это Озеро – от физических болячек, душевных терзаний и даже сердечных ран. Одно было ему неподвластно: исцелить зуд, который звал в Путь.
Сначала появился странный запах. Не может быть, чтобы здесь, в Лесу, тянуло такой вонью! Но чем дальше Алеся продвигалась, тем отчетливей нос заверял: именно здесь, в Лесу, именно вонью – нереальной вонью. Тухлятиной! Нос вопил все сильней, и наконец к нему присоединились глаза.
Справа от Дороги лежало круглое болото, отвратительней которого и представить себе невозможно. Источая смердящий запах, на нем вспухали и лопались бурые пузыри; оно заросло тиной, похожей на желто-зеленые экскременты, и, казалось, самому себе было противно. А на берегу застыла человеческая фигура. Алеся осторожно обошла ее сбоку и заглянула в лицо. Это была уродливая старуха, под стать самому болоту, на которое она глядела неотрывно, словно любовалась. Нет… в глазах ее была тоска. Ничего, кроме тоски.
Она сидела так неподвижно, что казалась мертвой. Когда Алеся почти уверилась в этом, старуха заговорила.
– Не смотри на меня, – сказала она. – Иди себе дальше.
Голос ее был глух и невыразителен.
– Кто вы? – спросила Алеся. – Зачем сидите у этого болота?
Старуха ответила, не поворачивая головы:
– Кто я? Теперь, пожалуй, никто. А когда-то была Странницей, как и ты. Искала встречи с Мастером. Да нашла вот это…
– Не понимаю, – сказала Алеся.
– А тебе и не надо. Это мой выбор. Я захотела красоты и покоя у Радужного Озера; я решила, что нашла то, что искала, – я остановилась.
– Не понимаю, – повторила Алеся дрогнувшим голосом, потому что как раз теперь она начала понимать…
– И была счастлива, – продолжала рассказывать старуха трясине с бурыми пузырями. – Да, да, счастлива! Но постепенно Озеро стало рождать все меньше чудесной пены и заболачиваться, пока не превратилось в эту вонючую лужицу. В которой даже рук не ополоснешь. Мы состарились вместе.
Движимая не столько состраданием, сколько запоздалым страхом за собственную участь, Алеся сказала:
– Почему бы вам не уйти отсюда? Вместе со мной. Я как раз ищу Мастера.
Старуха повернула голову и глянула ей в глаза. Алесю опять обдало холодом чужой тоски.
– Поздно, – ответила старуха. – Мне уже не дойти. Я была бы жалкой Попутчицей. Да и не могу я… бросить его. Оно ведь еще живое, – дряхлой рукой она указала на пузырившуюся тину. – Оно страдает. Оно не виновато, что постарело и стало уродливым. Я свой выбор сделала. И была счастлива, – упрямо повторила она.
– До свидания, – сказала Алеся.
– Прощай. Надеюсь, ты найдешь Мастера. Только помни, как много здесь ловушек.
8. Не доверяйте рыжим
Лес кончился. Алеся стояла у подножья горы, вершина которой терялась в тумане. Задрав голову, Алеся смотрела в этот туман… и туда же смотрел указатель, прикрепленный к раскидистому дубу, – указатель с надписью «Мастер мыльных пузырей».
Дорога, по которой она шла, круто взбиралась вверх и еще прежде тумана пряталась в зарослях. Опять заросли?.. После купания в Радужном Озере (ой-ей, не надо вспоминать!) Алеся чувствовала в себе силы одолеть не одну такую Гору. Смущало другое. Цель оказалась гораздо ближе, чем она предполагала. Алеся настроилась на долгие скитания, борьбу с неведомыми чудовищами, «странных» Попутчиков, чьи мечты созвучны ее мечтам, – а все ограничилось одним испытанием у Озера и беседой с полубезумной старухой. Достойна ли она такой легкости?
Вероятно, главные испытания впереди. Путь наверх крут и – даже отсюда видно – тернист. А в тумане, возможно, сидит Главное Чудовище и ждет свежий обед. «Мечта – как приправа, – прогрохотал голос Чудовища. – Плоть человеческая становится гораздо вкусней!..».
Алеся вздохнула. Ей же все равно лезть наверх, так зачем порождать чудовищ? Лучше она подумает о том, что на вершине ее ждет Мастер. Ах, какие изумительные пузыри выдувает он своей волшебной трубочкой, стоя на самом высоком горном пике!..
Этой картины было достаточно, чтобы ноги ее сами собой побежали в гору.
Побежали, поплелись и, наконец, стали ползти.
В голове мелькали отголоски чужих истин: «Если тебе тяжело, значит, ты идешь в гору», «Мы не ищем легких путей», «Путь к мечте всегда тернист»…
«Значит, все правильно», – думала Алеся, тяжело дыша и цепляясь за колючие ветки, потому что больше цепляться было не за что. Одна предательская мысль все-таки затесалась: «Умный в гору не пойдет…» – но была изгнана с возмущением. В тумане она перестала различать собственные ладони. Внезапно вспомнилось, что Земля – такой же шар, как мыльный пузырь, и где-то там есть ее антиподы, у которых горы растут вниз, но сами они так не считают. Более того, с их точки зрения, это она сейчас лезет вниз… От этой мысли голова закружилась. Когда же кончится проклятущий туман?!
Он кончился неизбежно, как кончается все, и Алеся выбралась на небольшое горное плато, словно созданное для отдыха. (Почему «словно»? Тут нет места случайностям). Она уселась на краю, с наслаждением сняв кеды и болтая босыми ногами в белых клубах, как в невесомой реке. Отсюда туман был нестрашен и даже красив. Над ним крутой дугой сияла радуга.
Любуйся бесконечно. А наверх лучше не смотреть, ибо склон уходит в самое небо.
«Все-таки я в ловушке, – думала Алеся. – Мастер мыльных пузырей, кем бы он ни был, видимо, предпочитает небесную резиденцию. Я буду карабкаться всю жизнь. Пока не ослабею и не скачусь к изножью. После чего душа моя, как и положено, воспарит к небесам. Но там меня встретит уже совсем другой Мастер…».
Грязнуля уверяла, что будут Попутчики. Ну и где они? Не очень-то много желающих следовать ее Путем. Или все-таки она сбилась с Дороги?..
Ей послышалось чье-то прерывистое дыхание, из тумана на миг вынырнула рука.
– Я здесь! – крикнула Алеся (отметив про себя, что слова ее – глупее не придумаешь).
Но кто-то уже вцепился в ее протянутые руки. Из тумана показались спутанные рыжие вихры, белое от напряжения лицо с яркими веснушками, страдальческие глаза – голубые, как у сиамского котенка. И вот она сидит рядом и жадно дышит, эта тощая пигалица лет тринадцати, первая настоящая Попутчица, если не считать той старухи у зловонного болота, которое когда-то было Радужным Озером…
Алеся преисполнилась умиления. Отчаянная кроха! Не ждала, не тянула, решилась на Свой Путь в столь юном возрасте! Наверное, все дразнили ее, невозможно не дразнить такую вызывающе-рыжую; и невозможно такой рыжей прожить обычную жизнь среди блондинок, брюнеток, шатенок… «Ах ты мой гадкий лебеденочек, как я тебя понимаю!».
Алеся погладила ее рыжие вихры, улыбнулась ласково, но пигалица не спешила улыбаться в ответ. Вид у нее был замкнутый и целеустремленный. На радугу она глянула лишь мельком и, едва отдышавшись, спросила:
– Много?
– Что, прости?..
Веснушчатое личико скривилось.
– Много нас таких? Тех, что наверх? К Мастеру?
– Не знаю, – растерянно ответила Алеся. – В Лесу я встретила старуху, но она…
– А, эта! Влюбленная в
