– Он узнал бы вас при любом раскладе.
Я только глаза вытаращила, не понимая, что именно он хочет сказать. Барон посмотрел на меня, хмыкнул и тихо пояснил:
– Элиз, я не вчера на свет родился. Еще до ужина ваш дядя видел вас и подтвердил мне лично, что вы и есть пропавшая Элиза де Бошон.
Мне нужно было прояснить все до последнего пункта, и я уперто продолжала выспрашивать:
-- А если бы…
– За те деньги, которые я готов был заплатить ему, ваш дядя подтвердил бы даже, что вы королева Франкии, – чуть раздраженно пояснил барон. – Элиз, я проработал начальником охраны много лет. Там был огромный дворец, почти сотня подчиненных и бесконечные интриги вокруг марджара. Интриги, в которых мне вольно или невольно приходилось разбираться. Я ничего не оставляю на волю случая. Мне наплевать, являетесь вы высокородной или нет, но я старался предусмотреть все, что только возможно. Я справился. Хорошо, что эти сложности не понадобились…
Я потрясенно молчала, не зная, что и сказать. А Генри продолжал:
– Я не так уж молод, Элиз, – тут я чуть не фыркнула. Барону едва перевалило за тридцать. Хотя, конечно, такая жизнь, как здесь, накладывает отпечаток. Взрослеют в этом мире рано. – Мне все равно, какие именно маски носят окружающие меня люди. Я стараюсь смотреть не на титул. Да, я могу ошибаться, как и все. Я долго отворачивался от очевидного и не хотел признавать, что Стортон… – тут он сглотнул и не стал продолжать мысль.
Помолчали, а потом он снова заговорил:
– Зависть, Элиз, часто губит людей… В вас я никогда не замечал этой дряни. Вы молоды, умны и красивы, вы прекрасно воспитаны и много знаете… -- он чуть раздраженно махнул рукой, как будто ему было досадно перечислять все это, и тихо добавил: -- Я хочу, чтобы вы были счастливы, Элиз.
– Даже если я…
– Даже если ты скажешь мне «нет», -- мрачно подтвердил барон.
То, что я сейчас испытывала, очень сложно описать словами…
Десятки мыслей и ощущений кружили голову. Поражала и его предусмотрительность и умение интриговать и какая-то безусловная преданность. Преданность до дна, до последней капельки…
Ведь он даже не мог полностью рассчитывать на мое согласие, но вел себя так, как будто моя жизнь для него важнее собственной!
Может быть, этот момент и требовал, чтобы я упала ему на грудь, захлебываясь восторгом, но сегодняшние новости эмоционально вымотали меня до дна. Я чувствовала себя почти старухой. Старухой, уставшей от подлости и грязи.
Медленно оторвала руки от столешницы, на которую продолжала опираться, так же медленно и неуверенно сделала три шага…
***
Леди Элиз шла к нему, и барону казалось, что путь этот очень долог…
Первый неуклюжий шаг до угла стола, второй – вдоль длинной его стороны, третий, самый короткий, к сидящему на стуле мужчине…
Девушка протянула руку и коснулась гладко выбритой щеки, почувствовала под пальцами теплую и чуть обветренную кожу, провела пальцами к подбородку и задумчиво сказала:
– Ты очень упрям, Генри… Я даже и не знала… – почему-то говорила она шепотом. Возможно, просто не хотела, чтобы хоть кто-то мог услышать слова, принадлежащие только ему.
Барон сидел на стуле очень прямо, напряженно, как будто задеревенев, только повернул к ней очень серьезное лицо.
– Если ты скажешь «да», у нас будет вся жизнь, чтобы познакомиться ближе, – лорд тоже говорил тихо, боясь спугнуть её странное состояние.
Элиз все молчала, только рука ее нежно и аккуратно перебирала пряди его волос над ухом. Затем тонкие пальцы скользнули на плечо и она, пошатнувшись, тяжело оперлась.
«Господи боже, да она же совсем без сил от потрясения!»
Барон начал вставать, чтобы подхватить Элиз на руки, но она неожиданно сильно надавила на его плечо и сказала всё так же шепотом:
– Нет, Генри… Подожди… Я хочу сказать тебе одну важную вещь.
Подняв глаза, барон чуть откинул голову, чтобы лучше видеть ее лицо. Она стояла чуть побледневшая, но такая серьезная и родная, что у него болезненно сжалось сердце…
– Я люблю тебя, Генри. Если ты еще не передумал, пожалуйста, женись на мне.
Больше Элиз не удерживала его, и барон, легко вскочив со стула, подхватил ее на руки. Прижав к себе девушку, немного бестолково пометался по маленькой комнате, потом снова рухнул на скрипнувший стул, боясь выпустить ее хоть на мгновение.
С легким вздохом облегчения она опустила голову ему на плечо, дохнув теплом в шею. Так они и сидели: молча, не желая разрушить это мгновение…
Замужество кое-что изменило в моей жизни. Я зажмурила глаза, вспоминая, как именно это было…
***
С раннего утра у меня произошел разговор с графиней Гернерской – она сообщала мне о своем решении:
-- …эти выморочные земли отойдут вам, леди Элиз, в качестве приданого.
Я помолчала, переваривая услышанное, и робко спросила:
-- Ваше сиятельство, а почему вы приняли такое решение? Чем я заслужила?
-- Это была просьба барона Хоггера, леди Элиз. Я склонна к ней прислушаться. Неприлично дворянке, да еще и баронессе, выходить замуж без своего имущества. А вы, леди, иностранка. И, насколько мне известно, ваше приданое погибло, а второе родственники вам не дадут.
Я мучилась, не зная, как спросить прямо, ей-то что за резон лишаться куска земли, который она могла урвать для своего сына? Пусть надел и невелик, но это – нелишние
