— Как только ты заберешь свою смертную, мы отправимся с тобой, чтобы помочь вызывать страх и неразбериху среди смертных. Ищейки всегда поддерживают волю Темного Короля. Это неизменно.
Габриэль не смотрел на Бананак и на сияющих фейри, которые уже приняли ее сторону, но его решение было ясно всем.
— Разумеется, — Ириал затушил сигарету и улыбнулся своему товарищу, который пользовался его особым доверием.
У Ищеек была замечательная способность вызывать ужас как у фейри, так и у смертных.
— Мы можем заполучить немного страха из непослушания этой кучи… — пробормотал Габриэль, и его Ищейки схватили несколько фейри, которые ухмылялись в поддержку высказанных ранее мятежных предложений. — Темный Двор должен выказывать хоть какое-то уважение нашему королю.
Фейри принялись отвешивать поклоны по самые ступни, лапы, когти, склоняли головы, приседали в старомодных реверансах. Бананак не сдвинулась с места.
Габриэль перехватил ее взгляд и снова ухмыльнулся. Сегодня больше не будет публичных возражений или дискуссий. Габриэль призовет к порядку фейри и даже станет угрожать им, если они откажутся следовать предостережениям Ириала. Они станут совершенно послушными. По крайней мере, на время. И тогда Бананак утроит свои попытки.
Но не сегодня вечером — пока еще нет.
— Сегодня ночью мы будем пировать в память о нашей погибшей сестре, — Ириал сделал жест рукой, и несколько Ищеек Габриэля ввели перепуганных фейри, которых они притащили из других Дворов. Из Высшего Двора не было никого — и это неудивительно, поскольку фейри Высшего Двора редко покидали места своего затворничества. Но тут были представители как Зимнего, так и Летнего Дворов.
Ириал обхватил руками дрожащую Летнюю девушку. Лозы, которые обвивались вокруг нее, поникли под его прикосновением. Она была настолько полна ужаса и ненависти, что он едва не передумал поделиться ею с остальными, но он был достаточно эгоистичен, чтобы хотеть оставить ее только себе. Особые девушки Кинана всегда были замечательным угощением. Если Ириал был осторожен, он мог вытянуть из них достаточно желания и страха, чтобы на пару дней утолить свой голод. Несколько раз ему удавалось оставлять их настолько от него зависимыми, что они добровольно возвращались в его объятия с регулярными визитами и ненавидели его за то, что он заставил их предать своего короля. Это приносило ему немалое удовлетворение.
Ириал сверлил взглядом девушку, пока говорил своему Двору:
— Их правители привели нас к этому, когда убили Бейру. Помните об этом, предлагая им свое гостеприимство.
Лесли вошла в тату-салон. Внутри было пусто. Ни один голос не прерывал тишину, даже музыкальный центр был выключен.
— Это я! — объявила Лесли.
Она вошла в комнату, где Рэббит будет делать свою работу. Лист бумаги с трафаретом ее татуировки лежал на подносе на прилавке. Рядом — одноразовая бритва и куча разных инструментов.
— Я немного рано.
Рэббит молча уставился на нее.
— Ты сказал, что мы можем начать сегодня вечером. Сделать внешний контур.
— Я на минутку, — наконец, сказал Рэббит и вышел.
Пока его не было, Лесли бродила по крошечной комнате, хотя скорее ради того, чтобы устоять перед соблазном схватить трафарет, чем ради интереса. Стены были увешаны плакатами и флаерами различных мероприятий — большинство из них выцвели и относились к давно прошедшим событиям. Там же имелось несколько черно-белых фотографий в рамках. Среди флаеров выделялись постеры фильмов, размером с театральную афишу. Как и в любой другой части салона, в комнате царила невероятная чистота, и ощущался слабый запах антисептиков.
Она остановилась у нескольких фотографий, не узнавая ни запечатленных на них людей, ни мест. Между фотографиями висели сделанные ручкой и чернилами эскизы. На одном из них гангстеры времен Капоне улыбались художнику. Эскиз казался таким же реалистичным, как и любая фотография. Выполнен он был так профессионально, что было странно видеть его рядом со снимками и постерами. Рэббит вернулся в тот момент, когда Лесли изучала потрясающе красивого мужчину, сидящего в центре группы гангстеров. Они все выглядели привлекательно, но именно этот мужчина завладел ее вниманием — он прислонился к старому кривому дереву и выглядел как будто знакомым. Остальные сгруппировались вокруг него, по бокам или позади, но было очевидно, что именно он облечен властью.
— Кто это? — спросила она.
— Родственники, — вот и все, что ответил Рэббит.
Внимание Лесли было приковано к эскизу. На мужчине в центре, как и на других, был темный костюм, но его поза — высокомерная и как будто оценивающая — производила впечатление, что он несет бoльшую угрозу, чем остальные. Вот кого следовало бояться.
Рэббит откашлялся и указал рукой перед собой:
— Пойдем. Не могу же я начать, когда ты там торчишь.
Лесли заставила себя отвести взгляд от эскиза. Ощущать страх — или влечение — по отношению к тому, кто теперь был наверняка ужасно стар, а может, уже давно умер, было странно. Лесли прошла туда, куда указал Рэббит, повернулась к нему спиной и сняла блузку.
Рэббит обернул лямки ее бюстгальтера какой-то тканью:
— Чтобы не измазать.
— Если чернила или что там еще попадут на него, ничего страшного.
Лесли сложила руки на груди и постаралась встать ровно. Как бы сильно ни хотелось ей сделать тату, стоять здесь в одном лифчике было неудобно.
— Ты уверена?
— Абсолютно. Никаких жалоб и сожалений не будет. На самом деле это уже похоже на манию. Уже по ночам снится. Эти глаза и крылья. — Лесли вспыхнула и была рада, что Рэббит у нее за спиной и не может видеть ее лица.
Он протер ее кожу чем-то холодным.
— Может, в этом и есть смысл.
— Сто процентов, — улыбнулась Лесли. Рэббит действовал так, будто самые странные события были в порядке вещей. Это успокаивало.
— Не шевелись. — Он сбрил крошечные волосинки на ее коже там, где будет татуировка, и снова протер кожу какой-то еще более холодной жидкостью.
Лесли оглянулась, когда он отошел, чтобы выбросить бритву в мусорное ведро. Рэббит наградил ее серьезным взглядом и вернулся на свое место у нее за спиной. Она посмотрела на него через плечо.
— Туда смотри, — сказал Рэббит.
— А где Эни? — Почти всегда, когда Лесли бывала в салоне, там оказывалась и Эни, обязательно в компании Тиш. Казалось, у нее есть какой-то радар, способный выслеживать людей, но логического объяснения этому не было.
— Эни хотела побыть в тишине. — Он положил руку на ее бедро и немного развернул Лесли. Затем распылил какой-то спрей по ее спине там, где будет татуировка — от самой шеи вниз, по всей ширине спины с центром где-то между лопатками, где, как подумала Лесли, росли бы крылья, будь они настоящими. Она закрыла глаза, когда Рэббит придавил к ее коже трафарет. Даже это каким-то образом возбуждало.
