Петровичева Лариса
Первоклассная учительница, дракон и его сын
Глава 1
Когда читаешь книги о попаданцах, то и подумать не можешь, что нечто подобное может случиться с тобой.
С одной из таких книг все и началось. Анна Олеговна, наша завуч по воспитательной, зашла в мой кабинет, когда я вышла в учительскую. Вернувшись, я увидела, что она сидит за моим столом и перелистывает книгу с таким видом, словно ей в руки угодила коровья лепешка.
Я почувствовала, как кровь прилила к лицу и отхлынула. Ненавижу, когда шарят в моих вещах. Ненавижу, когда кто-то берет мое.
- Юля, ну это позор, - хорошо поставленным голосом сказала завуч. Для полного осознания позора она продемонстрировала мне обложку. На ней девчонка в джинсах и футболке удирала на метле от дракона. Книга называлась «Попаданка на курьих ножках»: моя ровесница оказалась в мире, где есть драконы, ступы с бабою Ягой и волшебные мечи.
- Почему? - спросила я. С первого года работы в школе мне не хотелось заводить себе врагов, но сейчас в ушах шумело от гнева.
- Ты учительница! - заявила Анна Олеговна. - Ты педагог! Пусть только что из института, но все же надо понимать! Эти книжонки - просто позор. Что будет, если дети это увидят? А родители?
Я пожала плечами. Подошла, вынула книгу из рук завуча и спросила:
- Ну и что? Обычная книга.
Почему-то считается, что учитель - это женщина без половых признаков, затянутая в серый костюм с юбкой ниже колена. Я не собиралась быть такой, но понимала: меня постараются заставить.
- Юля, это помойная книжонка! - процедила завуч. - Я, кстати, зашла как раз об этом с тобой поговорить. Я видела твои фотографии в соцсети, это... - подбородки Анны Олеговны затряслись от возмущения. - У тебя там снимки в купальнике!
Это было сказано так, словно на снимках я была не то что в купальнике - в компании пятерых голых негров. Ту фотографию я помнила: стояла возле бассейна с медалью в руке
- только что выиграла соревнования.
- Я занимаюсь плаванием, - холодно ответила я. - Профессионально. Как я должна быть одета в бассейне, в шубу?
Завуч поднялась, и я почувствовала, как в ней нарастает гнев. Она пришла сюда для того, чтобы услышать единственно верный ответ: ой, Анна Олеговна, я так виновата, я немедленно удалю эти фотографии. Вот у меня макраме есть и корзинки из газетных трубочек, подойдет?
Во рту сделалось горько. Я прекрасно понимала, что педагогический коллектив это болото старых жаб. Но пока мне было некуда больше пойти. Я не собиралась оставаться в болоте надолго, но...
- Юлия Сергеевна, в прошлом году родители из Второй гимназии написали жалобу в департамент образования, - отчеканила Анна Олеговна. - Учительница занималась бальными танцами, и платье у нее было. как у проститутки! Она, естественно, уволилась, чтобы не позорить звание педагога.
- Если у ваших родителей столько свободного времени, что они шарят по страницам учителей, - отчеканила я с той же холодной интонацией, - то пусть уделят это время своим детям. А если нет своей жизни, то не надо лезть в чужую!
Мне сделалось страшно обидно. И за себя, и за ту учительницу, которая была вынуждена уволиться из-за тупых куриц-мамаш, которые с чего-то возомнили себя вершителями и эталонами.
- И не прикасайтесь к моим вещам, - добавила я. - Я это не выношу.
Завуч поднялась, и теперь от гнева в ней тряслось все: и жирное лицо, и зеленоватое платье, и пальцы-сардельки с единственным украшением - обручальным кольцом.
- Ах, вот ты как заговорила! Соплячка, только из института, а уже рот открывает? Знаю я, как вы там учитесь и каким местом дипломы получаете! Вон, все видно на фотографиях!
А потом идете в школу, шлюшки малолетние, детям головы морочите! Тоже мне, первоклассная учительница!
Первым порывом было взять свою сумку и уйти отсюда. Трудовую - забрать завтра, будет скандал - ну и пусть. Никто и никогда не посмеет так со мной разговаривать, я человек, и человек порядочный, а не вещь и не рабыня этой зеленой жабы!
Но я удержалась, хотя сумку все-таки взяла.
- Про «каким местом» вы из личного опыта судите? - с ледяной вежливостью осведомилась я, и завуч поперхнулась воздухом. - Почему вы считаете, что можете диктовать мне, как жить? Почему вы полезли на мою страницу? Вам нечем заняться? Голову помойте! Или вы прямо в шубе купаетесь?
Я понимала, что хамлю, но уже не могла остановиться. Уволюсь, ничего страшного. Можно будет поработать в пиццерии, пока не найдется что-то получше. Но терпеть ту грязь, которую с ходу льют мне на голову, я не собиралась. И быть рабыней этой жабы, этих куриц-мамаш, которые будут мне приказывать, как ходить и как дышать, я не собиралась тоже.
Завуч открыла рот. Закрыла. Видимо, у нее в голове не помещалось, как вчерашняя студентка вообще смеет ей отвечать.
- И я не шлюшка, не судите людей по себе, - припечатала я. - Я первоклассная учительница, и вы еще в этом убе...
Я так и не поняла, кто именно ударил меня в голову. Боль раскатилась по затылку, расплескалась по кабинету золотыми и зелеными брызгами, и я увидела, как лицо завуча белеет от ужаса, словно она вдруг увидела то, что ее разум не мог принять и понять.
А потом меня поволокло куда-то назад, и кабинет рухнул в темноту. Из этой темноты выглянул огненный драконий силуэт, и все померкло.
- Какая-то она странная.
- Медир Кайлен, не сомневайтесь, это именно она. Ее называли первоклассной учительницей, она та, кто вам нужна.
Кругом по-прежнему была тьма, но в ней были голоса, звуки и чувства. Я поняла, что уже не падаю в бездонный колодец, а лежу на чем-то мягком. Запах был странным, словно рядом со мной было огромное животное, которому вдруг пришла в голову блажь побрызгать одеколоном на золотистую чешую. Но звериный запах почти сразу же отступил, и я услышала:
- Нет, все же она странная. Не думал, что в их мире нужные нам люди. вот такие.
- Медир Кайлен, не сомневайтесь! Ошибки нет.
Я попробовала открыть глаза, и это получилось. Я действительно лежала на диване -комната, в которой я оказалась, словно сошла с каталогов дорогой мебели. В нашей гимназии такого и быть не могло. Я повела головой, и затылок снова кольнуло болью.
Человек, который стоял рядом с диваном, выглядел холодным и властным. Идеально белая рубашка, тяжелая золотая брошь на яркой ленте галстука, брюки со стрелками, о которые можно порезаться, и все это щедро приправлено осознанием собственного достоинства и непроницаемым равнодушием - незнакомец производил впечатление президента, не меньше. Холеное лицо было наполнено гордостью, которая хорошо смотрелась бы на монете, в ярко-голубых глазах плыло любопытство, густо смешанное с презрением, четко очерченные губы скептически скривились.
- Что ж, - произнес он, - я вам поверю. Медира, вы слышите?
Медир и медира. Господин и госпожа? Язык, на котором говорили, был странным, полным щелкающих и шипящих звуков, но почему-то я прекрасно все понимала.
- Слышу, - ответила я и едва не закричала от удивления и страха: я говорила на том же языке! - Кто вы?
Что это?
Что со мной?
«Я, наверно, умерла, - подумала я. - Тромб оторвался, или что-то такое».
Я не знала, как еще можно объяснить эту огромную комнату, властного и гордого незнакомца, чужой язык, на котором я говорю, как на родном.
- Как вас зовут, медира? - в голосе незнакомца скользнули далекие усталые нотки. Мне послышался шелест льда.
- Юлия, - ответила я. - Кто вы?
- Медир Кайлен аш ан Тан, - представился незнакомец, и я вдруг увидела, как за его спиной развернулся огненный призрак - дракон вскинул голову на длинной шее и раскрыл золотые крылья.
Это было настолько красиво, что я ахнула от изумленного восторга. Призрак рассыпался искрами, и я спросила:
