Он смотрел на меня долго, не мигая. Пытался понять, сколько во мне искренности.
– Рамона... – произнёс тихо и так проникновенно, что по рукам пробежали мурашки.
– Да?
– Я надеюсь, ты найдёшь то, что ищешь. А теперь нам пора возвращаться.
Последние слова прозвучали жёстко, а я вдруг почувствовала себя репейником, прилипшим к подолу. Если во время спонтанной прочувствованной речи вознеслась выше горных пиков, то сейчас грохнулась на землю со всего размаху.
Он хочет от меня избавиться! Я ему надоела.
Противный лестриец.
– Я тоже так считаю. Я уже отдохнула и смогу создать врата для перемещения, – ответила ему в тон и двинулась к скале, не оборачиваясь.
Я чувствовала лопатками пристальный взгляд, и рабочая одежда показалась вдруг страшно неуместной – рубашка чересчур короткая, чтобы закрыть хотя бы бёдра, обтянутые перемазанными в пыли штанами. Но день был слишком тяжёлым и насыщенным, чтобы я позволила себе бегать туда-сюда в платье. Когда не было публичных обрядов, предпочитала носить то, что удобно и практично.
Камень был холодным и слоистым, когда я коснулась его подушечками пальцев. Над головой нависали клочья бурого мха и топорщились перья папоротника, рядом журчала тонкая струйка водопада.
– Я не прочь освежиться, – Реннейр возник у меня за спиной и, пока не успела возмутиться, оттеснил и сунул ладони под воду. Обрушил себе на лицо и шею, напился. Его совершенно не заботило то, что рубашка вымокла, и ткань прилипла к груди.
– Никто не будет интересоваться, где тебя носило? – старательно пряча взгляд, спросила я.
– Я отчитываюсь только перед лордом. Да и то не всегда, – Реннейр стряхнул со лба последние капли. – Не думаю, что он в курсе моей отлучки. Она останется моей маленькой тайной.
Я тоже останусь его тайной.
Вдруг стало обидно. А что ты хотела, Рамона? Завтра уже забудет.
– Ладно, мне нужно сосредоточиться. Ты ведь не хочешь добираться пешком, лестриец?
– Уж изволь доставить меня на то же место, откуда похитила, – весело ответил он и опёршись локтем о скалу, уставившись на меня во все глаза.
И снова я попыталась почувствовать пульс горы – пальцы мелкое дрожали, я чувствовала это отчётливо. Да ещё чужак дышал так шумно, сбивая весь настрой.
По виску скатилась бусинка пота. Я бегло облизнула губы:
– Ты мне мешаешь.
– Я тебя даже не трогаю.
– Просто не смотри на меня... Отвернись!
Он пожал плечами:
– Как пожелаешь, – и выполнил просьбу.
Отвернулся, запрокинул голову, сцепив руки на шее и развернув плечи. Смотрел поверх верхушек синих гор, а я...
Украдкой глядела на него и думала – лишь бы не оглянулся! А то не успею сделать вид, что занята созданием врат.
Но почему? Откуда во мне такие странные желания? Раньше ничего подобного за собой не замечала.
Меня вдруг холодной волной окатило – опомнись, Рамона! Ты – жрица богини-покровительницы. Ты ведь не хочешь навлечь на свою рыжую голову её гнев?
Этот Реннейр самый обычный, просто недоступность и инаковость всегда влекли неокрепшие и любопытные умы. А так... было б на что поглядеть! Ну, высокий, да. Просто огромный по сравнению со мной. Кожа загорелая, обласканная летним солнцем, а рубашка на груди белая, – у нас таких не носят, непрактично, – с закатанными до локтей рукавами. И руки эти – руки воина, а не рудокопа, не ювелира, не кузнеца.
Я фыркнула и помотала головой – вытряхнуть бы из неё эти мысли, очистить разум и душу, не гневить Матерь Гор. Скоро рассвет – небо над снежными верхушками наливается жемчужной серостью, дрожат тугие бутоны рододендрона, стряхивая остатки дрёмы. А я, вместо того, чтобы просыпаться в своей постели, беззастенчиво разглядываю лестрийца. Уже в который раз.
Матушка Этера бы в обморок упала.
Опустив ресницы, я коснулась лбом шероховатого камня. Просто чтобы отдышаться, успокоиться. А он ожил и поспешил откликнуться – протянул невидимые цепи, сплёлся со мной пальцами. Из глубины полилось знакомое тепло и медовый свет.
Я не видела, но знала – Реннейр тоже смотрит. Повернулся всё-таки. Сотни кристаллов вспыхнули дружно и радостно, открывая проход для своей сестры.
– Положи руку мне на плечо.
Уверенное тяжёлое прикосновение – и снова показалось, что воздух зазвенел.
– Встань ближе... Ещё ближе... – во рту стало сухо. – Ещё...
Теперь он почти обнимал меня.
– Так достаточно близко?
Рукотворные врата, в отличие от природных, нестабильны, и проведение через них другого человека требует телесного контакта. Я не знала, радоваться этому или нет.
– Да, хорошо... То есть, достаточно. Только не отпускай меня, держи крепче. Иначе можешь застрять в скале и погибнуть.
Не знаю, моё предупреждение виновато или что-то ещё, но ладонь чужака вдруг легла на живот, притянула к себе, стерев и без того тонкую прослойку воздуха между нашими телами. И стало так жаль, что врата не дали мне ни одного лишнего мгновения, чтобы сполна прочувствовать эту близость.
Взмах ресниц – и мы стоим в пустом коридоре.
– Ваши комнаты совсем рядом.
– Знаю, – шепнул мне в затылок.
Он не спешил отпускать меня, а я боялась даже шелохнуться. Всё ждала чего-то. Сегодня я дважды использовала врата через короткий временной промежуток и истратила уйму сил – голову вело, во рту пересохло, в ушах шумела кровь, а колени внезапно ослабли. Хорошо, что этот лестриец поддерживал меня, иначе я рисковала неуклюже осесть на пол.
– Я приду на праздник Маков, – сказала, облизнув губы. И потому, что молчание сделалось совсем уж неловким. К тому же, пусть знает о моих планах. На всякий случай. Вдруг тоже захочет…
– Не вздумай, - отрезал коротко и твёрдо. – Или забыла, о чём я тебя предупреждал?
Поборов себя, я всё-таки выскользнула из кольца его рук. Золотые искры портала рассеялись, и темноту освещала лишь дюжина цинний, притаившихся на потолке. Этого было слишком мало, но я всё же разглядела искры в его глазах.
– Не надо говорить, что мне делать, чужак, – прозвучало высокомерно, в духе Матушки Этеры.
Он лишь плечами пожал.
– Дело твоё, маленькая жрица.
И теперь что? Он просто уйдёт?
– Если мы ещё когда-нибудь встретимся... – горло словно сжала чужая рука, и я шумно вдохнула. – ...ты мне расскажешь, почему тебя называют Зверем-из-Ущелья?
Сухой смешок слетел с губ мужчины.
– Это вряд ли.
– Вряд ли встретимся, или вряд ли расскажешь?
– И то, и другое. А теперь иди спать.
Подавив желание обозвать его противным лестрийцем, я вздёрнула подбородок – ну и мрак с ним! Хотела гордо удалиться, но Реннейр уже знакомым движением поймал моё запястье.
– Рамона...
И от этого голоса, от этого низкого волнующего шёпота сердце дёрнулось, толкнулось в рёбра, а ноги вдруг задрожали.
– Позволь совет. Не принимай всё близко к сердцу, ты ещё слишком юна и не видела настоящей жизни – её грязной порочной стороны. Лучше оставайся в своём мирке и не пытайся спорить со своим предназначением.
Я дёрнула руку и прижала к груди. От злости, полыхнувшей внутри, стало жарко.
– Мне и без тебя советчиков хватает. Жалею, что вообще тебя встретила!
Закончив гневную речь, я развернулась и бросилась прочь, сразу перейдя на бег и забыв об усталости. Мерцающие огоньки испуганно потухли, и тьма сомкнула вокруг меня утешительные объятия.
А он остался там. Позади.
Остаток ночи я провела, ворочаясь на постели, как на раскалённой сковородке. Что теперь станет с моей жизнью? Встреча с лестрийцем не может просто взять и превратиться в очередную страницу моего прошлого. Я этого не позволю. Не смогу забыть и раствориться в обыденности, служить Матери Гор, носить одежды жрицы и делать вид, что ничего больше не желаю.
А я желала. Теперь я ясно это поняла и не знала, благодарить ли мне Реннейра или проклинать. Пыталась представить, что он делает сейчас – спит ли? Сразу забыл о нашем разговоре и забылся в тяжёлой предутренней дрёме? Или лежит с открытыми глазами, смотря пустым взглядом в потолок и думая обо мне?
