и камин посильнее растопите.
Судя по обращению лорда Шенье и по уверенному виду господина Савора, последний крайне походил на управляющего. Откланявшись, он поспешил передать указания другим слугам, и спустя пару минут за мной прибежало две взволнованных служанки. В отличие от господина Савора, они хорошими манерами не обладали, поэтому разглядывали меня без малейшего стеснения. От их неприкрытого внимания мне становилось не по себе.
Лорд Шенье поднялся вместе с нами по парадной лестнице на второй этаж и, прежде чем свернуть в противоположное крыло, смерил меня задумчивым взглядом:
— Когда переоденешься, тебя проводят в столовую, — произнёс он наконец, и в его голосе мне послышалось напряжение. Будто на самом деле он хотел сказать нечто иное.
***
Освальд Шенье
Хрупкая, гордая и не поддающаяся ни страху, ни уговорам. Она так уверенно отрицает своё происхождение, что я и сам начинаю сомневаться. Хотя все признаки, все знаки, что это она. Но её взгляд! Её неприятие, столь чуждое нашему народу, для которого роль избранной эн-нари — высшая честь, а не наказание.
Сменив одежду на чистую и сухую, я понял, что не дождусь утра. Я должен, обязан проверить. Она ли это? Не ошибся ли я? Было бы безумием начать церемонию венчания не уверившись.
— Господин Савор, — подозвал к себе управляющего. — Пошлите кого-нибудь к высшей. Пусть срочно подготовит венчальный зал и позовёт доверенных служителей. Она поймёт зачем.
Да, высшая не обманется просьбой и подготовит всё быстро. Для самого венчания понадобилось бы чуть больше времени, но не для проверки. Убедиться нужно сегодня же.
***
В столовую я пришёл первым, до этого успев распорядиться, чтобы моей невесте заменили одежду на ту, что подходила для посещения храма. Пока дожидался её, присел поближе к камину. От потрескивания дров и жара на душе становилось чуть легче. Уже не так сильно обуревало беспокойство о предстоящей проверке и не так мучила совесть, что не позволю невесте отдохнуть с дороги и прийти в себя.
Из-за собственной задумчивости я не заметил, как в столовую вошли.
— Почему мне не позволили надеть обычное платье? — потребовала Кэтлин с порога. — Принесли и тут же унесли.
Она раздражённо поправила приоткрывшиеся полы тёмно-синего бархатного плаща-балахона, меж которыми мелькнуло светлое исподнее.
— Потому что так надо, — ответил, не видя смысла объяснять. Что бы я ни сказал, она всё равно воспримет это в штыки.
— Вам надо? Или мне?! — на её щеках появился румянец то ли от злости, то ли от смущения.
— Нам обоим так надо. Это традиционный плащ… — не стал добавлять, что венчальный. Высшая не допустила бы Кэтлин к венчальному залу в неправильной одежде. Хотя сам я считал, что не стоило пугать девушку ещё больше и навязывать ей наши традиции прежде, чем она сама их поймёт.
— А на вас почему не он? — спросила она, насупившись и разглядывая мою рубашку на завязках и брюки.
— Надену позже. Когда пойдём в храм.
Слово «храм» насторожило Кэтлин намного больше, чем традиционное одеяние. Она попятилась назад.
— Какой ещё храм?
Бледная, уставшая, промёрзшая. Мне было искренне её жаль, но я ничего не мог поделать. Сегодня она должна пройти проверку, а завтра — первую часть венчания. Скоро большой прилив, и нельзя допустить, чтобы остров снова начал опускаться.
— Храм Твердыни. Какие ещё у нас бывают храмы? Ты говоришь, что в тебе нет силы заклинательницы. И я хочу проверить, так ли это, — или, наоборот, убедиться, что это не так. Я верил, я знал, что сила в ней есть. И всё же…
— Только проверить? Больше ничего? — спросила она недоверчиво. Её сомнения были объяснимы, но всё равно задевали. Я снова почувствовал себя негодяем.
— Только проверить.
— Тогда пообещайте на своей нити истины, — потребовала она расхрабрившись.
— Лишь глупцы каждое своё слово подтверждают нитью, — отмахнулся я. — Если мы с тобой не научимся друг другу доверять, то что мы будем делать дальше?
Она гневно сверкнула своими выразительными глазами, унаследованными от матери, и я засмотрелся. У редких заклинательниц встречается этот необычный цвет — серый с синими прожилками. Обычно эта синева почти незаметна, но сейчас, оттенённая плащом, она казалась яркой и удивительной.
***
Каталина Арди
«Что мы будем делать дальше?» — спросил он. Что вообще мы можем с ним вместе делать? Я не хотела иметь ничего общего ни с этим эрром, ни с этим островом, ни с этим дурацким плащом, который меня заставили надеть поверх исподнего.
Во всём этом доме из хорошего был только зажжённый камин. Только он обещал мне хоть что-то доброе и приятное, например, тепло и уют, и притом не требовал ничего взамен. Не ждал от меня ни жертв, ни послушания.
— А что, если вы нарушите своё слово? Что мне делать тогда? — не унималась я.
Пообещать легко, но сдержать обещание — совсем другое дело. А этот негодяй лорд Шенье даже под действием нити умудрился обвести меня вокруг пальца. Много ли стоило его хвалёное слово?
— Ничего тогда не делать, — пожал он плечами. — Если не можешь довериться, тогда откажись. Но неужели тебе самой не хочется проверить? — спросил он, театрально поднимая бровь, и попал в самую точку. Проверить мне хотелось и ещё как, ведь в душе я продолжала надеяться, что оказалась на этом острове по ошибке.
— Если обманете меня и на этот раз, то я больше никогда не поверю вашему слову. Так и знайте.
Душегубец задумался, будто моя угроза показалась ему действительно серьёзной, и после продолжительных размышлений, кивнул.
— Но Кэтлин, то, чего ты опасаешься, произойдёт в любом случае. Пусть не сегодня, но завтра. Сила у тебя есть, и в этом мы убедимся совсем скоро.
— Странный вы… — вздохнув, я наконец-то решилась подойти к обеденному столу. Есть хотелось неимоверно. — Сами говорите, что сомневаетесь. И сами же убеждаете меня, что уверены в своей правоте.
— Я не сомневаюсь. Просто не хочу рисковать… — его ответ пробудил во мне подозрения.
— А есть чем? — пока выбирала еду и пыталась вытащить из душегубца хотя бы что-то похожее на правду, он налил горячую рубиновую жидкость в мой бокал.
— Я постоянно забываю, что ты выросла не на родине и ничего не знаешь о предназначенной тебе роли. И о ритуале… — он пододвинул наполненный бокал поближе ко мне. — Выпей, это поможет согреться.
Я сделала глоток. Жидкость оказалась терпкой, сладкой и пряной, а главное, действительно согревающей. В животе начало разливаться приятное тепло, и моё напряжённое и замёрзшее тело слегка расслабилось. Захотелось куда-нибудь прилечь и хотя бы ненадолго прикрыть глаза.
— Риск, конечно,
