состояние ему передалось, - я не знаю, - но малыш, насупившись, сидел на диване и хмуро следил за мной.

Едва ли я представляла тогда, как тяжело мне придется без моего солнышка. Успокаивала только мысль о том, что ему там будет лучше и комфортнее, чем со мной.

Прошло меньше суток с того момента, как я нашла в себе силы отпустить его, а мне казалось, что протянулась вечность.

Вот и сейчас, прижимая к лицу любимого утенка моего сына, забытого в суматохе сборов, я обильно поливала его слезами. Рядом сидел Макс, прижимал меня к себе и гладил по голове, пытаясь остановить поток слез. Иногда ему удавалось меня отвлечь, но затем мой взгляд цеплялся за какую-нибудь вещь, принадлежавшую Дениске, и я опять начинала реветь.

- Так, Софи, ну-ка успокоилась и пошла варить мне кофе! – Командным голосом произнес Макс

Ох! Я тут же встрепенулась, поняв, что вместо того чтобы накормить голодного мужчину, как верного рыцаря прилетевшего ко мне сразу после работы, я уже битый час мочу ему рубашку своими слезами, но Макс был единственным человеком, перед которым я могла показать свою слабость. Вот я и раскисла. Я понимала, что давно должна была бы отпустить его, а если бы Макс стал сопротивляться - то и прогнать, но каждый раз ловя на себе его ласковый взгляд, я не могла произнести ни слова из заготовленной речи. Вот и сейчас он был нужен мне. За последнее время Макс стал очень много значить для меня и для Дениски. Если бы я, наконец, набралась смелости и расставила все точки над i, но я вела себя как собака на сене: и сама не ам, и другой не отдам. Все это я хорошо понимала, но сделать с собой ничего не могла. Я любила Макса. Любила той любовью, на какую была способна. Любовью младшей сестренки к старшему брату, которого у меня никогда не было. Я грелась в целомудренных объятьях друга, понимая, что целомудренными они были только для меня, и все же… Нет, я сейчас не буду об этом думать, а то, чего доброго, завою в голос.

- Ты голоден? – отнимая от лица плюшевого утенка, спросила я.

- Если это тебе поможет успокоиться, то да.