За спиной Ирлана раздалось многозначительное покашливание Жарка, в котором без перевода читалось: «Съели? Знай наших, супостаты!».
— Это правда? — обратился халат к стражнику.
Тот судорожно сглотнул. Помотал головой, прогоняя мираж кошелька из головы, и со скорбью подтвердил, сопроводив слова поклоном:
— Да, многоуважаемый агир Шарн ист Дахну Гадэ. Все именно так и было. Я всего лишь вернул долг господину Тир… Гаеву.
Агир, значит, — подумал Ирлан. Высокая птица у него в соседях. Но и район приличный. Не то, чтобы сильно богатый, зато расположение удобное. С одной стороны — кварталы аристократии, за ними сразу дворцовый комплекс, с другой — торговые районы, от которых рукой подать до рынка и порта. Вероятно, сосед выбрал дом из тех же соображений.
— А стреляли почему? — не избавился от подозрений агир.
— Я, знаете ли, грешен, люблю оружие. Привез пару отличных пистолетов. У литов по случаю купил. Мастер Афель, если слышали о таком. Да не удосужился их испробовать до поездки. Вот и решил стрельнуть сегодня. Однако не учел, что нарушаю покой горожан. О чем искренне сожалею.
Судя по одобрительным кивкам агира, ситуацию он понимал и сам был любителем, потому как спросил:
— Можно взглянуть?
— Жарклан?
Слуга, хоть и не без неодобрения во взгляде, пистолеты отдал.
Агир Шарн взял один, покрутил, взвесил, прицелился, вдохнул свежий запах пороха, мечтательно прикрыл глаза. Похоже, Ирлан ошибся с характеристикой — не любитель, а настоящий ценитель.
— Неплохо, неплохо, — забормотал халат, снова прицеливаясь. Проверил ход курка. Щелкнул кремниевым замком. Уважительно цокнул на легкость машинки в руке. Литы были настоящими мастерами… Хоть и просили дорого.
— А что, если мы попробуем? — предложил вдруг агир, и в глазах блеснул нешуточный азарт.
Ирлан не нашелся, что ответить, зато стражник решил отыграться за кошелек:
— Никак невозможно, агир Шарн ист Дахну Гадэ. Закон тишины един для всех, — провозгласил, приосанившись.
На лице агира промелькнула сложная гамма чувств от досады до растерянности. И даже взятку теперь не дашь, потому как сам при свидетелях упрекал в ней чужака…
Ирлан, посмеиваясь, с легкостью читал эти мысли на дородном лице бальярца.
— Боюсь, многоуважаемый агир, мы должны подчиниться закону, — Ирлан с намеком протянул руку к соседу.
Халат помрачнел и видно было, как непросто ему расстаться с полюбившимся пистолетом, но оставить себе — вроде как повода нет. Даже если чужака оштрафовать за нарушение тишины, тот отделается монетами, а стражник… Быстрый взгляд на застывшего солдата подсказал, что тот только пить и умеет. Разыграть чужака так, чтобы и штраф, и пистолеты ушли в казну, а точнее в их собственные карманы, — мозгов не хватит.
— Конечно, вы правы, уважаемый сосед, — агир с сожалением вернул оружие.
— Ирлан Тырнгаев, — представился Ирлан, вызвав еще одну недовольную гримасу на лице халата.
— Аргосец, — спросил утвердительно, — надолго к нам?
— Думаю, еще месяц задержусь. Торговые дела быстро не делаются.
Они еще немного обсудили погоду, недавнюю речь салгаса и цены на рабов — вечно растут вверх, будто в людей золото пихают, а не похлебку из муки. И когда Ирлан, извинившись, сослался на занятость, обе партии с достоинством удалились: «Господа, вам же надо продолжить патрулирование?» «Конечно, многоуважаемый агир, мы как раз можем проводить вас до дома», зорко следя за тем, чтобы ни одна из сторон не вернулась, дабы довести дело до конца. Власть оружия схлестнулась с властью знати, и в результате обе остались ни с чем.
— Фу-у-ух, — выдохнул Жарк, запирая ворота, — думал уж, никогда не уберутся. Но как вы их нагнули, господин! Приятно было посмотреть.
Ирлан в ответ только озабоченно потер переносицу. Не вовремя вся эта шумиха. Ему нельзя привлекать к себе внимания, а этот агир теперь всю ночь ворочаться будет, вспоминая недешевые пистолеты аргосца. Еще и убийцы… Где он засветился?
Последнюю мысль Ирлан произнес вслух.
— Где-где, — проворчал слуга, подметая осколки. Девчонка стояла, прижавшись спиной к сараю и глядя на всех дикой кошкой, — вот эти трое нас и засветили. Еще брат вам говорил — плохая это затея брать дерхов и выдавать себя за простого торговца. Не сходится оно.
Он и сам знал, что не сходится, но не видел большой проблемы — ведь дерхи были под контролем. Днем отсиживались в сарае, ночью гуляли в саду соседнего дома, который пустовал уже несколько лет, а сторож за пару монет был готов пустить внутрь даже нечистого духа.
Но кто же знал, что их проводник столь внезапно решит уйти за грань?! Это уже потом, когда его осмотрел целитель, выяснилось, что проводник был болен — серьезно и давно.
Ирлан тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. Было и было. Будем считать, что теперь полгорода знает о трех дерхах и девчонке рабыне. Кстати, о ней.
Подошел, встал напротив. Троглодка напряглась.
— Покажи, — потребовал. Та побледнела, замотала головой. Вжалась спиной в стену сарая.
— Я же видел, он тебя цапнул, — кивнул на одного из дерхов, — надо проверить до крови или нет. В здешнем климате любые раны гноятся очень быстро. Так что упрямится не в твоих интересах.
— Что? Правда цапнул? — заинтересовался Жарк, ради такой новости бросив вычищать двор.
— А куда? — спросил, пытаясь на глаз определить место укуса. Девчонка покраснела, потянулась рукой к пояснице, отдернула. Зашарила взглядом в поисках отступления, но с двух сторон ее бдительно охраняли дерхи, а путь перекрывали мужчины.
— И что делается в мире? — со вздохом спросил у себя слуга, опираясь на древко метлы. — Дерхи своих проводников за зады грызут. Глядишь, скоро и до горла доберутся, если будешь себя плохо вести.
Девчонка оценила перспективы и, кажется, приготовился пробиваться с боем со двора, подальше от всех.
— Не мели чушь, — одернул его Ирлан. Вот только не хватало после сегодняшних событий девчонку по городу ловить. Представил, какими глазами на него будут смотреть горожане, когда он с тремя дерхами на поводках бросится в погоню… А сзади Жарк с пистолетами… Н-да, такого Хайда еще точно не видела.
— Лучше принеси мазь. Если некоторые у нас столь стеснительны, пусть сами себя мажут.
Жарклан неодобрительно вздохнул, но за мазью все же пошел.
— И хватит уже дрожать, — бросил, разозлившись, Ирлан. У него и так проблем не сосчитать, еще и с девчонкой возиться…
— Никто тебя не тронет. Лучше подумай о том, кто к нам сегодня в гости столь неуважительно заявился. Может, это твои друзья жрецы решили вернуть свою жертву?
Глаза у девчонки сделались круглыми от страха. Проняло. Вот и хорошо.
— Так что сиди тихо и не высовывайся. Сегодня вряд ли кто-то еще заявится, а завтра решим, как быть. И за ограду ни ногой. Иначе я не смогу тебя защитить, поняла?
Кивнула. И то хлеб. Пусть лучше думает, что убийцы приходили за ней. Может, сбегать не станет.
Мазь ей принес ворчливый слуга. Анди, шипя, спустила штаны. Изогнулась, пытаясь разглядеть собственный тыл. Заныли недавно залеченные ребра, и девушка сдалась. Да и какая беда в царапине?
— Ты не Ночь, — сказала укоризненно черной дерхе, которую прозвала так из-за окраса, — ты Грыза. Зачем меня укусила?
Естественно, ей никто не ответил. Дерх с самым невозмутимым видом улегся на солому. Со вздохом прикрыл глаза, точно уставший солдат после брани. Но Анди-то чувствовала, что дерх не спит, да и мечущийся кончик хвоста выдавал раздражение животного. И злился он на нее.
Но не станешь же спорить с дерхом? И убеждать, что остаться в стороне было нельзя. Потому как рабов грабители часто не оставляли в живых, боясь, что те их опознают.
Анди подавила собственную обиду, сняла с горшочка тряпицу, зачерпнула мазь и щедро помазала. Ведь если ранка действительно воспалится, у хозяина хватит наглости самому заняться лечением.
