— Да… очень.
Веник окинул профессора коротким нервным взглядом, когда тот проходил мимо него к раздвижной двери соседнего отсека.
— Тебе, мой друг, тоже не помешает взбодриться, — шутливо заметил Григорий, проскальзывая в темноту за открывшейся дверью.
После долгих и безуспешных попыток выбраться в кабину Лариса поняла, что есть только один выход из тайного отсека — в открытый космос. От уныния ее спас Эйнар. Любуясь им, девушка таяла как ванильное мороженое под жарким летним солнцем. Прислонившись к серой непрозрачной стене, она тихонечко млела. Невесомые мечты уносили ее в клуб “Фонарь”, расположенный по соседству с общежитием института.
Лариса красочно представила: вот Эйнар, держа за руку, проводит ее сквозь толпу в центр танцпола. На нем темно-синие джинсы с дырками на коленях и облегающая белая майка, на ней — короткое красное платье, расшитое стразами.
На сцене выступает любимая музыкальная группа. Как здорово слышать вживую наизусть заученные куплеты! Но еще приятнее танцевать с Эйнаром, обнимать его за шею и безотрывно любоваться неоновыми глазами, великолепно сочетающимися с клубной подсветкой.
Затухают протяжным звоном последние гитарные аккорды. Лариса целуется с Эйнаром в центре танцпола. Все смотрят на них. Юля и Настя разинули рты. Дима подавился коктейлем, но ей некогда переживать за вчерашнего поклонника. Пусть он быстрее забудет о ней и найдет подходящую по темпераменту девушку.
Ах! Какие у Эйнара нежные губы. Он вообще замечательный! С ним так легко коснуться ярких звезд и на Земле, без путешествий в космическом пространстве… Как хорошо! Как чудесно!
di-YUNCL.jpg
Друзья! Сейчас в нашем полете будет очень турбулентно. Пристегните ремни.
Предупреждаю — далее по курсу один из самых драматичных эпизодов этой истории.
ГЛАВА 7. Хищник стальных джунглей
Возвращение в реальность оказалось неприятным: Лариса прикусила язык. Чтобы унять боль, она потерла кончиком языка зубы, и вновь прильнула к прозрачной стене.
В отсутствие наставника Веник занервничал еще больше. Не мог он успокоиться, не мог заставить вести себя непринужденно. Боялся отпустить висевший на поясе пефол, спонтанно постукивая пальцами по металлу.
Эйнар молча понаблюдал за марсианином, затем снял ошметки рваной одежды, похожей на униформу, оставшись в черных коротких штанах.
Он подошел к Венику и встал почти рядом, устремив светящийся взгляд в иллюминатор.
— Должен поблагодарить тебя за ремас, — Эйнар посмотрел на марсианина и улыбнулся.
— Не стоит благодарности, — Веник не расслаблялся.
Во взгляде нелианца не проскальзывало тени агрессии, но страх окутывал Веника все сильнее, связывал по рукам и ногам.
“Я должен успокоиться, он чувствует мой страх”, — подумал Веник, жалея о том, что сам не может уловить мысли и чувства нелианца. Он посмотрел в глаза Эйнару и отпустил пефол. Тот сделал вид, будто не заметил жеста марсианина, снова отвернулся к иллюминатору и спросил на редкость равнодушно:
— Ты согласен принять меня в команду?
— Конечно. Я сообщу “Марии”…
— Кто такая Мария? — Эйнар перебил Веника, показав сильную заинтересованность.
— “Мария Громова” — интеллектуальная программа управления кораблем, — объяснил Веник. — Я покажу, как она работает. Мария, прими новые установки.
Перед ними появилась объемная проекция “Марии”. Эйнар отступил на шаг, но удивленным не выглядел.
— Обозначь установки, Веник. — попросила беспристрастная программа.
— Познакомься с Эйнаром. Прими его в команду, — Веник немного отвлекся от наблюдения за нелианцем.
— Добро пожаловать, Эйнар, — виртуальная женщина улыбнулась. — Мы летим на планету Вела. Ты согласен с заданным курсом?
— Да, — Эйнар немного растерялся.
— Желаю всем приятного путешествия.
Проекция исчезла. Веник услышал тяжелые шаги и обернулся.
В кабину вошел Григорий, неся бутылку вина и большой копченый окорок. От его радостной улыбки разгладились морщинки на щеках.
Эйнар, намного раньше, чем марсианин, почувствовавший приближение человека, не взглянул на профессора. Его внимание было сосредоточено на пефоле, прикрепленном к поясу комбинезона Веника. Достаточно было протянуть руку, чтобы его взять, и нелианец использовал удобную возможность. Как только марсианин отвернулся, он схватил его оружие и выстрелил в упор.
Веник вспыхнул розовым пламенем и превратился в груду пепла. Бутылка вина выпала из разжатых рук испуганного профессора, с громким звоном разбилась о металлический пол. Темно-красная лужа растеклась по полу и поглотила горстку черной пыли, оставшейся от юного марсианина.
Лариса едва смогла удержать крик. Все ее тело свела судорога. В шоковом оцепенении девушка стояла, опершись руками о ненавистную прозрачную стену. В глубине ее души ютилось осознание горькой истины, что безоружная, она не сможет помочь отцу.
Григорий попятился и упал, поскользнулся на винной луже. Он продолжил инстинктивно ползти от приближающегося нелианца, пока не уткнулся спиной в разделительную перегородку тайного отсека.
Обняв копченый окорок, профессор задрожал от страха как слабый беззащитный ребенок, оставшийся один в ночном лесу, полном диких зверей.
Разломав пефол, Эйнар неторопливо подошел. Лицо человека покрылось испариной, нижняя губа отвисла и задрожала, в глазах застыл всеобъемлющий ужас.
di-UE1Q.jpg
Григорий поставил перед собой единственную, последнюю цель: ради безопасности оставшейся на Земле дочери ему нельзя вспоминать о ней. Он должен убедить себя в том, что Ларочки не существует. Что только любимая жена Маша всегда рядом с ним. Одна она. И больше никого.
Григорий не знал, удастся ли ему вовремя распознать, ощутить воздействие на свой разум, когда оно начнется. Или уже началось?
Профессор не владел искусством блокировки сознания, только читал о его методиках, и потому не был уверен, что сможет противостоять телепатическому натиску нелианца. Но отважный ученый старался защитить дочь всеми силами своего гениального ума.
Он вспомнил первое свидание с Машей во время похода в горы: треск костра, слияние влажных губ, пахнущих жареными сосисками, уханье пробудившегося с наступлением темноты филина, шум грозившего опрокинуть легкую палатку ветра и тесноту спального мешка для двоих.
Припомнил Григорий и лето на даче. Маша поставила на стол белое блюдо с поджаристыми пирожками и отошла к плите, а он, как ребенок, потянулся носом к их коричневой корочке. Вдыхая дивный аромат пирожков, он слушал жужжание кружащей над головой осы и тихое пение Маши. Его жена мурлыкала незатейливую французскую песенку, шлягер конца восьмидесятых.
Думая о самых приятных моментах уходящей жизни, Григорий старался почувствовать блаженство, окутать сознание уютной пеленой, но ничего не получалось, кроме перелистывания в уме красивых кадров из семейной хроники. Его неутомимо терзал страх.
di-BZQZR.png
Эйнар, напротив, оставался удивительно спокойным. Он остановился перед профессором, будто просвечивая загнанную в угол добычу насквозь своим жутким светящимся взглядом.
— На корабле есть еще кто-нибудь? — поинтересовался нелианец, склонив голову к правому плечу.
Замороженная страхом Лариса инстинктивно вздрогнула. Дрожь пробежала от груди к рукам и растаяла на кончиках пальцев.
Девушка понимала, что приближается трагический финал ее космической сказки. Но она ничего не могла изменить. Не могла даже пошевелиться по собственному хотению, а не по воле сковавшей ее мышцы судороги.
— Нет… Никого, — раздельно ответил Григорий, мысленно удерживая склонившуюся над собой Марию с блюдом пирожков в руках.
— Ты верно понял, что нужно говорить правду, — понизил голос Эйнар. — Вы прилетели в нашу галактику с неофициальным визитом? В научные экспедиции не отправляются на боевых кораблях.
Григорий не произнес ни звука. Он копил слюну во рту, чтобы плюнуть в лицо нелианцу. Страх в его душе соединился с гневом. Профессор плотно стиснул зубы, но нижняя губа предательски дрожала.
