Луна полная и сияющая, как ореол вокруг его головы. Его завитки - его темная корона. Он мог бы быть принцем.
- Привет – говорит Линден – Я могу сесть?
Ложусь всем телом и чувствую холодную землю под собой. Я киваю. Он садится рядом со мной, осторожно, чтобы не дотрагиваться до моих волос. Они рассыпались по земле. Светлые волосы везде.
- Не думала, что ты вернешься – говорю я, сосредотачиваясь на бумажном змее из звезд. Я ищу других бумажных змеев или людей. Линден сидит рядом со мной. Все о чем я могу думать – это то, что трава оставит грязные следы на его белой рубашке. Он испачкается и свои волосы тоже. Я думаю, он хочет мне доказать, что он может быть таким же, как я – не настолько опрятным и не настолько красивым.
- Я не посылал своего отца – говорит он – Я и не знал, что он может приехать.
Он не говорит, что его отец, вероятно, отследил мое местонахождение, используя устройство, внедренное в Сесилию. Линден лично убедился в том, что он был в моей ноге.
- Кажется, ты говорил мне, что знаешь его очень хорошо – бормочу я. Не оглядываясь назад, я могу чувствовать его пристальный взгляд.
- Он пытался защитить меня – говорит Линден – Он знал, насколько это будет трудно для меня, увидеть тебя вновь.
- Что ж ты поберегся – говорю я – Зачем ты приехал?
- Мой дядя позвонил мне сегодня – говорит он.
- Я не знала, что у вас есть телефон – говорю я с удивлением. Так или иначе, я чувствую себя одураченной. Это говорит о том, что во время нашего брака, который был лишь иллюзией, Линден не смотрел на меня, как на равную. Я всегда была пленницей.
- Он сказал мне, что ты уезжаешь – говорит Линден – Он сказал, что ты планируешь просто сбежать, оставить все.
- Что-то вроде того – говорю я.
- Это часть плана? – спрашивает он – Что ты собиралась делать без денег? Транспорта? Еды? Где бы ты спала?
Я качаю головой:
- Это не имеет значения.
- Конечно, это имеет значения.
- Это потому, что Рид позвонил тебе, не так ли? Он хотел, чтобы ты поговорил со мной, прежде чем я уеду.
Я подавляю крик отчаяния.
- Пожалуйста, пусть это будет моей проблемой – говорю я – Не твоей.
После этого он молчит. Тишина добавляет странный элемент к воздуху, загрязняя лунный свет, мне трудно дышать. Планеты наклоняются послушать. И наконец, я не выдерживаю:
- Просто скажи это – говорю я ему.
- Сказать, что?
- Независимо от того, что ты мне скажешь. Я выслушаю все. Я могу это выдержать.
- Ничего такого я не хочу сказать – говорит он мягко – Да, я, конечно, злюсь на тебя. Скорее у меня вопрос.
Я опираюсь на один локоть, чтобы его видеть, и он делает тоже - самое. В его глазах нет никакой злости, но и доброты тоже нет. Только зелень.
- Той ночью на вечеринке, ты сказала, что любишь меня. Это было правдой?
Я смотрю на него долгое время, пока он не растворяется в ночи, словно тень.
- Я не знаю – говорю я ему – Если и любила, то этого было не достаточно, чтобы заставить меня остаться.
Он кивает. Линден поднимается, очищает заднюю часть брюк и протягивает мне руку. Я позволяю ему поднять меня на ноги.
- Не уезжай завтра – просит он - Пожалуйста. Дай мне шанс, хоть что-то понять. Если я просто позволю тебе уехать, то Сесилия мне этого никогда не простит.
- Она будет в порядке – говорю я – Вы ничего мне не должны.
- Тогда подумай об этом как о предложении – говорит он – Я не хочу, чтобы Сесилия сердилась на меня.
Я колеблюсь:
- Сколько времени?
- Возможно несколько дней. Может меньше.
- Хорошо – говорю я – Несколько дней, а может и меньше.
Его губы шевелятся, мне кажется, он хочет улыбнуться, но он этого не делает. В прошлый раз, когда я видела его, в нем были слова и мысли, гнев и возбуждение. Я могла их ощущать. Но теперь они ушли. Интересно куда он их дел. Кричал ли он их в апельсиновую рощу с воображаемым прахом его мертвой жены и ребенка. Когда он открывает рот, все, что он говорит:
- Если ты остаешься, то ты должна носить свитер. Я упаковал один в твой чемодан.
Он разворачивается и идет к лимузину. Лимузин стоит в стороне.
- Все это не было ложью, Линден – говорю я, он останавливается в нескольких ярдах. Мой голос слаб, и становится тише с каждым словом. - Не все, не все это.
Он забирается на заднее сидение, не давая признака, что верит мне.
Рид сидит за столом, наблюдает за мной, как я перекатываю яблоко из одной руки в другую. Возможно, он прав, мне необходимо поесть. Я не могу даже вспомнить, когда у меня был нормальный аппетит. Даже если бы мне подали деликатесы, я бы все равно не смогла бы их съесть. Я опускаю глаза. Я не хочу чтобы Рид видел мое поражение. Я не хочу чтобы он видел что Вон победил меня, потому что, все мои неудачи именно из-за этого человека. Разлука с братом, потеря Дженны, видеть слезы в газах Сесилии, отъезд Габриэля, если не хуже, неприязнь Линдена ко мне. Я сомневаюсь и не знаю как лучше. Я думаю, о том, что, то что Линден сказал вчера вечером, верно: это не самый лучший план.
- Ты собираешься его есть или хочешь оставить на нем отпечатки своих пальцев? – спрашивает Рид.
Я аккуратно кладу яблоко на стол и убираю руки на колени. Он наклоняет голову, наблюдая за мной. Он ест поджаренное во фритюре тушеное мясо. Запах отталкивающий; часть соуса капает ему на рубашку.
- Что ж, хорошо – говорит он – И сегодня тоже никакой еды. На чем ты держишься, скажи мне?
- Кислород – говорю я тихо.
- Ты должна чем-нибудь его приправить – говорит он мне. Это его способ вести разговор. Я думаю, он меня жалеет.
- Тогда, вопрос – говорю я.
Он кидает ложку в миску:
- Хорошо. Давай свой вопрос.
Я думаю, как получше его задать.
- Вы и Вон совершенно разные – начинаю я – И мой вопрос такой. Всегда ли было так? Вы сказали, что мама о нем не заботилась.
Рид широко улыбается.
- Он все время был тихоней. Я не имею в виду вежливость или гордость. Я говорю о том, что он все время о чем то думал.
- Он и сейчас такой – говорю я.
Я пытаюсь вообразить Вона ребенком или подростком, но у меня не получается. Все, что я могу видеть, это более молодая версия Линдена, с темными глазами вместо зеленых.
- Но он не был таким целеустремленным, пока не умер его мальчик – говорит Рид – Именно тогда, он повторно запрограммировал лифты, так, чтобы только он мог получить доступ к подвалу. – Я никогда не знал, что там происходит.
- Он раньше разрешал вам туда приезжать? – спрашиваю я, думая о том, что говорил Рид мне о Воне, то, что он не разрешает ему туда приходить.
- Я раньше жил там – говорит Рид – Когда родители умерли, они оставили тот дом нам обоим. Наш отец был архитектором, и это была старая школа-интернат, которую он отреставрировал. Вот почему это так важно. Ты наверно думаешь, такой большой дом, столько пространства. Нам достаточно для двоих. Но мы оказались друг у друга на пути. Нам не хотелось ничего менять.
