Пролог про розовый "кисель"
Пролог
Мелкие пылинки кружили в воздухе, на миг вспыхивая в солнечном свете — узкие окна не давали лучам простора разогнать сумрак. Крупный чёрный жук, неизвестно как оказавшийся в закрытом охотничьем домике, монотонно стучался в окно. Он пока не потерял силы и надежды, чтобы биться в стекло. Иногда только падал на раму и скрёб по прозрачному препятствию лапками под скрежет хитинового панциря.
А там за окном был лес. Зелёные листья трепетали на лёгком ветерке, пели птицы, фыркал в корнях деревьев барсук. Лишь где-то далеко был слышен гудок поезда, заходящего в поворот. Единственный знак, что цивилизация не так далеко. Это, кстати, и стало причиной редкого использования домика по назначению.
Жук стрекотнул крыльями, пробегая по раме туда-сюда, но щели в растрескавшемся дереве были для него слишком узки. А в это время на стене, рядом с висящей на вбитых клинышках проржавевшей утварью начинало разрастаться пятно.
Можно было бы заподозрить, что дальше последует что-то страшное, но пятно оказалось весёлого розового цвета. Если бы его увидел дракон, то назвал это оттенком «зардевшейся невесты» или «розовой колыбельной» — смотря как падал свет. Но дракона тут не наблюдалось. Пока.
Когда габариты розово-инородного вещества растянулись от пола до потолка, заходя немного на балку, в комнату ступил очень высокий молодой мужчина. Настолько высокий, что в первый момент он наклонился, чтобы не задеть перекрытие. Всё его тело казалось похожим на не слишком хороший стилет — такое же узкое, вытянутое, но выкованное как будто хуже, чем задумывалось. Зато «заточка», подчёркнутая острым холодом серых глаз, была высшего качества. Этого не могла скрыть даже игривая тёмная чёлка, доходившая наискось до скулы.
Мужчина цепким взглядом прошёлся по единственной комнате. Отметил и несколько деревянных лавок со столом, и покосившиеся сундуки, в которых хранились одеяла, а зимой любили жить мыши. Оценил почерневший камин в половину противоположной стены. Несколько камней, выпавших из кладки, подтверждали, что тут давно не грелись, зато топка была способна вместить в себя тушу кабана. Досталось от прибывшего даже жуку, в этот момент продолжившему биться в стекло. Так лихорадочно, словно ему срочно стало тесно в хижине.
Розовое пятно, так похожее на кисель, пошло волнами, как будто кто-то качнул стакан, и в комнату вступила девушка. Если присмотреться, скорей девочка-подросток. Возраста прибавляли длинное строгое платье, застёгнутое под самое горло, сложно заплетённая взрослая причёска и, опять же, взгляд. Который выдавал, что детство этого «ребёнка» закончилось сотню лет назад.
На локте девушки висел тёмный кожаный ридикюль с металлическими чуть потёртыми уголками, а на руках расположился огромный кот. Милый такой, белый и пушистый. Красноглазый и недовольный. Пытавшийся когтем подцепить розовый ошейник с задорным серебряным бубенцом.
— Перестань, Ма́ник, — одёрнула любимца девушка. — Мы потом заменим тебе артефакт личины. Чтоб этим эльфам листья не в ту сторону росли. А пока терпи. Мантикорам в этом мире несладко живется. А главное — очень коротко.
Кот надулся, становясь от этого ещё шире даже мордой, осмотрелся и прямо с рук прыгнул. Но не на пол, который оценил брезгливым к грязи взглядом, а на стол. При этом несколько метров как будто пролетев. Даже было слышно тихое хлопанье крыльев.
— Не светись, — поморщилась девушка.
Стол с трудом, но с достоинством выдержал упавшие на него груз и честь. Лишь хрустнул ножкой, когда кот попытался вылизать заднюю лапу.
— Маник! Умываться только в ванне! — одёрнула питомца хозяйка.
Кот недоумённо осмотрел комнату, где ванну могли заменить разве что деревянная кадка и давно потерявший цвет рукомойник. Но язык спрятал. Сел, обняв лапы хвостом, нервно постукивая им по столешнице. И звук выходил совсем не мягкий, как положено пушистой конечности, а с жёстким хрустким стуком.
Розовый «кисель» втянулся сам в себя, будто его и не было.
— Ну что, братик Кадочка, какие у нас планы? — девушка намерилась было поставить ридикюль на лавку, но потом пальчиком в перчатке провела по пыльной поверхности и передумала.
— Не зови меня так, — чуть свёл брови мужчина. — «Ронкад» можно сократить и по-другому.
— А я думала, тебе «братик» не нравится, — захлопала ресничками девица, будто пыталась вымести поднятым ими ветром пыль из помещения. — Буду сокращать, как хочу! Я же так тебя люблю, мой братик! — улыбнулась она так, что даже небольшие клычки стали казаться более выступающими.
— Да, прав был Рем — послушную девочку из тебя не сделать даже ему, — покачал головой Ронкад.
— Вот и придумали бы что-нибудь более подходящее!
— А что приличное и незаметное может подойти ведьма́чке, Матильда? — мужчина даже голову наклонил набок, будто приготовился очень внимательно слушать что-то интересное, но тут же сам продолжил: — К тому же с внешностью маленькой девочки.
— Я не маленькая! — рыкнула та самая маленькая ведьмачка. — Это ты сильно длинный.
— Ну хоть на девочку не возражаешь, — вздохнул притворно Ронкад. — Хорошо Рем справился.
И увернулся от полетевшей в него кружки, забытой кем-то давно на столе.
— Нечестно! — возмутилась Матильда то ли тому, что не попала в цель, то ли своим последующим мыслям: — Почему мне легенду сделали, а тебе — нет?
Девушка раздражённо потёрла предплечье, где пряталось уже невидимое тату*. Этот магический рисунок вкладывал в сознание сотрудников Организации основы поведения их прикрытия.
— Может потому, что на меня не действует магия и это бесполезно? — предположил Ронкад, выглядывая во все окна попеременно.
— Ну и что? Хотя бы попытались! Не люблю, когда в моём сознании ещё кто-то топчется. Я, вообще-то, там мысли думаю.
— И пакости, — подсказал Ронкад, на что ведьмачка лишь пожала плечами — как же без этого. — Легенда и закрепление на партнёре были условием рао Данрока. Всё-таки ты пока официально заключённая, а я не штатный сотрудник, чтобы брать ответственность. Подержи, — попросил он поморщившуюся Матильду, раскладывая на столе карту. Свёрнутая до этого в небольшой цилиндр бумага постоянно стремилась вернуть исходное положение.
Матильда с грохотом поставила сверху свой ридикюль, перекрывая почти половину нарисованных видов. Ронкад раздвинул карту и уперся вторым краем в сидевшего на столешнице кота. Под взглядом мужчины зверь с ленивой неохотой переставил лапу, будто так ему сидеть было удобнее. Но теперь когтем держался и второй край.
Третий угол прижала брошенная совсем недавно кружка.
— Вот смотри, мы должны быть тут, — Ронкад обвёл небольшой кусочек, испещрённый символами ёлочек. — Вот он Мидлтон, немного севернее Лоусона. Мы можем…
— Подожди, — прервала его планы ведьмачка, — мой дорогой брат, — произнесла она явно по инерции и тихо рыкнула, потирая место тату. — Дело, выданное рао Данроком, гораздо важнее, чем то, что случилось сотню лет назад.
— Семьдесят восемь, — поправил Ронкад. — Этот мир удалён от центральной Двадцатки, и время тут течёт относительно медленнее.
— В любом случае Организация спонсирует этот твой поход. А уж тем, кто следит за магическими правонарушениями, явно важнее нынешняя ситуация, чем уже давно всё расследованное!
— Ну вот, а говорила, не получится из тебя хорошей девочки. Смотри, как стремишься помогать Организации, — хмыкнул мужчина, на что ведьмачка сморщилась, будто её не похвалили, а лимонами накормили. — И мне гораздо интереснее, что творилось в Мидлтоне, чем какие-то сбои в маг-замерах. А главный у нас я, — улыбнулся Ронкад, тоже сверкнувший клыками более длинными, чем у обычного человека.
Попытки возмущаться и призвать к разуму не поменяли решения мужчины.
Поэтому из дверей хижины, уже забывшей, что такое открываться, вышло странное трио. Высокий, едва заметно улыбающийся мужчина, достающая макушкой ему до подмышки крайне угрюмая девочка и белый кот, похожий настроением на хозяйку.
