Кристина Лорен - Совершенство

– Иди давай. Поспишь хоть. Я тут пригляжу, – говорит Мэгги.

Колин смотрит на человека в койке.

– Ты как, Джо?

Джо кряхтит, пока Мэгги обрезает нить.

– Завтра на работу пойду, – говорит он.

– Черта с два, – смеется медсестра.

Колин резко просыпается, когда Джей возвращается в их с Колином общую комнату. Скользнув по стене, тусклый свет из коридора исчезает опять.

– Надеюсь, ты один, – бормочет Колин в подушку. Это был безумный день, и последнее, чего ему хочется – иметь дело с одной из девушек Джея, потихоньку проникшей к ним в комнату Если их поймают, выговор получат все трое.

– Я один. Чувак, как же я устал.

Колин слышит, как шуршит одежда, как, споткнувшись, ругается Джей, и приглушенный стук об пол – ключи, потом кроссовки. Жалобный стон матраса, когда Джей с размаху падает на кровать. Промычав что-то, он переворачивается на живот.

Дыхание Джея выравнивается, и Колин приоткрывает один глаз, пытаясь разглядеть часы рядом с кроватью. Четыре утра, с одной стороны, слишком рано, с другой – слишком поздно; где был Джей, не угадаешь.

– Ты где пропадал? – спрашивает он. Джей не отвечает, и он задает вопрос опять, погромче, потянувшись при этом здоровой рукой за пустой бутылкой из-под воды, которую швыряет в направлении Джея.

Джей вздрагивает, поднимает голову, потом снова роняет ее на подушку.

– Слушай, чувак, я сплю.

– Шелби? – спрашивает Колин.

– Не. С ней вечно сплошные драмы. Не говоря уж о том, что она психованная.

Колин закатывает глаза, а также фыркает, чтобы его неодобрение уж точно дошло до Джея, пусть он его и не видит.

Все девушки, с которыми встречается Джей – психованные.

– Как там Джо?

– Серьезный порез на ноге, – отвечает Колин, потирая лицо. – Но в остальном, когда я уходил, вроде все было нормально.

– Ему ж поди семь тысяч лет, – удивляется Джо. – Но все нипочем. Даже когда все это гребаное крыльцо под ним обвалилось.

– Ему семьдесят два, – ворчит Колин. – И ему просто повезло. Пару сантиметров левее, и он бы истек кровью до смерти.

На это Джей отвечает соответствующим случаю молчанием. Иногда, при удачном положении планет, даже до него доходит, что остроумные комментарии могут быть и не к месту.

– О, – произносит он с большим энтузиазмом. – Я тут твою девушку видел.

– Что?

– Люси. Видел ее по пути сюда. Она сидела пред Этан-холлом. Я ее спросил, не нужно ли ей чем помочь, но она сказала «нет».

– Для начала, она – не моя девушка…

Джей стонет в подушку.

– Поверь мне, – отвечает Колин и, открыв глаза, пялится в потолок: ему теперь не до сна. Над ним в темноте – россыпь звезд из светящейся в темноте пластмассы и модель Солнечной системы. Папа сделал для него эту модель незадолго до смерти, и она переезжала вместе с Колином в каждую новую комнату, где ему доводилось жить. Он вздыхает, опять трет руками лицо и думает, кто же эта странная девушка, и какого черта она делает снаружи, одна, в четыре часа утра. – Она сказала мне оставить ее в покое.

– Господи, – стонет Джей. – Да ты вообще хоть что-нибудь в женщинах понимаешь? Они все говорят подобную хрень. Да они и не могут иначе. Это, типа, прошито у них в мозгу или вроде того. Они так говорят, чтобы не грызть себя потом за то, что им хочется, чтобы мы на них накинулись. Я думал, это всем известно.

– Подобного рода рассуждения приведут к тому, что твоим будущим «сокамерником» будет твой же «малыш», – фыркает Колин.

– Если я не прав, тогда почему мне довелось перепихнуться, а ты лежал тут один в обществе собственной руки и кучи грязного белья?

– Я думаю, ко мне лично это имеет меньше отношения, чем к полной неспособности учениц данной школы делать правильный выбор.

– Ага, ну да, – тянет Джей, который уже почти спит. Он замолкает, и вскоре его дыхание становится ровным. Но у Колина внутри бушует торнадо. Он не в силах прекратить думать о Люси и о том, почему она сидит одна на улице в такую холодную ночь.

В тот первый день она сказала, что она пришла за ним, и хотя он так и не понял, что это значит… Может, какая-то его часть все же в курсе. Совершенно очевидно, что Колин видит ее совершенно по-другому, чем Джей, и трудно притворяться, что это ничего не значит. Если честно, он изо всех сил старается подавить в себе пещерные инстинкты, которые просыпаются в нем всякий раз, как он думает, что она – каким-то образом – его. Но ведь это она сама все начала, она посадила эту идею к нему в голову, как маленькое темное зернышко.

И теперь он не может заснуть. Просто здорово. Действуя потише, чтобы не разбудить Джея, он подхватывает две толстовки и выскальзывает из комнаты.

Он находит Люси именно там, где сказал Джей: она сидит на скамье перед Этан-холлом спиной к Колину, лицом к пруду. В тусклом лунном свете вода кажется странно притягательной – темное, неподвижное зеркало, в которое смотрятся луна и звезды. У берегов курится туман, будто пальцы, заманивающие жертв в ледяную черноту.

Он делает глубокий вдох и приближается к ней.

– Привет, – говорит она, не поворачивая головы.

– Привет…

Наконец она искоса, краешком глаза, бросает на него взгляд.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она.

– Заснуть не мог. А ты? – Как он и ожидал, ответа нет; он кладет толстовку на скамейку рядом с ней.

– Джей сказал, он видел тебя здесь. Я подумал, ты, наверное, замерзла. – Она до сих пор носит один только синий «Оксфорд»; просто быть не может, чтобы ей не было холодно в одной рубашке.

– Ты поэтому сюда пришел?

– Может быть. – Он растирает руки, дышит на них и косится на нее.

– Как там мистер Веласкес?

Колину хочется петь от радости, что она с ним разговаривает.

– С ним все будет в порядке. Когда я уходил, он уже вел себя, как обычно – заявил, что мог бы работать в кровати, если бы Мэгги ему позволила. Уверен, скоро в медпункт явится Дот и каждые двадцать минут будет запихивать в него еду.

Несколько мгновений Люси молча глядит на озеро, и Колин думает, уж не вернулись ли они к игре в молчанку, но тут она произносит:

– Дот – твоя начальница, верно? У вас с ней, похоже, неплохие отношения.

– Да, начальница. – Он улыбается ее неуверенной попытке поддержать разговор. – Но она всегда была мне кем-то вроде бабушки.

– Значит, твоя вроде-как-бабушка заправляет кухней, а твой крестный отец – директор школы?

– Кррррестный отец, – говорит Колин, подражая Марлону Брандо, но Люси только одаривает его одной из своих снисходительных улыбок с ямочками. – Родители у меня умерли, когда я был совсем маленьким. Они оба были учителями и дружили с Дот и Джо, который тогда работал тут учителем истории. Дот взяла меня на работу на кухне, когда мне было четырнадцать, но она подкармливала меня с пяти лет. Я стараюсь помогать ей, как и когда могу – ну, там, в по вечерам, когда выпечку надо делать, и все такое.