ЖЕМЧУЖНАЯ ПРИНЦЕССА, РУБИНОВЫЙ КОРОЛЬ. ОТБОР ДЛЯ ДРАКОНА
Глава 1
Хвост нещадно жал в бедрах, а чешуйки топорщились, грозя оторваться. Я с досадой прикусила губу: ну вот! Новогодние праздники не прошли для меня бесследно и оставили о себе воспоминание в виде пары-тройки лишних килограммов. И как теперь показаться на публике? Тяжело вздохнув, бросила взгляд на свое отражение в зеркале: да… Русалочка уже не та…
Все, Алина, с завтрашнего дня — на строгую диету! Нужно срочно привести себя в форму, пока Миронов не вернулся со своего горнолыжного курорта. Босс уж точно не оценит твои округлившиеся формы и выгонит взашей! Я живо представила, как этот зануда самолично измеряет мне бедра, талию и грудь и кривит лощеное лицо, когда сантиметр показывает на несколько делений больше «золотого» стандарта — пресловутых 90-60-90. Будто у нас не водное шоу для детей, а модельное агентство!
Я нагнулась поправить складки на тонкой блестящей ткани хвоста и вдруг услышала треск: шов на бедре все-таки разошелся. Ругнулась и бросилась на поиски сумки, где среди прочей тысячи и одной «нужной» мелочи у меня была припасена катушка ниток и иголка. Пока зашивала дырку, несколько раз укололась, последний — до крови. Снова выругалась, только теперь с обидой и закипающими слезами. Внезапно навалилась такая усталость и безысходность, что захотелось самой послать все к чертям!..
Надоело!.. Как же мне надоело… Эта вечная нервотрепка, страх сделать не тот шаг, сказать не то, потерять работу… Остаться одной…
Впрочем, я и так уже одна… Теперь, когда единственная подруга Таня вышла замуж за англичанина и переехала к нему в Ливерпуль, и поговорить по душам больше не с кем… Вот поэтому и просидела все праздники дома в обнимку с тазиком оливье и тортиком, заедая одиночество, теперь же латаю костюм, который со слов Миронова стоит как «платье от Шанель», а на самом деле куплен у китайцев за три копейки…
Устала…
Мама, мамочка, как же мне тебя не хватает… Почему я не ушла тогда вместе с тобой?.. На глаза снова навернулись слезы, а в памяти замелькали картинки прошлого: ночь, заснеженная скользкая дорога, мама за рулем, я — рядом, микроавтобус, выскочивший навстречу, яркий свет фар прямо в глаза, удар… Потом месяцы боли, не только физической… И дикой пустоты в душе… Почти год по больницам, пропуск всего десятого класса, невозможность из-за травмы вернуться в синхронное плавание… Все полученные медали, без пяти минут мастер спорта, перспективы, мечты об участии в Олимпиаде — все к черту… Только все это ничто по сравнению с утратой самого близкого человека… И одиночества, ставшего неотъемлемой частью моей жизни. Что же касается отца, то после смерти мамы он превратился в тень. Нет, папа не ушел тогда в запой и не пытался наложить на себя руки, одевал меня и кормил, но при этом все равно находился будто где-то совсем далеко, погруженный в свое горе. Правда, сейчас у него уже все хорошо: новая жена и другая семья. Обижаюсь ли я на него? Нисколько… Каждый выживает как может. А еще у каждого свой путь. И у меня тоже. Если бы только знать, где он и куда идти…
Ну все, Алина, довольно. Минутка жалости к себе закончилась. Хватит распускать нюни! Собрала волю в кулак — и вперед. Счастье и удача улыбаются только сильным, как говорила мама. А еще она просила никогда не сдаваться…
— Алин, время, — заглянула в гримерку напарница по номеру Света. — Через десять минут начинаем…
— Иду-иду, — я поспешно отвернулся, смахивая слезы: еще одна слабость, которую никто не должен увидеть. Для меня нет страшнее унижения, чем плакать на людях. — Сейчас…
Я отложила иголку с ниткой на столик около зеркала, глянула в него напоследок, чтобы поправить волосы, и между делом похвалила себя, что вчера все-таки успела подкрасить корни и освежить цвет: на этот раз оттенок «красного дерева» получился особенно насыщенным и ярким. Почти как у той самой русалочки Ариэль, роль которой сейчас придется исполнить перед детишками и их родителями.
Еще раз проверила, все ли в порядке с костюмом, и направилась к выходу. Представление еще не началось, а я уже мечтала поскорей снять с себя этот до ужаса узкий хвост, в котором передвигаться получалось только маленькими шажочками.
Света уже сидела на краю бассейна, готовая по сигналу спуститься в воду. Впрочем, резервуар, в котором проходило все действо, не был похож на бассейн в привычном всем понимании. Скорее, куб с прозрачными стенами. Мы погружались в него сверху, зрители же сидели внизу и наблюдали за представлением через стекло, точно на экране. Я оказалась у перил, что располагались по периметру площадки у бассейна, и случайно бросила взгляд в зрительный зал. Сама я была в тени и недоступна глазам собравшихся, а вот они, освещенные пока яркими лампами, напротив, оказались у меня как на ладони. И среди этой пестрой толпы взгляд выхватил знакомое мужское лицо. Павлик, мой бывший. А рядом с ним — девушка с торчащим вперед беременным животиком. Сердце сразу встрепенулось в негодовании: зачем он привел ее сюда? Ведь знает, что я выступаю в этом шоу!
Лицо Павлика выражало безмятежность и счастье. Именно с таким блаженным видом он сообщил мне, что у него все то время, пока мы встречались, была еще одна девушка. И любил он нас одинаково сильно. Вот только та, другая, случайно забеременела. «Пойми, малыш, — проникновенно говорил он, пока я пребывала в прострации от такой „ошеломительной“ новости, — если бы это случилось с тобой, то я бы без разговоров женился на тебе, а с Аней расстался. Теперь же мне придется оторвать от сердца тебя, малыш, и взять на себя ответственность за ребенка Анюты. Все же я не хочу поступать непорядочно. Мне больно уходить, но я уверен, что ты еще будешь счастлива. И не держи на меня зла». Не держать зла? Да в тот момент я вовсе ничего не чувствовала, лишь полнейшее опустошение. И снова одиночество, с которым уже почти сроднилась…
Но вот сейчас, именно в этот момент, разозлилась на Павлика: неужели у него нет совсем совести? А тот, не догадываясь, что за ним наблюдают, нежно поглаживал ручку своей Анюты и довольно щурился, предвкушая представление. Что ж, «малыш», хочешь шоу? Будет тебе шоу!
Как раз в зале погас свет, а вместо них загорелись софиты, направленные на водную сцену-куб. Грянули первые аккорды музыки, что являлось для нас со Светой своего рода сигналом к началу выступления. Обычно напарница погружалась первой, но в этот раз, подгоняемая раздражением на бывшего, я ее опередила. Прыгнула, зачем-то сделав в воздухе сальто, будто его мог оценить кто-то кроме меланхоличной Светы, разрезала водную гладь и… Меня внезапно закрутило, завертело, втягивая в некую воронку. Я даже испугать не успела, испытала лишь изумление: откуда здесь водоворот? Что за глупая шутка? Меня же продолжало засасывать внутрь водной спирали, и все мои попытки противостоять этой силе были жалки и бесполезны. Воздух в легких кончился, я стала захлебываться, но спасать меня никто не спешил. И тогда я отчетливо осознала: это конец. Вот же ирония судьбы: погибнуть от стихии, которая всегда была тебе ближе остальных…
Сознание постепенно затухало, покидая меня, но я все же успела заметить, как навстречу мне, из самой бездны, плывет девушка, смутно знакомая…
«Да это же я», — удивление было совсем вялым. Глаза застлала пелена, и я уже не пыталась понять, реальность это или предсмертная игра моего воображения.
А потом наступила тьма.
Свет едва пробивался сквозь толщу воды, и вокруг царил полумрак. Стая шустрых серебристых рыбок пронеслась прямо у моего лица, щекотно задевая нос, лоб и щеки. Я даже поморщилась и чуть не чихнула, но вместо этого изо рта и носа вырвались воздушные пузырьки.
М-м-м… Постойте. Зеленоватая вода. Стая рыбок. Кстати, а на чем это я лежу? Провела рукой рядом с собой: мелкий песочек, ракушка какая-то… Разве это наш бассейн? Повернула голову в одну сторону, другую: стеклянных стен куба не видно, какие-то бескрайние водные просторы… Вдалеке проплыли еще несколько рыбешек, покрупнее прежних и с ярко-красными плавниками. Что-то не припоминаю в нашем бассейне таких рыб. Рыбы-попугаи были, бело-оранжевые клоуны, которые Немо, тоже были, рифовых красавиц недавно запустили, а таких точно не было, как и серебристых в стайке… И вон того розового коралла тоже не помню…
