из парка. Трое продолжили путь. Один нет.
Я прищурилась, когда человек, идущий за ними, остановился и посмотрел на нас.
— Срань господня, — прошептал Зейн.
Я сделала шаг вперёд, потом ещё один, чтобы лучше видеть.
И тут же пожалела об этом.
Только половина головы мужчины выглядела правильно. Другая сторона была деформирована, прогнулась и, насколько я могла видеть, представляла собой кровавое месиво.
Я узнала его.
Сенатор Фишер.
— Я не знаю, хочу ли я, чтобы ты подтвердила или опровергла то, что я вижу, — сказал Зейн.
— Ты действительно видишь его, — прошептала я, всё ещё немного шокированная тем, что он мог.
— Они всегда так выглядят?
— К сожалению, некоторые так, — я обошла Зейна. — Сенатор Фишер.
Призрак не двигался, но он будто плохой приём на старом телевизоре, появлялся и пропадал.
— Я пытался найти тебя, — сказал он, его голос звучал так, как будто он находился в длинном туннеле, стоя на другом конце. — Но я продолжаю оказываться здесь, снова и снова.
Зейн изогнулся в талии и тихо присвистнул.
— Отель находится прямо через дорогу. Я даже не осознавал этого.
— Прозорливость? — я задумалась, скрестив руки на груди и сосредоточившись на сенаторе. — Вы продолжаете оказываться здесь, потому что вы здесь умерли.
Призрак двинулся вперёд.
— Это также место, где я впервые встретил его.
— Баэля?
Призрак покачал головой, и от этого зрелища у меня скрутило живот.
— Нет. Его. Предвестника.
— Я думал, ты сказал, что разговаривал только с Баэлем, — сказал Зейн.
— Он сказал, что пришёл к нему, — напомнила я Зейну.
— Я видел Предвестника только один раз, а потом Баэля, — сказал сенатор, подходя ещё ближе. Мне даже хотелось, чтобы он этого не делал. — Я думал, он ангел, отвечающий на мои молитвы. Он и есть ангел. Я думал, он мне поможет. Что он вернёт Наташу.
Я и раньше испытывала жалость к этому человеку, но в основном это был гнев. Но сейчас? Теперь, когда я знала, что он чувствовал? Было больше жалости, чем чего-либо ещё.
— Мне очень жаль, — сказала я. — Мне жаль, что он солгал вам. Мне жаль, что вы ему поверили.
Один глаз сфокусировался на мне. Другой глаз… ну, я даже не хотела знать, чем это закончилось.
— Она была всем — моей силой, моим мужеством. Мой хребет и голос разума. Я бы никогда не добрался туда, куда добрался, если бы она не выбрала меня…
Молодой человек прошёл через сенатора, заставив призрака рассеяться. Я напряглась, затаив дыхание, пока сенатор не появился снова.
Зейн смотрел на спину молодого человека.
— Он даже не знал, что прошёл сквозь него, — он посмотрел на меня сверху вниз. — Сколько раз я проходил сквозь призраков?
— Ты, наверное, не хочешь, чтобы я отвечала на этот вопрос, — сказала я ему, а затем снова сосредоточилась на Фишере.
— Я больше никогда её не увижу, не так ли? — спросил он, моргая. — Я понял это, когда вы все ушли. У меня ничего не осталось.
Моё сердце сжалось.
— Вы?..
— Он был такой, как ты. Сулиен. Он наблюдал. Он всегда наблюдал, — его голос затих и вернулся. — Я собирался найти вас — найти вас обоих и рассказать вам всё, что я знал, но Сулиен был там… и теперь эта тварь продолжает преследовать меня. Этот свет.
— И вы не хотите туда идти, — предположила я, не уверенная, испытала ли я облегчение или нет, узнав, что его выбросили из окна отеля.
Хотя я действительно не могла винить его за то, что он избегал света. Теперь сенатор знал достаточно, чтобы понять, что его ждёт, и, скорее всего, это будет не очень приятно. Я хотела солгать, и не только потому, что это может повысить вероятность того, что он даст нам полезную информацию, которую он скрывал раньше, но и потому, что Фишер был разыгран самым худшим образом. Может быть, если бы на него не охотились, он не был бы в состоянии причинить тот ущерб, который причинил. Но это всё равно был выбор, который он сделал, и чувство вины не означало, что то, что он сделал, было хорошо.
И я не лгала, когда дело доходило до этого.
— Не думаю, что вы увидите свою жену, — сказала я ему, тяжело выдыхая. — Предвестник воспользовался вашим горем и использовал его против вас, но вы сделали этот выбор, даже после того, как начали чувствовать, что что-то не так. Вам придётся ответить за это, потому что вы не можете оставаться здесь. Если вы это сделаете, то будет ещё хуже, чем сейчас.
— Но… Бог всепрощающий? — Фишер поднял наполовину сформировавшиеся руки. — Я всегда верил, что это так. Это то, чему меня учили, но…
Но он встретил архангела-убийцу, так что, вероятно, он подвергал сомнению всё, что знал о Боге, и всё такое. Я посмотрела на Зейна, не зная, как ответить.
— Мы не знаем, — заговорил Зейн. — И я не думаю, что кто-то действительно знает, что можно простить, а что нельзя. Однако избегать этого? Вероятно, он не собирается делать тебе никаких одолжений.
Сенатор замолчал, когда его взгляд переместился на отель через улицу.
Я сделала глубокий вдох.
— Вы искали меня… Нас? Вы хотели что-то сказать? Если да, то вы, вероятно, захотите это сделать. Я знаю, что у вас, вероятно, не так много времени, пока вы не потеряете контроль…
— И плыву, — сказал он. — Иногда я просто плыву.
— Это звучит… тревожно, — пробормотал Зейн.
— Я солгал. Я так много раз лгал людям, которых представлял, семьям тех детей, которые были так полны надежд, — продолжал Фишер, и я боролась со своим терпением. — Я солгал Наташе. Сказал ей, что продолжу, что не потеряю себя и не потеряю веру. Я солгал вам обоим, — он продолжал смотреть на другую сторону улицы. — Он там. Свет.
Зейн повернулся, и я поклялась Богу, что, если он сможет это увидеть, я могу сойти с ума. К счастью для него, я не думала, что это так, потому что, когда он обернулся, он хмурился.
— Зачем вы нас искали? Вы сказали, что придёте к нам до того, как появится Сулиен, — я попытался вернуть его в нужное русло. — Если вы знаете что-то, что может помочь нам остановить Предвестника…
— Это не отменит всего, что я сделал. Это ничего не исправит.
— Нет, — тихо сказала я. — Я не думаю, что это произойдёт, но это больше, чем вы — это больше, чем все мы. То, что планирует Предвестник, разрушит этот мир и часть Небес. Это будет
