сию минуту. — Ганч засуетился, потеснил меня подальше в коридор и, спотыкаясь, принялся закрывать обе створки двери.
Я смотрела, как резво запрыгнувшая на Джерара госпожа Фунгус остервенело стягивает с него сюртук и, прижавшись к нему всем телом, впивается поцелуем в его шею. Юноша поднял голову и через ее плечо посмотрел на меня.
Фунгус… Фунгус…
Только сейчас мой разум добрался до анализа последних полученных сведений.
Фунгус…
Я встрепенулась.
Барон Фунгус. Третье имя из списка!
Прежде чем створки двери окончательно закрылись, я увидела кривую улыбку на лице Джерара. Дергаясь от рывков женщины, сдирающей с него сорочку и облизывающей его сосок, он поднял руку, и, глядя прямо на меня, прижал палец к губам.
«Т-с-с-с-с…»
* * *
Ужасное ощущение.
Я стояла посреди коридора и, не моргая, смотрела на дверь, за которой Джерар обхаживал баронессу Фунгус. Или она его обхаживала?
В этом и заключается план графа? Именно так он собирается получить расположение баронов? Соблазнением их жен? Баронесса Телива, чей супруг уже благоволил господину Груже, тоже проводила время с Джераром.
Леди Телива была в полном восторге. Ее времяпровождение было восхитительным.
Джерар и с ней спал?
Заставлять своего помощника делать подобное… это мерзко. Граф омерзителен!
Но разве одной лишь благосклонности баронесс достаточно? Не все могут иметь такое огромное влияние на своих мужей, чтобы одним лишь капризом заставить их поддержать нужную кандидатуру, претендующую на пост мэра столицы. Наверняка у графа в запасе много иных приемов, а развратность Джерара — лишь один из них.
— Госпожа Сильва?
Я обернулась. Ганч смущенно мялся за моей спиной.
— Прошу за мной.
Кинув последний взгляд на дверь, по обе стороны которой встали на стражу слуги госпожи Фунгус, я двинулась по коридору за Ганчем.
— Это ведь публичный дом?
Видно было, что Ганч моему вопросу удивился, но между тем ответил предельно вежливо:
— Владелец не любит, когда его чудесные обители именуют так. Он предпочитает называть их «райскими садами».
— А кто владеет всем этим?
— Господин Краулиц.
Известный человек, хотя и более в отрицательном смысле. Публичные дома Краулица располагались по всей Утопии, и вокруг порочной деятельности этих заведений ходило множество грязных слухов.
— Не беспокойтесь, госпожа Сильва. Мы ратуем за качество, поэтому обслуживание в нашем райском саду определенно понравится вам. Гарантирую. Вам только остается сделать выбор в пользу одной из вишенок.
От его тона мне стало не по себе. В нем было много… грязи.
— Вишенки? — повторила я, ощущая, как во рту все сводит от одного произношения этого слова.
— Так мы называем наших прелестных мальчиков, — объяснил Ганч.
— Гостей обслуживают мальчики? — С каждой секундой мне становилось все хуже.
— Преимущественно юноши. И приятный нюанс. — Мужчина чуть наклонился ко мне и сообщил: — Все они зверолюди.
Жизнь продолжала наносить мне удар за ударом, открывая для обозрения все больше своих отвратительных реалий.
Видимо, приняв мое молчание за тихую восторженность, Ганч, важно нахохлившись, продолжил разглагольствование.
— Частенько наши гости предпочитают просто занять комнату на пару часов для своих целей. Не выбирая кого-то из мальчиков. Наша обитель прекрасно для этого подходит, ведь то, что здесь происходит, — Ганч понизил голос и доверительно прошептал, — остается в этих стенах. Стены умеют молчать… Итак, как мы с вами поступим? Можем изучить картины, на которых прекрасно запечатлены образы наших мальчиков, или отправимся прямиком к ним и сразу заберем с собой того, который вам понравится.
Слова отказа не успели слететь с моих уст. Ганч, увлекшись беседой, шел слишком близко от стены, вдоль которой располагались двери, и, когда одна из створок внезапно распахнулась, не успел среагировать. Удар пришелся по носу, и Ганч, взвизгнув, повалился на пол.
Из-за распахнутой створки медленно вышло существо. Я не сразу распознала в нем человека, потому что его длинные взлохмаченные рыжие волосы закрывали лицо, обмотались вокруг шеи и липли к обнаженной груди. Я увидела разодранные брюки, ноги без обуви и попятилась, когда человек двинулся прямо на меня.
Его ужасно шатало. Дыхание было тяжелым и рваным, будто он пытался разом заглотнуть огромный объем воды. Дрожащие руки шарили в воздухе, словно ища опору. Я перестала отступать и протянула руку. Нащупав мою ладонь, человек тут же вцепился в нее и, болезненно выдохнув, шагнул ко мне. Его пальцы заскользили по моим плечам, а затем спине. Он оперся на меня, сминая в кулаках ткань платья на моей пояснице и вжимаясь лбом в мое плечо. Юноша. И зверочеловек. В мою щеку уперлось ухо, мне понадобилось пару секунд, чтобы распознать, что оно выглядит как ухо гепарда. На мое лицо налипли влажные волосы юноши, а на ключицу упали капли пота с его разгоряченной кожи.
Юноша едва стоял, но благо, не опирался на меня всем весом, а иначе бы он меня попросту раздавил. Мне передавалось каждое его вздрагивание, поэтому я, стараясь сохранить равновесие, осторожно обхватила его тело — у меня едва получилось достать до широкой спины. Что же с ним сотворили?
Мои пальцы горячила кожа зверочеловека, но, прикоснувшись к его спине, я почувствовала что-то еще более обжигающее. Отняв руку от его кожи, я посмотрела на вещество, оставшееся на подушечках пальцев. Кровь.
— Это было великолепно, любимый!
Створка двери зашаталась от удара. В коридор шагнула пара: светловолосая женщина в пышном черном платье и мужчина, на ходу поправляющий жилет.
Даже не посмотрев в нашу сторону, пара направилась прочь в самом что ни на есть приподнятом настроении. Мужчина что-то насвистывал, а женщина прижималась к нему и звонко смеялась.
А в моих объятиях остался юноша, истекающий кровью.
— Сэр! — Балансируя на одной ноге, мыском туфли на второй ноге я ткнула в бок Ганча, все еще сидящего на полу и трясущего головой. — Сэр! Ему нужна помощь!
Ганч отнял руки от лица и непонимающе уставился на меня. В этот момент по телу вцепившегося в меня юноши пробежала дрожь. Он резко
