Ирия Паренте, Селене Паскуаль
Мечты камня
Оригинальное название: Sueños de piedra
Автор: Ирия Паренте и Селене Паскуаль / Iria G. Parente y Selene M. Pascual
Серия: Маравилья / Marabilia #1
Перевод: Дарина Ларина
Посвящается всем, кто каждый день идёт своей мечте.
Желаем, чтобы вы всегда прибывали в пункт назначения
АРТМАЭЛЬ
— Я правильно понял: вы собираетесь отдать мою корону бастарду?
В библиотеке повисает неловкая тишина, пока я перевожу потрясённый взгляд с отца на человека рядом с ним на другом конце стола. Его волосы не такие чёрные, как у нас, но зато глаза такие же серые, как у всех членов нашей семьи на протяжении многих поколений. Он высок, выше меня, но держится явно не как принц. Из знати? Возможно. Хотя ему далеко даже до подошвы моих ботинок, как бы он ни рядился в лучшие одежды и ни пытался смотреть на меня свысока.
Тем не менее мой отец намерен передать ему трон. Мой трон.
Королевство, принадлежащее мне по праву, с тех пор как я появился на свет.
Король бросает на него взгляд украдкой, прежде чем вновь устало посмотреть на меня. Кажется, сегодня отличный день, чтобы пожалеть об ошибке, допущенной более двадцати лет назад. Одна ночь с неправильной женщиной в неправильной постели, и вот — бремя на всю жизнь.
— Всё уже решено, Артмаэль, — повторяет он, как будто не говорил то же самое минуту назад. — Он тоже мой сын и старше тебя, — видимо, я единственный, кто осознаёт разницу между правами законнорожденных детей и зачатых вне брака. — Я воспитал тебя достойным наследником, в котором нуждается эта страна, но притязания Жака… правомерны. Есть доказательства, что я его отец, что он благороден и всеми уважаем. Кроме того, у него более чем достаточно знаний, чтобы занять то место, на которое он заявил права.
Заявил права? Вероятно, потребовал, угрожая отцу раздутием какого-нибудь скандала. Но разве это правильно? Многие мужчины совершают ошибки по молодости. Включая королей. Решается эта проблема обычно тем, что бастардам предоставляют какую-нибудь местечковую власть, желательно как можно дальше от столицы, чтобы не мешались под ногами. Но уж точно нельзя сажать их себе на колени и давать примерить корону.
Мою корону.
И вообще, какой король может быть из человека по имени Жак?
— У меня нет другого выбора, — продолжает он с выражением мучений и раскаяния на лице. — Ты останешься принцем и, может быть, однажды станешь королём той или иной страны.
Иными словами, мне нужно молиться, чтобы все вокруг умерли раньше меня. Или ускорить развитие событий парой капель яда в кубках. Внезапно это показалось мне неплохим решением.
Жак смотрит на меня с улыбкой, обнажающей зубы. Вроде бы у него все на месте. Впрочем, это легко поправимо одним прицельным ударом.
— Я не враг тебе, братишка.
А я тебе не друг. Уж лучше голым изваляться в крапиве.
— Я принц Сильфоса, — напоминаю я, отчётливо произнося по слогам. — Будь добр обращаться ко мне с должным уважением. Насколько мне известно, одним из условий получения прав на престол является появление на свет между ног королевы, — разворачиваюсь к отцу. — Наверное, вы уже успели забыть мою мать, но именно с ней вы, дорогой отец, делили постель больше десяти лет.
Его величество Бридон Сильфосский багровеет от гнева. Никогда ещё не видел его в таком бешенстве, как и не слышал, чтобы он повышал голос, как сейчас:
— Я здесь король, Артмаэль, и твой отец, поэтому будь добр обращаться ко мне с должным уважением. Я принял решение, и обжалованию оно не подлежит: Жак официально признан твоим братом и с сегодняшнего дня становится наследником престола. Его мать была одной из самых влиятельных женщин сильфосской знати, — сдвигает брови. — Их семья, между прочим, все эти годы сохраняет авторитет, известна и любима народом. Ты хочешь гражданской войны, мальчик? Потому что её ты и получишь, если решишь воспротивиться, и я не уверен, что победа будет за тобой…
Ну конечно. В конце концов всё всегда сводится к политике. Как тебя воспринимает народ, как они реагируют на твоё имя. Как будто меня не знает вся страна.
Открываю рот, чтобы возразить, но отец перебивает раньше:
— Будь любезен с Жаком, несносный мальчишка. Если проявишь терпение, возможно, он устроит тебе выгодный брак с какой-нибудь наследной принцессой, и тогда ты займёшь трон, как полагается.
Так говорит, будто в Маравилье ещё много принцесс, помимо Иви из Дионы. Ладно, кто знает? Может, если подождать несколько месяцев, то ещё какой-нибудь бастард, в Верве или в Идилле, выйдет на свет и протянет мне руку.
— Люди знают, что я стану королём. Знают с самого моего рождения, и их это устраивает.
Некий противный звук, что-то между фырканьем и смешком, вырывается из этого предполагаемого дворянина. Он выглядит так, будто едва сдерживает хохот.
— Что тебя так развеселило? — выпаливаю я.
— Твоя любовь к народу не совсем… взаимна, Артмаэль. В конце концов, что хорошего ты сделал для них?
Хорошего? Медлю с ответом. Ну, я приберёг все великие дела до того времени, как займу трон. И представление об этих делах, наверное, тоже. Я надеюсь, что на меня снизойдёт просветление. Ведь пока что я просто принц. Езжу в город, чтобы развлечься, что можно расценивать как вклад в развитие местных таверн, и это, пускай маленькое начинание, уже заслуживает восхищения. А ещё я забочусь о тех, кто работает во дворце, а ведь они тоже часть моего народа. Или женщины не люди? Я поддерживаю в них любовь к себе и ко мне и помогаю расслабиться, когда они приходят к своему принцу.
— А что сделал ты? — спрашиваю я, предпочитая не вдаваться в подробности на глазах у отца.
— Моя семья процветает за счёт предприятий, которые предлагают достойную работу горожанам. Мы открыли торговлю с соседними странами и тратим много сил и денег на поддержку тех слоёв общества, которые не могут работать и не имеют возможности получать доход. Арельес, моя супруга, всегда посылает им излишки еды с нашей кухни, равно как и тёплую одежду в суровые зимы. Простой народ нас хорошо знает и любит.
Меня ничуть не трогает его речь: довольно очевидно, что пока он расписывает свою любовь к людям, ещё заметнее его любовь к самому себе. Но меня цепляет выражение лица отца, полное гордости за новообретённого сына. Он никогда не смотрел таким взглядом на меня.
Это, должно быть, какая-то шутка.
— Если ты хоть чему-то научился за все эти годы, Артмаэль, то поймёшь, что это самое разумное решение.
Самое разумное решение — отдать моё право по рождению какому-то проходимцу? А с моей стороны разумнее всего будет отойти в сторонку? А ещё что? Может, мне тоже развернуться и подставить задницу…
Что нужно этим простолюдинам? Кого-то, кого можно обожать? Так вот он я. Мне не составит труда стать более уважаемым человеком, чем он. Я могу, например, выйти на улицу и приютить ребёнка. Народ такое любит. Или исцелить от болезни. Или просто спасти девицу в беде. Убить чудовище и отловить всех злодеев, чтобы отдать их под суд…
Улыбаюсь. В историю входят герои. Не благодетели, нет. Ну ладно, они тоже. Но только если у них есть двести кораблей, нагруженных золотом. И только если они тонут по пути. На берегах Ридии до сих пор время от времени находят монеты. Это был тот ещё крах.
— Если для того, чтобы стать королём, нужно завоевать любовь нескольких голодающих, то я тоже так могу.
Наступает одна из таких пауз, когда кажется, слышно даже взмах ресниц.
— Что? — переспрашивает Жак.
Скрещиваю руки, глядя на короля.
— Я стану народным героем, — заявляю ему. — Что ты на это скажешь, пап?
