Это действует на Киприана. Он отпускает мою шею, и я обессиленно осела по стене вниз, чувствуя, как текут по щекам слёзы и одновременно с этим - как лёгкие обжигает долгожданный кислород. Я прикладываю к шее ладонь и плачу навзрыд, пока как Киприан молча уходит вслед за Дарьей.
Я почти не чувствую боли. Она словно ушла, уступая чему-то более глубокому и яркому, но такому же невыносимому. И уже неясно от чего я задыхаюсь сильнее - от боли, от чувств или от несправедливости…
- Я тебе верю, - вздрагиваю от тихого мужского голоса. Я и забыла, что Александр всё ещё тут. Он всё это время стоял и смотрел на то, как я плачу? Зачем?
- Что? - я поднимаю на него взгляд, но он тут же присел и нахмурился, заглядывая в мои глаза своими тёмно-карими, словно в душу пытаясь попасть.
- Я тебе верю, - повторил мужчина. Он тянется и большим пальцем уверенно стирает мои слёзы с правой щеки. - И мне очень жаль, что мы познакомились в таких условиях… Но… У меня нет выбора. Я прямой наследник охотников и, как и ты, пока что последний в своём роде. Если я и дальше буду не подчиняться правилам… У нас с Киприаном просто нет выбора.
- Есть, - сглотнула я. - Поверь, выбор есть всегда. Но я уже смирилась. Вы меня убьёте, и всё закончится… - не отвожу от него взгляда, пытаясь понять, почему в его темени столько сожаления и борьбы. Словно он пытается сейчас решить наше общее будущее.
Но ещё через секунду он моргает. Отводит взгляд, убирает руку. И встаёт.
- Перестань плакать. Погуляй немного по саду. А вечером можем поужинать и немного поговорить…
- Разве это не бесполезно? С Киприаном спокойно невозможно ведь говорить… Он ненавидит меня.
- Не конкретно тебя. А твою суть, твои способности…
- Это одно и то же. Поверь, Александр, если бы я могла… Я бы вырвала сама этот дар из себя, чтобы, наконец, избавиться от преследования.
- Это бы тебя убило… - тихо говорит охотник.
- Но зато я была бы свободна.
Он уходит. А я послушно иду в сад, где меня догоняет пушистый, белый котик. Он садится со мной на травке и начинает мурчать, иногда отвлекаясь на маленьких бабочек и стрекоз. Садик небольшой и всего с одной лавочкой, но тут красиво и спокойно.
Ловлю себя на мысли, что мне интересно просто узнать - какой сейчас год. Словно остановить на мгновение время и найти хоть что-то, что мне бы показало - в каком времени я нахожусь.
Мы в деревушке, это точно факт. Причём в какой-то сильно отдалённой от городов побольше, деревушке, да ещё и у старушки, которая живёт одна посреди леса. Есть лошадь и повозка, есть старенький мотоцикл и даже какие-то вспомогательные электронные приборы, а это значит, что мы где-то на краю XX и XXI веков. Глиняная посуда выглядит так, словно её купили под стиль этой территории на какой-то выставке или ярмарке - она слишком ровная и аккуратная. Бабуля явно любит такой вот стиль.
Ну, а разноцветные половички и ковры в спальнях - это вообще святое для бабулек и деревень. Хорошо, что она не глубоко верующая и по всему дому нет икон или прочих странных штук.
- Почему ты не умеешь говорить? - спрашиваю я у котёнка, который умостился уже рядом со мной и, вздохнув, лениво наблюдал за бабочками, которых так и не словил.
Конечно, он ничего не ответил и даже не повернулся на моё обращение. Вздохнув, он замурчал громче. А я услышала отдалённый стук металла. Видимо, охотник вернулся к своим делам.
Я пришла домой только к вечеру. Только начали находить сумерки и стало прохладнее, мы с котёнком сразу пошли внутрь. Оттуда восхитительно пахло выпечкой и тушённым мясом с овощами.
- Вот где пропал малыш, - бабуля добродушно улыбнулась, обтирая руки о фартук. - Мама переживать за тебя стала, а ты прицепился к малышке и ходишь везде за ней, - хихикнула она. Я отпускаю котёнка и он сразу бежит к своей маме и другим котятам. У них тоже ужин, потому он быстро вклинился между своими братьями и сёстрами, тихонько начиная есть кашку с каким-то мясом. Милая картинка. После они уйдут спать к бабуле в комнату.
- Вам помочь? - спрашиваю я.
- Лучше пойди прими душ, дорогая, - Дарья улыбнулась. - Твоя ножка по-тихоньку стягивается, потому можешь принять полноценный душ.
- Душ? - удивилась я.
- Ну, да, - бабуля покивала. - К сожалению, пока летний только есть. Но вода за день должна была нагреться, так что…
- Хорошо, я с удовольствием, - кивнула. Обожаю воду и это приятное чувство после него.
- Возьми в моей комнате платье. Я тебе его подготовила… Даже не знаю, как ты в тех тесных штанах могла двигаться…
- В любом случае, они порваны… Но в моём времени все так ходят, - удивительно, но я не боялась с ней уверенно говорить и больше не искала слова, чтобы обойти ту или иную тему.
- Это я уже поняла, - хмыкнула старушка. - Иди, солнце. И после приходи, вместе поужинаем.
Я уверенно иду в комнату, где лежит не только платье, а и полотенце с твёрдым, сухим мылом. На пути я никого из мужчин не встречаю, но слышу возню далеко за домом. Ещё пахнет костром, так что я думаю, что сегодня ужин у нас с ароматом и вкусом дымка будет. При мысли о еде, мой желудок тихо заурчал, но я уже вошла в небольшую кабинку и уверенно стала раздеваться.
Вода и правда полилась довольно тёплая. Убираю с ноги повязку и провожу большим пальцем по ранке, сразу шикая от островатой и неприятной боли. Тут кожа ещё чувствительна и не до конца зажила. Так что я просто подставляю уже появляющийся шрамик воде и прикрываю глаза, ведь становится так приятно… Вода даже снимает боль.
После мою волосы, тело одним тем мылом, которое подготовила бабуля. Оно немного пахнет сладковатыми ягодами, потому мне становится ещё лучше, когда ими пахнет на всю душевую. Но, понимая, что воду нужно оставить и для остальных, я быстро заканчиваю и только тянусь к полотенцу, как дверца с тихим скрипом и неожиданно открывается, а на меня устремляются тёмные глаза.
Меня пару секунд рассматривают, оценивают. Даже когда я прижимаю к груди мягкую махровую ткань, всё равно не отворачивается. Смотрит и смотрит, частенько сглатывая… Кажется, жадно.
- Я почему-то подумал, что ты уже закончила, - слишком хрипло и одновременно очень жадно прошептал мужчина. Я вижу, что он напрягся и насколько его татуировки в этом состоянии делают его тело слишком уж устрашающим. Он рассматривает мои ключицы, плечи, проходится по полотенцу взглядом, явно рассматривая очертания моего тела. Он не спешит отворачиваться и извиняться. Словно он знал, что я тут…
Просто варвар… Дикий и невоспитанный охотник, который не понимает, что нужно закрыть дверь…
Но он её закрывает. Только не оказываясь снаружи. Он заходит в душевую, и мне приходится неловко отпрянуть, чтобы он не оказался вплотную ко мне. Эта ситуация, его взгляд и его тяжёлое дыхание - смущает. Его запах, всё его огромное тело заполняет пространство и я чувствую, как мне снова не хватает воздуха.
7
- Д-дай… Те мне выйти, - шепчу я. Губы онемели от страха, паники и шока. Мужчина почти вжал меня в стену летнего душа, а его огромное тело с этими ужасными узорами татуировок сильно напрягает всё моё естество. Я впервые такое ощущаю. Это отличается от некого болезненного освобождения, которое я чувствую, прыгая во времени. Отличается от страха, с которым я часто бегу от тех или иных охотников. Удивительно, что сейчас меня смогли вообще поймать. Мне кажется, что это удалось лишь потому, что они знали, где я живу. А это значит, что они за мной следили.
Правильно, Ева. Всё верно делаешь. Нельзя поддаваться этому мужчине, нельзя показывать свои истинные чувства. Потому что я уже чувствую, как пылают мои щёки. Едва мне стоит мыслями вернуться к этому мужчине и я не могу ни о чём другом думать.
- Уверена, что хочешь уйти? - Александр усмехается и наклоняет голову. - Мне нравится этот румянец на щёчках и нравится, как ты часто дышишь. Кажется, если прислушаться, я слышу твоё бешеное сердцебиение. У тебя были мужчины, Ева?
