— Какая разница — полукровка или нет! — вскрикнула девушка, сжав изящные пальцы в кулаки.
Мужчина почувствовал, как малышка вздрогнула от внезапного крика и прижалась лобиком к штанине, пряча глаза. Медленно погладив ее по волосам, он процедил сквозь плотно сжатые зубы:
— Успокойся.
— У нас уже был один полукровка, — резким, нервным движением смахнув с лица белесую прядь, продолжила Элуна. — От них одни неприятности! Не меньше чем от людей! Грязная кровь… Кай, что ты вообще творишь?!
— Замолкни! — гаркнул демон грубым голосом. Одной рукой поближе прижал к себе Нелли, успокаивающе погладил ее по плечу и заметил, как резко изменилось выражение лица девушки. Раздражение и налет агрессивности исчезли, уступив место смятению и страху. — Ты забываешься, Элуна, — холодно отрезал Кай. — Из-за своей надменности и губительной гордыни ты принесла мне гораздо больше хлопот, чем полукровки. Знай свое место.
Слова прозвучали явственно и жестко. Элуна напряглась под грозным взглядом короля, позабыв о своей недавней злости, и рвано выдохнула, как после удара морозного ветра по распаленным щекам. Кайлан заметил слезы в уголках ее миндалевидных глаз. Она сдерживала рвущиеся наружу обиду, разочарование и грусть, но Кай не знал, сколько усилий ей стоило не расплакаться перед ним.
— Оно всегда было рядом с вами, ваше величество, — полушепотом произнесла Элуна. Голос и губы ее дрожали, голова мелко подергивалась, отчего фразы получались негладкими, глухими и сухими, как раскаленный воздух в пустыне. — Мое место определили еще до моего рождения. У меня не было выбора. Не было такой непозволительной роскоши…
— Элуна, — тихо перебил ее Кай.
— Прошу прощения, ваше величество. Доброй ночи.
Девушка низко поклонилась и, не поднимая головы, быстро скрылась за поворотом.
По телу Кая растекся жар, обжег лицо, порождая глубоко внутри неприятное чувство беспомощности. Обычно он не позволял себе грубить Элуне, несмотря на ее недостойное поведение и хлесткие, полные желчи слова. Порой она вела себя вызывающе, не понимая, что своими действиями порочит род Луноликих и, главное, саму себя. Но она, равно как и остальные демоны, была частью его семьи, частичкой некогда великого народа и другом детства, которого он обещал защищать ценой своей жизни. Давая это обещание, Кай не предполагал, что Элуну придется защищать от вспыхнувшей в юности привязанности и глубоких чувств, которые испытала только она.
Мягкое касание вывело Кая из ступора, и он посмотрел на девочку, крепко сжавшую его пальцы. В ее удивительно ярких глазах читались усталость и боль, выражение лица было очень грустным и задумчивым, но, тем не менее, на губах играла подбадривающая улыбка.
Кай легонько погладил малышку по шелковистым светлым волосам и, улыбнувшись, шепнул:
— Спасибо.
Глава 4. Маг-целитель
Запах рисового вина смешался с запахом затхлой муки и жареной рыбы и, переплетясь с тяжелым смрадом, исходившим от веселых посетителей, напомнил мне, как беззаботно я порой проводила время в людских харчевнях. Гул разнообразных мужских голосов, заливистый смех куртизанок и задорная мелодия лютни, льющаяся широким потоком, сотрясали спертый воздух. Но сквозь весь этот шум я отчетливо слышала тихое бормотание сварливого старичка, разливающего по кружкам эль. Старому хозяину таверны наскучили постоянные визиты беспечных деревенских жителей, засиживающихся до утра, грубящих подавальщицам и влезающих в драку, и все же, несмотря на их грубость и неотесанность, он не решался выпроводить их. Похоже, не только потому, что ему это было не по силам; его, как и многих людей, манил презренный звон монет.
Меня же, напротив, гам, раздающийся в стенах маленькой таверны, не раздражал. До того как влиться в самую гущу ночной деревенской жизни, я беспокойно ворочалась на жесткой узкой кровати, пытаясь спастись от дурноты, но сон ко мне не шел. И, оставив ушастого зверька, свернувшегося калачиком в уголке койки, дремать в одиночестве, спустилась на первый этаж. Царящий здесь шум не давал мне сосредоточиться на мучающих меня последние дни мыслях, и, потягивая из деревянной кружки рисовое вино, отдающее сладкими пряностями, я сверлила взглядом кусок потрепанной ткани, едва закрывающей вид на кухню. Она трепыхалась каждый раз, когда две миловидные близняшки-подавальщицы забегали на кухню и, забрав подносы, выскакивали обратно — столь быстро, что я с трудом могла за ними уследить.
От скучного наблюдения за проносящимися мимо близняшками меня отвлек Калеб. Бывший рыцарь, не раз бывавший в подобных заведениях и привыкший ко всем ужасам, таящимся здесь и пугающим столичных дам, вальяжно уселся сбоку от меня на высокий табурет. Легонько постучал костяшками пальцев по поверхности перегородки, привлекая внимание старичка, и громко выдал:
— Подай хереса¹, хозяин!
Наконец посмотрев на меня, Калеб улыбнулся — как-то чересчур самодовольно — и пожал плечами в ответ на мой недовольный взгляд.
— Ты решил этим вечером потратить все оставшиеся монеты? — буркнула чуть грубовато и сделала пару глотков рисового вина. — Вот, — я поставила на стойку кружку, — очень дешевое пойло. Если есть желание выпить, будь добр — бери что-нибудь подешевле.
— Не злись, Лив, — протянул мужчина, обольстительно улыбаясь, как улыбаются старшие ребенку. Только вот я была старше его на пятнадцать лет. Но Калеба, похоже, это не волновало, поскольку наш внешний возраст не отличался. — Ты ведь с легкостью можешь продать что-нибудь еще. У тебя отлично получилось всучить тому проходимцу лук. Любой торговец позавидовал бы твоему умению продавать дешевку в два раза дороже, чем она стоит на самом деле. Хотя ты обещала не красть у людей…
— Я и не крала, — отрезала резко. — Нам его одолжили. Как-нибудь я верну долг брату Марты…
— Ну конечно. — В голосе бывшего рыцаря прорезались насмешливые нотки. — Ты уж прости, Лив, но ты бывшая охотница, а все охотники, как мне известно, не привыкли якшаться с любезными людьми и возвращать им долги. Разве ты не помнишь Феликса, командующего, что был до тебя, пока все охотники не решили сместить его с должности и назначить на его место другого?
— Помню… И что?
— Он же каждый раз, напиваясь, обещал подавальщицам оплатить свою попойку следующим утром, а потом, то ли на самом деле забывая о своем обещании, то ли притворяясь, плевал на любезность людей. А ведь ему и перечить-то никто не смел… Впрочем, остальным охотникам тоже.
— Хочешь сказать, мы не умеем держать свое слово? — осмелилась я спросить. Вопрос прозвучал на удивление тихо и, казалось, потонул в гуле голосов.
— Ну что ты! — Брови Калеба взмыли вверх. — И в мыслях не было, Лив. Просто, наблюдая со стороны, я видел, что вы не признаете никого, кроме себе подобных. Вы были дружны только друг с другом, а люди для вас были словно призраками, бестелесными существами, мимо которых можно пройти и забыть о них в ту же секунду.
— Звучит ужасно эгоистично, — фыркнула в ответ и подперла щеку рукой, втайне рассматривая Калеба, пока тот расплачивался с трактирщиком за херес.
— Правда глаза колет, — улыбнулся мужчина и отхлебнул из большой деревянной кружки.
Нос пощекотал сладковатый аромат и тут же слился с остальными запахами. По довольному выражению лица мужчины я поняла, что здесь подают отличное крепкое вино, но не решилась заказать дорогостоящий напиток. Калеб польстил мне, сказав, что я без проблем продам любую вещь. Возможно, так и есть, но расставаться с оставшимся холодным оружием мне не хотелось. Нам повезло, что с несостоявшейся охоты у нас остался лук, который мы продали в другой деревне. Полученных монет хватило на ночлег и людскую еду, однако на шестой день поисков их стало катастрофически мало. Мы обошли шесть деревень и ни в одной из них не добились успеха — никто не знал таинственную Лори.
Сегодняшним вечером у меня появилось желание прекратить поиски, и я решила, что эта деревня будет последней, в которой мы остановимся. Гоняться за призраком, коим теперь я считала Лори, мне больше не хотелось.
