Он задирает голову наверх, тихо посмеивается, сверкая белоснежными ровными зубами:
— Я был бы рядом, — проговаривает снисходительно и тихо. — Если бы ты сидела на заднице ровно! Там, где было сказано!
Я ещё и виновата! Обида захлёстывает горячей волной, в груди становится жарко. Опускаю руки вниз, сжимаю их в кулаки, вскидываю подбородок:
— Уж прости, что лично не поздравила тебя со свадьбой! На другой женщине!!
— Проклятье, Эйви! Ты как маленькая, ей Богу! Таков закон, и хватит об этом! — он замолкает на миг, затем добавляет уже спокойнее. — Чего я хочу сейчас? Правду. Почему вышла за него?
Его ладони горячими капканами ложатся мне на плечи, сковывая. Ярко-синие глаза смотрят пронзительно в самую душу. Вертикальный зрачок пульсирует, подчиняя волю, гипнотизируя:
— Эта проклятая загадка не даёт мне покоя. Ведь ты могла просто стать свободной, я бы обеспечивал тебя, как и предписано, но даже пальцем не тронул, если бы ты была против. Ведь ты знала это, разумеется, знала. Могла бы жить в своё удовольствие. Но вместо этого зачем-то легла под старика. Я четыре года пытаюсь понять причину. Сказки про внезапную любовь к мешку с песком оставь для кретинов. Скажи мне правду, и, я уйду. Оставлю тебя в покое. Почему, Эйви?
6. Призраки прошлого
Эйвилин.
Потому что я была беременна, а бастарды тебе ни к чему!
Хочется швырнуть правду ему в лицо, но кому она нужна сейчас, эта правда? Нет в ней никакого смысла.
Прошлое должно оставаться в прошлом, и не стоит тревожить его призраков. К тому же дело не только в этом.
Я больше ему не доверяю. После того, как он поступил со мной, ясно как день: от него можно ждать чего угодно. Он, не задумываясь, пойдёт по головам ради собственных целей.
Я не берусь предсказать, как он поступит, если узнает, что четыре года назад я ему солгала.
Сейчас наше с Сэймуром будущее безмятежно и предопределено. Для всех он — третий ребёнок прославленного генерала Шанси. Законный, желанный, любимый.
Я видела завещание Освальда. Сэймур наследует наравне с двумя старшими детьми генерала, сыном и дочкой от первого брака. Бертран и Исида уже взрослые и давно живут своими семьями. Они души не чают в Сэймуре, который часто гостит у них и дружен с их детьми. Они вежливы со мной и, кажется, рады за отца.
Семья Освальда, где каждый горой друг за друга — это то, чего всегда не хватало мне. Я купаюсь в лучах добра и заботы и счастлива, что за Сэймуром весь род Шанси.
Променять всё это на сиюминутную прихоть Даорра, который, с него станется, заберёт у меня сына, объявив его своим бастардом? Спасибо, нет. Поэтому мой ответ очевиден.
— Понимаю, тебе сложно принять, что мир не вертится вокруг тебя одного, Тиррэн, — взмах ресницами и усталый взгляд на него снизу вверх. — Но мне всегда нравились взрослые и опытные мужчины. Я давно восхищалась генералом Шанси. Наш с тобой разрыв стал лишь поводом, так что не ищи загадок там, где их нет.
Секунда. Две. Пять. Томительное ожидание затягивается. Тиррэна слишком много вокруг. Его запаха, его горячих крепких рук на моих плечах. Всего его.
Поверил ли он? Отступит ли? Оставит меня в покое?
Кажется, да. Выдыхаю с облегчением, когда он отпускает мои плечи. Рано.
В следующий миг правая рука дракона грубо обхватывает мои щёки. Он задирает моё лицо вверх, вынуждая смотреть на него. Инстинктивно вцепляюсь его запястье, пытаюсь оторвать его руку, но куда там! Его стальная хватка не оставляет шансов.
Очень медленно, удерживая мой взгляд, он наклоняется. В его глазах нет больше тепла и интереса, лишь колючая бездна льда.
— Интересно, — смотрит на мои губы. — С чего вдруг стала такая смелая?
— Всегда была, — шиплю в ответ, с трудом шевеля губами, выдерживаю его взгляд, не даю себя запугать.
Дракон усмехается:
— И правда, — оттягивает большим пальцем мою нижнюю губу. Сглатывает.
Этот жест слишком интимный и собственнический. Я давно отвыкла от внимания мужчин и сейчас растеряна.
Умом понимаю, что поведение Тиррэна просто за гранью наглости. И вместе с тем прошлое накрывает, безжалостно и неотвратимо.
Приходится закрыть глаза и открыть их снова, чтобы избавиться от наваждения.
— Ты просил сказать правду, я сказала, — бормочу сердито. — Теперь отпусти.
— Я и забыл, какая ты, Эйви, — сменяет захват, теперь его ладонь лежит у меня на щеке, а большой палец очерчивает скулу.
Пользуюсь тем, что ослабил хватку. Выворачиваюсь из его рук. Распахиваю проклятую дверь и выскакиваю, наконец, в коридор!
Наверное, он бы мог помешать, если бы хотел, но, вероятно, удерживать меня больше не входит в планы Тиррэна. Успеваю сделать несколько шагов прочь по тёмному коридору, когда мне в спину раздаётся:
— Скоро вспомню.
В этих двух словах такая спокойная уверенность и неотвратимость, что становится жутко. Злюсь на себя, но не могу просто так смолчать и оставить это. Да кто он такой, чтобы говорить мне подобное? Чувство обострённой справедливости берёт верх.
Останавливаюсь. Поворачиваюсь.
Тиррэн стоит, небрежно прислонившись локтем к дверному косяку. Его силуэт кажется ещё огромней и мощнее в лунном свете, льющемся из приоткрытой двери.
Я на достаточном расстоянии от него и чувствую себя в безопасности. Кроме того, мы в коридоре, где в любую секунду может показаться кто-то из гостей или припозднившихся слуг, а не в запертой комнате.
— Я. Замужем! — цежу сквозь зубы.
— Твой муж не вечен.
Захлёбываюсь от циничности подобного заявления. Боже! Да он просто… просто возмутителен! Бесполезно с ним разговаривать!
— Мой муж переживёт всех нас! — выплёвываю зло, разворачиваюсь так резко, что юбки взметаются в воздух и бьют меня по икрам.
— Посмотрим.
Закатываю глаза, раздражённо фыркаю и иду прочь, не оглядываясь. В Бездну! Спину так и жжёт чужим тяжёлым взглядом, а на душе поганое предчувствие.
Делаю глоток апельсинового сока и смотрю на мужа, сидящего напротив меня через стол.
На Освальде белая рубашка, изумрудный камзол и серебристый шёлковый шейный платок, затянутый под самое горло. Янтарные глаза с вертикальным зрачком за тонкими стёклами круглых очков внимательно пробегают строчки утренней газеты.
Муж щурится, отчего вокруг его глаз образуются лучики морщинок. Задумчиво чешет гладко выбритый подбородок.
Я люблю наши тихие семейные завтраки, когда можно неторопливо потягивать вторую подряд чашечку свежесваренного кофе и узнавать от генерала столичные новости, которые только он умеет рассказывать не скучно.
Но сегодня про тихий завтрак можно забыть, учитывая, сколько в замке гостей, поэтому я спешу сказать Освальду самое важное, пока мы одни за столом. Сквозь высокие прямоугольные окна в комнату льётся яркий утренний свет.
Кажется, день будет солнечным.
— Спасибо, что позаботились о Сэймуре, милорд, — понижаю голос и наклоняюсь вперёд. — Это оказалось очень кстати.
Генерал отрывается от газеты и внимательно смотрит на меня поверх стёкол очков. Показывает, что слушает, и я поясняю:
— Вчера вечером Тиррэн вдруг, ни с того ни с сего, захотел увидеть Сэймура, — закатываю глаза раздражённо, беззаботно посмеиваюсь. — Ума не приложу, что на него нашло!
В отличие от меня, генералу не смешно.
— Даорр обидел тебя? — муж будто мысли мои читает.
— Нет! — отрицательно мотаю головой.
Не хочу огорчать Освальда, с его здоровьем это ни к чему. И становиться причиной конфликта с первым советником императора — тоже! В этом нет никакого смысла. Главное для меня: защитить сына, всё остальное неважно.
— Уверена?
— Да, всё в порядке! — отмахиваюсь, тянусь к бокалу с ярко-жёлтым соком, прячу в нём глаза. — Не знаю, какая муха его укусила, поначалу я испугалась, но потом успокоилась, когда поняла, что Сэймура нет. Вы будто знали!
Пару секунд генерал всматривается в моё лицо, затем кивает и возвращается к газете:
