— Хорошо, — кивнула Сайлейн, подтверждая, что приняла это к сведению. Но он так и не ушел.
Сидя перед ней на корточках и не выпуская ее руки, он задумчиво смотрел на нее, запоминая каждую черточку чуть хмурого, недовольного таким пристальным вниманием личика. Оно казалось ему донельзя забавным и милым. Даже когда сквозь человеческую маску начал проступать гнев зверя.
— Вам лучше уйти, — хрипло произнесла Сайлейн, понимая, что еще немного, и она не сдержится и сорвется, вцепившись ему в горло. Зверь не желал терпеть подобного внимания от кого-то за пределами семьи. Для него это был вызов, и он вынырнул, сметая все преграды, выстроенные благоразумием своего носителя.
Когда на него бросился зверь, Вильгельм так и не успел понять. Только инстинктивно ушел с траектории прыжка, не давая пуме вцепиться в горло. Но одним ударом животное не ограничилось, бросившись на него снова и повалив на пол.
Впоследствии он не мог вспомнить, почему не позвал на помощь стражу, едва девочка обернулась. Не мог объяснить и того, почему вместо попыток сбросить зверя, прижал его к себе и гладил до тех пор, пока не размылись очертания животного, и вместо него не оказалась лежащая без сознания девушка.
Тогда он сделал то, что не смог объяснить самому себе и в чем не признался Тарону, когда тот, напуганный порванной одеждой друга, спрашивал причину. Он уложил ее на кровать, коснулся лица и, не удержавшись, под влиянием какого-то глупого сиюминутного порыва поцеловал, нежно коснувшись губами ее губ. В тот момент он был счастлив, что девочка смогла сохранить одежду при обороте.
Первым, что ощутила Сайлейн, приходя в себя, была боль. Всеобщая и всепоглощающая, она раздирала все ее тело. Нельзя было выделить ни ее источника, ни свободного от нее места. Девушка с трудом открыла глаза, пытаясь понять, где она находится и что случилось. Память возвращалась постепенно. Сайлейн помнила, что минуту назад разговаривала с императором, что он подошел слишком быстро, чтобы зверь не отреагировал… Демоны запретных миров, она бросилась на него. Зверь хотел любой ценой отстоять свою территорию и не слушал доводов человека.
Сайлейн протяжно выдохнула, представляя, что с воздухом уходит и боль. Пара вдохов, и она уже может спокойно лежать. Попыталась пошевелиться и вновь пришлось сжимать зубы, чтобы не закричать в голос. Но не это оставалось для нее загадкой. Сайлейн не понимала, почему она лежит под уже знакомым балдахином, без ограничителей оборота, а не сидит под стражей или, что в такой ситуации было наиболее правильным вариантом, не лежит мертвая в гробу. Ведь по законам Таски нападение на любого представителя монаршей фамилии каралось смертью на месте… Неужели император Вильгельм так боится осложнения отношений с Тааль-Еном?
Надеясь избавиться от неприятных ощущений, Сайлейн обернулась, рассчитывая, что правильная смена ипостаси восстановит безболезненную связь со зверем, и она, наконец, сможет подняться с кровати. Как говорил император — «посещение портными»?
Вернувшись в человеческую форму, Сайлейн с радостью констатировала отсутствие боли и села. Перед глазами все поплыло, намекая на необходимость ограничения резких движений, и девушка уже собиралась так поступить, улегшись обратно.
— Леди, леди, вы очнулись. Как вы? Полежите, я сейчас позову целителя, — сказала разбуженная служанка, перемежая речь охами-ахами. Она подорвалась со своего места и, не слушая возражений, уложила Сайлейн обратно в кровать, обещая привязать одеяло к кровати, если девушка продолжит протестовать.
— Как вы не понимаете, — взывала к ее совести служанка, — что я скажу Вильгельму, если вы упадете и поранитесь? Он же отвечает за всех невест перед их родственниками. Как думаете, посол Майнл скажет ему спасибо, если вы свернете шею на лестнице?
— Прикажете теперь брать охрану, чтобы спуститься? — прыснула в кулачок Сайлейн, вспоминая беседу с императором.
— Я рада, что среди этого курятника нашлась хоть одна здравомыслящая леди, — на полном серьезе сообщила служанка и тихо добавила: — Надеюсь, Вильгельм хоть раз послушает свою тетушку.
С этими словами она вышла, оставив Сайлейн осмысливать сказанное. То есть эта немолодая женщина в скромном сером платье — тетя императора? Тогда почему она сидела с ней? Вознамерившись задать этот вопрос, как только женщина вернется, Сайлейн послушно лежала в кровати, думая, что ей теперь делать. Слишком странные вещи творились вокруг нее. Во-первых, император пришел сам, хотя мог приказать, если не этому пугливому стражу, то советнику или еще кому-нибудь из свиты… У него, в конце концов, есть целый отдел. Во-вторых, ей даже не прочитали нотацию за оборот, хотя обычно за такое в лучшем случае полагалось ограничение свободы. Хотя передвижение ей ограничили, приставив сиделку, готовую привязать ее к кровати. В-третьих, сама сиделка. С каких пор монаршие особы подрабатывают столь недостойным их статуса занятием? Или сейчас проходит следующий этап отбора — понравиться родственникам? Стоит уточнить у остальных девушек, но сначала… выпутаться из одеяла и получить разрешение покидать комнату. И последний вопрос: почему изображения этой тетушки не было среди просмотренных ею портретов? Или была, но Сайлейн не запомнила? Вряд ли.
Еле слышно, а для человеческого слуха и вовсе незаметно скрипнула дверь, и спустя несколько секунд в комнату вернулась тетушка, за ней следовал пожилой мужчина, а вот последнего гостя Сайлейн видеть не хотела и быстро перевернулась на другой бок. Тетушка, заметив ее маневр, фыркнула.
— Леди Каталина, — обратился к ней Целитель, приседая перед ее недовольной физиономией, — разрешите вас осмотреть?
— В этом нет необходимости, — отрезала Сайлейн, поднимаясь в положение сидя. — Все уже прошло. Вам достаточно посмотреть ауру. Вы сразу поймете, что связь восстановилась. Кроме того, я уже контролирую своего зверя и могу отвечать за наши поступки.
Целитель недоверчиво качнул головой, но ауру просканировал.
— Да, вы правы, леди. Связь восстановлена, но его величество хотел бы убедиться, что вы не пострадали в физическом плане.
— В этом также нет необходимости, — зло выдохнула Сайлейн. Она терпеть не могла все эти медицинские осмотры. Зверю они также не нравились, и уговорить его не кусать целителей приравнивалось, по ее внутренней шкале, к подвигу. — После повторного оборота все повреждения от разорванной связи уходят, ведь это не физические изъяны. И кому как не вам, сэр Аллектор, это знать.
