за королевой, закрыл за собой тяжелые створки. Я прислонилась лбом к стене, закрыла глаза. Сейчас королева не торопясь взойдет на помост. Потом будет приветствовать собрание, рассказывая, как корона ценит каждого, кто верно ей служит и напоминая, что от решений, принятых сегодня, будет зависеть жизнь всей страны. Ожидание становилось невыносимым. Зачем было разводить церемонии? Мне хватило и той благодарности и тех извинений, что я услышала у развороченного чумными прохода.
Двери снова раскрылись.
– Проходите, миледи, – сказал франт.
Я замерла на пороге.
– Подойди, – сказала королева.
Пришлось повиноваться. Снова я пересекала огромное пустое пространства под сотнями любопытных глаз. Взгляды будто бы ощупывали меня, встряхивали – все хотели знать, что происходит. Я нашла глазами Рика, он ободряюще улыбнулся.
Я остановилась напротив ее величества, поклонилась.
– Рада приветствовать тебя, Роза. – сказала она. – Поднимись и встань по правую руку от меня.
Я едва не ойкнула вслух. Огромная честь. Даже если за этим не последует ничего кроме речи, все будут считать, что я удостоилась милости королевы.
– Высокий совет, – начала ее величество. – Вчера мы видели здесь торжество справедливости. Но оно было неполным. Я хочу довести дело до конца. Некоторое время назад на мою жизнь было совершено покушение.
Зал загудел.
– Оно не удалось только благодаря мужеству и самоотверженности хранителя Розы Эйдо.
Почему-то захотелось провалиться сквозь землю. Я же была не одна! Да и вообще это был приказ магистра!
– Подтверждаю, – сказал сэр Ингатиус со своего места у края стола. – Я был тому свидетелем.
– Вчера Локк остался без владетеля, – продолжала королева. – И у него не может быть лучшего хозяина чем та, что уже проявила верность и благородство.
Так вот почему у Рика было такое странное лицо. Он – мой командир. Теперь, если я правильно поняла к чему ведет королева, он станет еще и моим владетелем, ведь Локк – зависимый удел, верховный удел же принадлежит ордену Хранителей.
И при этом я – его любовница. Конечно, когда я легла с ним, я вовсе не думала о том, что он мой командир, так же, как и сейчас мое отношение к нему не изменилось. Но в глазах света все это будет очень дурно пахнуть. Про меня скажут, что я раздвинула ноги, чтобы пользоваться особым отношением. Про него – что он принудил меня стать его любовницей, пользуясь своей властью командира и владетеля. Еще и королеву третьей в нашу постель положат…
– Я отдаю Локк Розе Эйдо и ее наследникам, когда они у нее появятся.
– Подтверждаю, – поднялся со своего места Ричард. – Орден Хранителей в моем лице магистра Краммианской ветви согласен с тем, чтобы Локком владела Роза Эйдо и ее наследники. Локк становится свободным уделом.
Свободным уделом! Я на миг прикрыла глаза. Я снова леди. У меня снова есть что-то, кроме жалования хранителя. Мне будет что оставить детям, если – когда? – они у меня появятся.
Рик, однако, не торопился опускаться на место.
– Кроме того, как магистр ордена я полагаю, что леди Роза Эйдо не сможет совмещать обязанности владетеля удела и хранителя. Орден Хранителей дает ей отставку.
Что? Нет, не такой же ценой! Ведь совсем недавно он сказал «никогда-никогда не оставлю тебя одну»!
Но на меня смотрели сотни пар глаз и все, что мне оставалось – поклониться. Сглотнув свернувшийся в горле ком и сосчитав до десяти, чтобы не дрожал голос, я сказала:
– Ваше величество, благодарю за оказанную честь. И вас, магистр, за столь щедрый дар и свободу.
Треть дохода удела, чтоб его.
Нет, рано торопиться с выводами, сейчас я напридумываю невесть что. Сама придумаю, сама обижусь, сама все испорчу, как тогда, в таверне Клейдона. Будет перерыв в заседании Совета, и мы поговорим. Наверняка здесь найдется место для того, чтобы спокойно поговорить.
– Займите свое место среди равных, леди Роза Эйдо, – провозгласила королева.
Рик улыбнулся мне и едва заметно качнул подбородком. Места рядом с ним были заняты, как и полагалось обычаем, по правую руку – сенешаль, по левую – казначейша. Но рядом с Акилем, сидевшим около Рика, оставалось свободное место. Я едва сдержала ответную улыбку и взлетела наверх на одном дыхании.
Ричард повернулся ко мне.
– Прости, что не предупредил. Решил, что так будет лучше – меньше сплетен, и если вдруг…– он не договорил, улыбнулся краем рта. – Словом, теперь тебя не держат обеты, есть где и на что жить, значит, можешь сама решать, уйти или остаться.
Если бы мы сейчас не переговаривались, отклонившись за спину Акиля, я бы сперва обругала Рика за то, что он посмел предположить, будто я остаюсь с ним только потому что деваться некуда, а потом рассказала бы, как он мне дорог и рассказывала бы долго… Но не здесь и не сейчас. Поэтому я лишь подняла бровь.
– Надеешься от меня избавиться?
– Надеюсь, что не избавлюсь, – он улыбнулся и тут же посерьезнел. – Если хочешь, орден поможет разобраться с контрабандистами. А поскольку чумные не слишком разбираются в границах удела, бить их придется совместными силами. И твоя комната в замке всегда останется твоей.
– Спасибо, – кивнула я. – Насчет чумных и контрабандистов обсудим позже.
Поговорить спокойно мы не смогли, ждали, когда закончится заседание. Казалось, в моей груди разгорается солнце, и меня вот-вот разорвет от счастья. Я ведь не рассчитывала на земли и титул, я ведь совсем недавно и жить не планировала!
Едва королева объявила перерыв, ко мне потянулись с поздравлениями. Знакомые и незнакомые, которые просили Рэндольфа или Ричарда представить их мне, так что к концу перерыва у меня голова гудела от имен и лиц. Рэндольф от души веселился, Рик сохранял невозмутимость, Акиль, задумчиво глядя в пространство, заметил, что королевская милость порой бывает тяжелее опалы.
Когда вечером мы сели все в ту же карету с гербом хранителей на дверце, хватило сил лишь на то, чтобы бессильно привалиться к плечу Рика.
– Устала? – Он коснулся губами моих волос.
Я кивнула. Помнится, отец говорил, что самые тяжелые – первый и второй день совета, когда решаются самые важные дела. Третий остается для всякой ерунды, на четвертый – лорды и леди собираются узкими кружками обсудить дела, касающиеся лишь соседей. И вечером – бал. Завтра, насколько я понимала, намеревались представить жениха королевы и вряд ли кроме этого будут серьезные дела. Но у меня в сумке лежала кипа бумаг, конфискованных у лорда Грея, и с ними тоже надо было разобраться, так что мне предстояла еще одна бессонная ночь и не слишком бодрый день. Благо, орден
