ставлю обратно на полку, и бросаюсь через офис в хирургический кабинет. Табличка Dies Irae все еще висит на крючке на стене, и я снимаю ее, показывая отверстие, пробитое в плитке за ней. Я протягиваю руку внутрь и похлопываю по ней, поднимая тускло-серую коробку из пыли и кусочков треснувшей плитки. Ключ подходит идеально, и при одном повороте коробка открывается, открывая шприц, лежащий на сложенной бумаге, на которой нанесен рисунок, аналогичный схеме антител, которую я нашла в папином дневнике.
Держа его перед собой, я изучаю прозрачную жидкость внутри, постукивая по шприцу, чтобы убедиться, что он движется.
Мне странно, что это не было охлаждено, но папа давно изучал термостойкие вакцины, которые могли бы выдержать отсутствие электричества здесь, особенно ночью. Я кладу вакцину в сумку, пристегнутую к моему телу внутри костюма.
Со шприцем в сумке я надеваю респиратор обратно в рот и шаркающей походкой выхожу из офиса. Так или иначе, мне нужно будет вернуться в Шолен, но надеюсь, это будет проще, чем пытаться проникнуть сюда.
Держись там, Рис.
Я не знаю, мертв он или жив, только то что мне нужно торопиться и молиться, чтобы ничто не встало у меня на пути.
Я толкаю двойные двери и резко останавливаюсь.
Четверо солдат Легиона стоят посреди коридора, и все они нацелили на меня свои пистолеты.
Тот, что посередине, снимает маску, и мое дыхание замирает вместе с любой надеждой на спасение.
Альберт.
Три пули.
Четверо охранников. Это звучит почти как первая строчка анекдота.
В тишине, которая заполняет пространство между нами, я пытаюсь представить, как наиболее эффективно использовать их, предполагая, что я не промахнусь и не потрачу впустую пулю.
Однако не существует сценария, при котором я выживу, поэтому я опускаю пистолет, чтобы не дать им выстрелить.
— Сними маску. Рука Альберта тверда, голос непреклонен.
— Сейчас.
Проходит три секунды. Четыре. Пять. Я обдумываю альтернативы. Семь. Восемь. Слева от них есть дверь, но я никогда не доберусь до нее. Десять. Они застрелят меня прежде, чем я сделаю первый выстрел.
Чего бы я только не отдала за пять гладких камней. По крайней мере, тогда у меня был бы шанс.
— Не заставляй меня повторяться. Альберт вытягивает шею и поднимает пистолет выше, целясь куда-то в район моего черепа.
Я снимаю респиратор и натягиваю маску на голову, бросая их обоих на пол.
Губы Альберта растягиваются в мерзкой улыбке.
— Ты, должно быть, издеваешься надо мной. Опускание его пистолета и то, как драматично он убирает его обратно в кобуру, задумано как оскорбление, как будто я не стою пули, но в основном я просто рада, что больше не смотрю в его дуло.
— Что привело тебя сюда, Рен?
Пристально смотрю на него, я не утруждаю себя ответом на вопрос.
— Где остальные? Его второй вопрос заставляет меня нахмуриться.
Я действительно понятия не имею, о чем он спрашивает.
— Какие другие?
— Не прикидывайся дурочкой, маленькая девочка. У нас все еще есть твой парень. Он задумчиво пощипывает подбородок.
— Как ты его еще раз назвала? Шестой?
Ригс, Тинкер и Трипп, должно быть, сбежали. Это, или Рис отдал себя им и вероятно, в этот самый момент подвергается жестоким пыткам за свою жертву.
Я не могу думать об этом прямо сейчас. Я должна оставаться сосредоточенной. Уравновешенной. Умной.
Снова я выбираю молчание, предпочитая позволить ему поверить, что я знаю больше, чем на самом деле.
— Не имеет значения. Альберт, скрестив руки на груди, пожимает плечами.
— Мы их найдем. И когда мы это сделаем, их постигнет та же участь, что и твоего маленького парня. Так что брось оружие.
— Где он? Мысли о Рисе змеей прокрались в мой голос, заставляя его звучать слишком слабо для гнева, бурлящего в моих венах.
— Ты хотел бы его увидеть?
— Что ты сделал, Альберт?
— Вопрос в том, дорогая Рен, что ты сделала? Это ты надела форму моего брата, верно? Его глаза скользят вниз, затем снова поднимаются.
— Где Иван?
Я удивлен, что он еще не знает.
— Дамиан тебе не сказал?
— Дамиан мертв. Женщина удачно застрелила его перед тем, как скрыться.
Они понятия не имеют, что Шестой сделал с Иваном, потому что я уверена что они подвергли бы его той же участи, если бы знали.
— Я скажу тебе, где найти твоего брата, если ты отпустишь Шестого.
— Мой брат мертв. У меня нет сомнений на этот счет. Ты бы не носила его форму, если бы это было не так. Мне было просто любопытно, если бы ты сама сказала мне. Итак, давай перестанем тратить время, ладно? Я уверен, тебе не терпится увидеть Лапочку, верно? А теперь брось пистолет.
Двое охранников выходят вперед, каждый хватает меня за руку и сжимает мои бицепсы, и на краткий миг я переношусь на все те годы назад, когда Иван привел меня в загон "Рейтов". Пистолет выпадает из моей руки, звеня о слишком белую плитку. И вот так начались мои кошмары много лет назад — я добрался до точки захвата без плана.
— Вы ничего не найдете в лаборатории доктора Фалькенрата, — говорит Альберт через плечо, в то время как его головорезы тащат меня по коридору.
— Мы практически убрали все образцы. Никогда не видел столько мозгов в одном месте. Инъекции феромонов оказались весьма полезными в Мертвых Землях.
Я ничего не говорю и вместо этого смотрю вперед, пока мы идем по знакомым коридорам, ведущим в S-блок.
Как только он проходит через двери, воздух меняется. Он становится гуще. Более удушающим. И холоднее. Так холодно, что я дрожу.
Крики эхом разносятся по коридору, их так много одновременно, что невозможно разобрать, что кричит Шестой. Если он вообще еще кричит.
Возможно, он уже мертв, и эта ложная надежда будет жестокостью, которой я страдаю перед собственной кончиной.
— Ты должна знать, он был нашим лучшим объектом, — лепечет Альберт впереди меня.
— Он не только ходил среди Буйнопомешанных, но они действительно боялись его. По крайней мере, так говорит мне мой отец. Это было немного раньше моего времени. Тем не менее, в этом месте не было другого такого, как он.
— Может быть, потому, что вы, придурки, убиваете их.
— Это правда. Таким образом, мы простреливаем себе ногу.
Альберт останавливается перед комнатой, в которой я узнаю послеоперационную, или восстановительную, с узкими нишами, разделенными тонкими занавесками, но эта комната гораздо более мрачная. Женщины лежали привязанные к кроватям, некоторые брыкались и кричали, другие тупо смотрели в потолок. Рядом с одной из кроватей, где лежит женщина, сжимающая растягивающая свои ремни безопасности, большой предмет, похожий на канистру, пузырится с жидкостью, а внутри в воде плавает маленький ребенок, свернувшийся в клубок.
Третье поколение.
— Мы начали сбор стволовых клеток. Скоро начнутся испытания на людях, — говорит Альберт рядом со мной.
Мой желудок
