Бронислава Вонсович
Лорийские истории
Лучшие блондинки королевства и Я
/Оригинальная идея Анны К./
Король Марко с удовольствием рассматривал обложку своей книги. На ней жгучий черноглазый красавец держал в объятьях прекрасную золотоволосую деву. На первый монарший взгляд изображение было много красивее оригинала, на что он мягко попенял художнику. Инор Манчини встал в красивую позу и гордо ответил: «Вовсе нет, Ваше Величество. Вы видите себя только в зеркале, а оно, как известно, врет. А я вижу вас таким, какой вы есть. И от правды отступать не намерен». Честность и правдивость художника нашла понимание в сердце Марко, что выразилось в дополнительном вознаграждении. Но главное – это не обложка, главное – то, что он, Марко, первым среди венценосных особ стал Писателем, чьим талантом восхищаются тысячи подданных. Какие великолепные рецензии были во всех столичных газетах, а ведь ни один редактор не знал, что Маркус Сапес – это литературный псевдоним короля Лории. Все как один писали про интереснейшие сюжетные повороты, прекрасно подобранные эпитеты, грамотно выстроенную интригу, заставляющую читателя постоянно находиться в напряжении.
Марко прикрыл глаза и блаженно понюхал увесистый томик. Книга пахла свежей типографской краской и славой. А еще она щедро делилась позолотой со всем, к чему прикасалась, поэтому на кончике монаршего носа осталось золотое пятнышко. Но короля это зримое доказательство собственного таланта совершенно не расстроило. Он развернул книгу и погрузился в сладкие воспоминания. К сожалению, долго заниматься столь упоительным делом не получилось. Раздался стук в дверь и звонкий голос доложил:
– Ее Величество Королева Елизавета.
Марко с удовольствием посмотрел на вошедшую жену. Беременность, пусть и совсем на ранних сроках, явно пошла ей на пользу – королева округлилась в нужных местах, взгляд стал нежнее и загадочней. Правда, сейчас в ее взоре не было привычной томности, что не могло не обеспокоить монарха.
– Дорогая, что привело тебя в столь неурочный час? – вопросил он тревожно.
– «Лучшие блондинки королевства и Я». – Холод в Лизином голосе замораживал на месте. – Как тебе в голову пришло так себя опозорить?
– Почему опозорить? – удивился Марко. – Во-первых, я писал под псевдонимом. Во-вторых, победы на любовном фронте у мужчин вызывают только законную гордость.
– Не будем говорить о законной мужской гордости, – не смягчилась королева. – Речь сейчас исключительно о литературных достоинствах данной писюльки.
– Не понимаю, почему тебе так хочется меня оскорбить, – встал в позу Марко. – Во всех, повторяю, во всех газетах исключительно восторженные отзывы.
– С их стороны было бы огромной глупостью написать что-нибудь другое – они же лорийские газеты. Не думаю, что в других государствах к твоему увлечению отнесутся с таким же снисхождением. Более убогой вещи я в жизни своей не читала.
– Почему же? – оскорбленно сказал король. – Чем тебе так не понравилось мое творчество?
– Видишь ли, дорогой, ты не имеешь ни малейшего представления о том, как нужно писать художественное произведение, – уже мягче пояснила Лиза. – Например, что ты можешь сказать о сюжете? Ты серьезно считаешь, что перечисление встретившихся тебе красоток – это сюжет?
– Я показываю, как мужчина идет от победы к победе, – снисходительно пояснил Марко. – Женщинам этого попросту не понять.
– Где здесь от победы к победе? – Лиза открыла томик и начала зачитывать. – «Я встретил баронессу Н. сразу после расставания с виконтессой М. Ее родинка у верхней губы была так привлекательна, что я сразу понял, что она любит искусство. Баронесса с радостью согласилась осмотреть картины в моей спальне. И мы погрузились в пучину страсти». Это победа? Да она же свалилась к твоим ногам, как переспелая груша.
– Дорогая, ты преувеличиваешь.
– Ничуть, – отрезала королева. – Видела я эту твою баронессу, единственное достоинство которой – цвет волос. У нее, кроме бородавки, которую ты почему-то назвал родинкой, еще и передние зубы торчат, как у зайца. Как можно быть таким неразборчивым, Марко? Над тобой все королевство будет смеяться. Ты в эти пучины страсти погружаешься несколько раз на одной странице. Можно и другие эвфемизмы использовать. И описания своих любовниц не такими убогими делать, а то они у тебя как из-под штампа выходят – заменил баронессу на виконтессу, добавил-убрал родинку и все. Такое впечатление, что у тебя просто список был.
– Ну да, – смущенно подтвердил Марко, – мне как раз туранский кронпринц список передал. Я и подумал, не пропадать же. В каждой женщине можно найти что-то привлекательное.
– В некоторых слишком долго нужно искать, – ехидно заметила Лиза. – Особенно, по твоим описаниям.
– Чем тебе мои описания не нравятся? Сама бы ты что написала?
– Смотри, – наставительно сказала королева. – Вместо того, что там у тебя, можно было использовать что-то типа: «Печаль моя после расставания с виконтессой была так велика, что пережить ее мне помогла только встреча с баронессой. Она была хороша, как весенний цветок с каплями росы поутру. И даже родинка около верхней губы ее не портила, а лишь придавала пикантности». Ну и так далее. Потом описываешь, как она сопротивлялась твоим ухаживаниям, а ты это мужественно преодолевал.
– О, так действительно лучше, – согласился Марко. – При написании следующего тома я непременно у тебя проконсультируюсь.
– Какого еще следующего тома? – возмутилась королева.
– Как же дорогая, ты ждешь ребенка, а у меня, как у мужчины, есть определенные потребности, – заявил Марко. – Заодно материал наберу для второй книги.
– Дорогой, – нежно сказала Лиза, – ты правильно заметил, я жду твоего ребенка. А это значит, что?
– Что? – переспросил король.
– Что меня нельзя волновать ни в коем случае. А любой твой поход на сторону меня будет волновать очень сильно. Так сильно, что твоя любовница может и облысеть.
– Но, дорогая, это традиции моей семьи, – возмутился Марко, понявший, что покушаются на святое.
– Когда я за тебя выходила, ты об этом не говорил. А то бы я предупредила тебя о традициях своей семьи.
– Это и сейчас еще не поздно сделать, – король благоразумно решил прийти к некоему компромиссу, удовлетворяющему обоих.
– Когда моя мама узнала об измене отца, – нежно улыбнулась Лиза мужу, – она пошла на кухню, взяла большую чугунную сковородку и выбила из него эту дурь. Мне кажется, я видела на дворцовой кухне что-то подходящее. Запомни, дорогой, все, что было до меня, я согласна забыть – ведь меня здесь еще не было. Но не дай бог я узнаю о чем-то подобном теперь – одной сковородкой не отделаешься.
Марко изумленно молчал. Это была совсем не та нежная девочка, на которой он женился. Это была женщина, уверенная в своем праве и готовая его отстаивать с оружием в руках, пусть даже в роли оружия выступает кухонная утварь.
– Не думаю, что стоит переносить сюда чужую культурную традицию, – наконец сказал он.
– Разумеется, – победно улыбнулась Лиза, – я согласна от нее отказаться, но только если ты откажешься от своей. Да, и книжечки эти уничтожить надо. Все. Хотя, можешь оставить себе один том. Для воспоминаний.
– Дорогая, а ты не забыла, что я король? – возмутился Марко.
– Нет, – ласково улыбнулась его жена. – Но советую и тебе не забывать, что я – королева.
С этими словами она выплыла из кабинета, оставив мужа в одиночестве. Марко проводил ее взглядом, посмотрел на позолоченный том, лежащий посреди стола, и пришел к закономерному выводу: самая лучшая блондинка королевства – Ее Величество Королева Елизавета, а если все остальные заведомо хуже, стоит ли тратить на них свое монаршее время?
Однажды в Коргелле
Эта история случилась давным-давно, когда только-только отгремела Большая Магическая Война и люди, ее пережившие, пробовали как-то устроиться в новом мире с новыми границами. Кому-то для этого требовалось больше усилий, кому-то – меньше. Герцогам Монтанари не повезло: все, что у них осталось, это титул, небольшой и уже почти пустой ларец с фамильными драгоценностями и юный сын, впрочем, достигший брачного возраста. Берарди же, напротив, приумножили состояние, продавая продовольствие в смутное время и заслужив кличку «презренные торгаши». Занятие, не подобающее дворянину, сделало семью самой богатой в Коргелле, поэтому инор Берарди лишь усмехался на разные колкости в свой адрес, которых, впрочем, было не так уж и много. Никто не хотел ссориться с тем, кто имел такой вес в золотом эквиваленте. Усмехался инор Берарди на людях, но наедине с собой иной раз печалился, что не досталось ему титула, соответствующего нынешнему положению. И пусть наследника титула не было – в семье росла одна-единственная дочь – но все же размышления самого богатого человека города имели некую горечь. Происхождение за деньги не купишь, титул не выторгуешь на аукционе. Но любые мечтания у этого инора всегда выливались в действие. Вот почему однажды вечером, когда вся семья собралась за ужином, инор Беррарди гордо сказал:
