печалью, которая въелась в стены и окутывала томики на полках, как тонкий слой пыли, который сыпался на пол и витал в воздухе. Мой взгляд упал на освещенные свечами портреты на дальней стене. Это Эш каждый день зажигает свечи и меняет догоревшие? Часто ли он приходит сюда, чтобы вспоминать отца? И увидеть лицо, которое связывает с именем матери?
Я вошла внутрь. Меня приветствовала печаль, окутал запах книг и благовоний. Я повернулась к Эктору.
– И я должна оставаться здесь, пока мне снова не позволят бесцельно бродить по замку?
– Именно так. Сомневаюсь, что она заинтересуется библиотекой, – ответил он, и я застыла. – Кто-нибудь известит тебя.
У меня вдруг заколотилось сердце. Она.
– И кто… кто гость?
– Друг Никтоса, – ровно ответил Эктор. По его тону не похоже было, что она ему нравится. Но и я вряд ли ему сильно нравилась. Его сияющие глаза заглянули в мои. – Помни, на что ты согласилась.
– Я помню.
Пристально глядя на меня, Эктор медленно закрыл за собой дверь. В тот момент, когда дверь щелкнула, я подошла к ней и стала ждать.
Кто же та гостья?
И почему Эш не захотел, чтобы я осталась рядом? Внутри разлилась кислота. Конечно, это была не ревность, больше походило на… негодование. Для того, кто утверждал, будто думал о моем вкусе в самые неподходящие моменты, он в последние три дня проявлял слишком мало интереса. И совсем не стремился к удовольствию, которого мужчины всегда хотят. Не потому ли, что он получал его где-то в другом месте, несмотря на мое впечатление относительно его опыта?
Соперничество – это последнее, что мне было нужно, когда я, похоже, не могла завоевать его сердце своей яркой индивидуальностью. Мои возможности ограничены.
Но дело было не только в этом. Я должна стать его супругой. Если он собирается интересоваться другими, то по крайней мере может делать это не здесь.
Приоткрыв дверь, выглянула в коридор, удивившись, что Эктор не стоял там. Я не стала терять ни секунды. Быстро закрыла библиотеку и поспешила по коридору. Дойдя до кабинета Эша, я услышала бархатный голос:
– В последнее время особенно трудно добиться у тебя аудиенции.
– Неужели? – отозвался Эш.
Выругавшись себе под нос, я быстро огляделась, метнулась в нишу и прижалась спиной к холодной каменной стене.
– Да, – ответила женщина. – Я начинаю принимать это на свой счет.
– Ничего личного, Весес. Я просто был занят.
Весес? Первозданная Ритуала и Процветания? У меня пересохло в горле, и я приникла к узкой щели между колонной и стеной. Несколько недель перед Ритуалом Весес чествовали обрядами, известными только Избранным. Ее молили ниспослать удачу, но такие просьбы были сопряжены с риском. Весес могла быть мстительной и насылать неудачи на тех, кого считала недостойным благословения.
– Слишком занят для меня? – спросила Весес, и в мягкости ее тона проступили острые края.
Не она ли тот Первозданный, который давил на Эша?
– Даже для тебя, – подтвердил Эш.
– А теперь я немного оскорблена. – Острота в ее голосе превратилась в клинок. И оба Первозданных появились в узком поле моего обзора. – Я уверена, что это не намеренно.
Первым я увидела Эша. Он был безоружен, как и в тронном зале. Но если учесть, на что он способен, сложно было сказать, означает ли это, что он не видит в Весес угрозы.
– Ты должна уже понять, что я никогда не причиняю неумышленных оскорблений.
Первозданная рассмеялась, и я заскрежетала зубами, услышав эти медовые звуки. Секунду спустя показалась и она. Если Эш был воплощением полуночи, то она представляла солнечный свет.
Золотистые волосы идеальными густыми кольцами падали на худые плечи и достигали немыслимо тонкой талии, затянутой в платье того же оттенка, что и волосы, или немного бледнее. Легкая ткань облегала стройную фигуру. Я посмотрела на свои штаны, думая, что одна моя нога, наверное, толщиной как обе ее.
Я подняла взгляд и пожалела, что не продолжаю смотреть на свою ногу. Весес как раз повернулась к Эшу. Ни одно из множества ее изображений, которые я видела, не отдавало должного ее красоте. Гладкая розовая кожа лица, никаких веснушек. Изящный нос и брови, словно она сделана из того же стекла, что и фигурки в кабинете моего отчима. Полные, словно надутые губки цвета абрикоса. Она была невероятно красива.
Я ненавидела эту Первозданную.
Хорошо понимая, насколько… мелочны причины моей неприязни.
– Нет. – Весес подняла руку и провела по руке Эша. Первозданная носила похожий серебряный обруч вокруг тонкого бицепса. – Ты оскорбляешь только умышленно.
– Ты слишком хорошо меня знаешь. – Эш открыл дверь своего кабинета.
Вот теперь я на самом деле ее ненавидела.
И его.
Всех.
– Знаю? Если так, то я не была бы ошеломлена слухами, которые до меня дошли.
Ее тонкие пальцы добрались до серебряного обруча на его предплечье.
Это был один из тех исключительно редких моментов в моей жизни, когда я прислушалась к голосу рассудка и осталась на месте. Она Первозданная. Которая может наслать беду по щелчку пальцев. И только боги знают, что невзгод в моей жизни и без того предостаточно. Тем не менее мне пришлось призвать все силы, чтобы остаться в своем укрытии.
Эш посмотрел на нее. Она была ростом почти как он, поэтому их глаза находились на одном уровне.
– И что за слухи до тебя дошли?
Она играла обручем, а я размышляла, как сильно может войти в грудь Первозданной кинжал из тенекамня.
– Я слышала, ты взял супругу.
Я приоткрыла губы и прижалась к колонне.
Губы Эша изогнулись в улыбке.
– Новости расходятся быстро.
Руки Весес застыли, она уставилась на него. По ее коже пробежало слабое серебристое свечение. Изящные черты посуровели.
– Так это правда? – спросила она, и мне показалось, что в ее голосе не прозвучало радости.
– Да.
Она долго молчала.
– Это… очень интригующе.
– В самом деле?
Его равнодушный тон уязвил меня.
– Да. – Весес улыбнулась. – Уверена, не только я найду это интригующим, Никтос.
На его челюсти дернулась мышца. Весес убрала руку с его предплечья и, проведя ею по груди Эша, шагнула в темноту кабинета. Он последовал за ней, придержав двери. Остановившись на пороге, обернулся…
И посмотрел прямо в нишу.
Я отшатнулась назад, к стене. Он знал, что я здесь. Как такое возможно? С колотящимся сердцем подождала, пока не закроется дверь, и выглянула в просвет между стеной и колонной. Коридор был пуст.
Я вышла из ниши, и во мне поднялась новая волна раздражения. Эш в последние дни был так занят, что я его
