Лекс скептично оглядывает нехитрый местный быт и презрительно кривит губы. А я ничего, мне нормально. Был бы не такой зверюгой и не батькиным первенцем наверное и сам бы тут служил.
— Минуту подожди. — говорю я.
Мы с офицером вскрываемся и я расплываюсь в улыбке.
— Да будь ты проклят! Заговоренный ты что ли?
— Повезет в любви, — утешает его коллега. Я сгребаю выигранные деньги в карман и хмурюсь. Повезет в любви… Да конечно.
— Что ты ту делаешь, Рей? — Лекс передает мне бумажный сверток. Заглядываю — приличная одежда. Моя.
— А что мне делать? Ты в курсе что случилось?
— Конечно. Ты немного приструнил эту гордячку Валле. Это не повод садиться в камеру.
Я начинаю переодеваться и из соседних камер снова включается «музыка».
— Ой, девочки он опять!
— А можно анфас?
— Помедленнее, дорогой, дай насладиться.
— Приструнил? — я прыгаю на одной ноге, влезая в брюки. — Я вообще-то вроде как без причины на нее напал.
— Напал?! О, не драматизируй! Никто не говорит о нападении на Валле. И главное ты так не говори, идиот! — понизив голос шипит мой умный брат.
— Ага… — я соображаю как обычно туго. — To есть… мы все отрицаем?
— Нет. Потому что отрицать нечего. Она вела себя вызывающе, ты не сдержал свое альфачество — так ведь все было?
Нет не так, но Лекса я посвящать в дурно воняющий артефакт отчего-то не тороплюсь. Я может и не гений тактической мысли, но прекрасно понимаю куда такие новости заведут моих умненьких батюшку и Лекса. К войне между нами и Валле. Сперва хочу поговорить с ней сам, а там уж решу.
— У нас, волков, это бывает и это всем известно. Если ты приструнил бы кого-то в поместье ты что пошел бы садиться в камеру?
— Нет, конечно, так то в поместье. — Надеваю сюртук, застегиваю пуговицы под разочарованное «оооо».
Мы выходим из участка и Лекс устало вздохнув останавливает меня.
Под недоуменными взглядами прохожих и меня самого, он придирчиво одергивает на мне одежду, накой-то черт вытаскивает рукава рубашки из манжетов и перевязывает шейный платок.
— Заболел? — интересуюсь с любопытством.
Лекс откалывает со своего лацкана какую-то видно модную нынче булавку и вешает ее мне на грудь.
— Так, нам нужны цветы. — братец оглядывает улицу. — Вон лоток, пошли.
— Накой мне цветы?
— Не тебе, а невесте твоей, дурень.
— За языком следи. — тут же ощетиниваюсь.
— Сейчас поедешь к ней, принесешь извинения, подаришь цветы и замнешь этот неприятный инцидент. Понял? А после этого пойдешь домой и расскажешь отцу в подробностях какая муха тебя укусила. Нам мне нужны конфликты с Валле… Я сам.
— он отмахивается от помощи флористки и набирает из расставленных в ведрах цветов букет. Какие-то желтенькие цветочки, а потом сиреневые, зеленая непонятная трава. Чтоб я в таком разбирался. — Белую ленту. — уверенно командует Лекс и букет у него получается ну жутко элегантным. Вот умеет же, сукин сын, и откуда только навыки такие?
— Держи. — он сует веник мне, но я не беру.
— Лекс, давай ты, а? Вот умеешь ты с этими аристократками, а я нет. Ты и цветочки ей выберешь и оду прочитаешь. А я все что умею… то ей даром не надо.
— Мои оды она нашла «очаровательными».
Я изображаю на лице «А я что говорю!».
— Это значит плохо.
— Почему очаровательные это плохо?
— Потому что.
— Боги, да на кой черт у вас так все сложно?!
— Рейнар, не глупи. Она свободная волчица, ты альфа стаи. Здесь не может быть вариантов, ты же понимаешь.
— Да не хочу я! — понимаю, что веду себя как ребенок и, вздохнув, беру букет. Тьфу, ты пропасть. Ладно, поговорить с Валле есть о чем, а там все равно уломаю Лекса вернуться на место счастливого молодожена. А не уломаю так отметелю отца и прикажу как альфа стаи.
Ловлю кеб и еду к поместью Валле. Забываю веник на сидении, приходится в три прыжка нагнать и доставать на ходу. И оставил бы, да жалко стараний Лекса.
Вздыхаю и тянусь к колокольчику на воротах. Сегодня я ужас какой благовоспитанный, через забор не полезу. Но раньше чем успеваю позвонить, дверца открывается и выходит она собственной персоной.
Мгновение мы таращимся друг на друга. Она молчит, я тоже.
— Это вам. — сую ей букет. Она меряет меня таким взглядом, будто ей букет из ядовитых змей принесли.
— Благодарю, вы очень любезны. — таким тоном мужика понежнее и кастрировать можно.
— Приношу извинения за утренний инцидент.
Она глядит на меня выжидающе.
— И все?
— Пока да. Поговорим, мисс Валле? Мне кажется нам есть о чем побеседовать вы согласны?
— Нет, не согласна.
Подъезжает ее кеб.
— Прошу прощения, но меня ждут на стройке. Все доброго.
Кучер открывает ей дверцу, она забирается внутрь. Меня вроде как не зовут, но я подхожу к двери, а чтобы отогнать пытающегося возразить мальчишку хватает одного тяжелого взгляда. Он послушно открывает передо мной дверцу и осторожно закрывает, когда я залезаю внутрь.
Валле сидит плотно сжав губы.
— О, конечно мистер Хардман, я нисколько не возражаю против вашего общества. Прошу вас, присоединяйтесь.
— Благодарю, мисс Валле, это такое редкое удовольствие побыть рядом с вами. Такое знаете ли умиротворяющее.
Кеб трогается и мы трясемся напротив друг друга на наших отменных мощеных улочках. На одном из ухабов Валле подпрыгивает и из ворота закрытого платья показывается краешек бинта.
— Регенерации у вас нет? — киваю на него. Она поспешно поправляет ворот.
— Это не ваше дело.
— Как же не мое, вы же моя невеста.
— Ненадолго.
— Почему это?
— Разве не очевидно? — эта фраза ей видно привычна. Вот заноза.
— Послушайте, дорогуша, — она возмущенно вспыхивает. — Вы сейчас расскажете мне все про этот мерзкий артефакт, который я сегодня забрал. Медленно, подробно. Такими словами чтобы я понял. Потому что если я расскажу о нем моему отцу, вы знаете что будет. Не только Хардманы, все двуликие страны ополчатся на вашу семью. Вас сотрут в порошок и это никакая не метафора.
Она бледнеет хотя куда уж больше.
— Хотите сказать, вы до сих пор не сообщили своему отцу?
— Нет, не сообщил.
— Я вам не верю.
— Да плевать мне веришь ты или нет, начинай рассказывать. — обычно на таком уровне злости у меня начинают прорезаться те самые властные низкие нотки, от которых все волки хвосты поджимают. Но сегодня — ничего. Мой волк сидит тихо- тихо, как мышка, и излучает одно миролюбие. Я опять теряюсь, не понимая. Эта мелкая Валле тут войну между магами и двуликими задумала может, а мой зверь… сидит на заднице и только что хвостом ей не машет!
Она несколько мгновений думает, закусив губу смотрит в окно.
— Все что я могу сказать, — наконец начинает говорить. — Этот артефакт — моя личная собственность и мое изобретение. Ни на ком больше он никогда не применялся. Он создан в единственном экземпляре и для единственной цели. Он имеет накопительный эффект, что полностью исключает его применение в каких- либо боевых целях. Его нужно носить неделями, месяцами… годами.
— И зачем ты его носишь? Он ведь угнетает твоего зверя.
— Откуда вы про него узнали? — ну надо же я сумел удивить Виолетту Валле. Обведу этот день в календаре.
— Мой волк его почуял. И он ему очень не понравился.
— Этот артефакт никоим образом не касается вашего волка. Вы вернете его мне?
А вот ту моя зверюга однозначно и четко показывает свою позицию.
— Нет. Не верну.
— Ну разумеется, нет. — кривит губы Валле. — Это ведь не в ваших интересах, не так ли, мистер Хардман?
— Эм… я думаю вам без него будет лучше, Виолетта. Вы сами-то так не думаете? — киваю на ее горло.
— Не фамильярничайте со мной. Я не давала вам права называть себя по имени.
Шумно выдыхаю.
— Так дайте мне это право, я же ваш жених черт побери.
— Нет.
— Что ж, тогда придется дать вам пару нежных прозвищ. Солнышко и зайку сразу отметем…
