Дрейк слушал, чувствуя, как пощипывает щеки мороз, глядя на понурые плечи.
- Я почти не помню, как прошел экзамен, я его сдала. А вот дорога домой была странной - я все видела, все замечала, но мне было плевать. Не знаю, как объяснить... Эмоций не было вообще, ни хороших, ни плохих, они исчезли. Я видела людей, видела машины, видела жизнь вокруг, но она меня больше не трогала. Помню, я тогда подумала, что узнай я сейчас о том, что выиграла в лотерею миллион, и мне будет все равно. Или узнай я о том, что разбилась в самолете мама, мне тоже будет все равно. Невероятно было думать такое, но я думала. Это чертово лекарство начисто выбило способность к переживаниям, и все плохое и хорошее вмиг сделалось одинаковым. И тогда я впервые пришла к выводу, что если между плохим и хорошим больше нет разницы, тогда смысла жить нет. Зачем, когда все одинаково? А после вспомнила про противопоказание в инструкции... и все поняла.
Она помолчала несколько секунд. А потом повернулась к нему лицом и взглянула в душу большими серо-синими глазами.
- Когда я подумала, что людей можно менять по взмаху руки, все снова потеряло смысл. Как тогда. Всемогущим быть противно и скучно, какой смысл творить свой собственный театр?
Дрейк улыбнулся. Она была такой наивной, такой человечной и такой притягательной. Она была первой, кто встал с ним рядом. В ту же ложу. В ту же лигу.
- ...но если ты говоришь, что это не так просто, и... если пользоваться этим правильно, чтобы помогать, то смысл есть?
- Конечно, есть. Законы Вселенной гораздо глубже и запутанней, и сотворить театр очень сложно - поменять одного, это еще не поменять мир. В нем слишком много связей, мыслей, взаимодействий, информации. Это первое и ложное впечатление, что все просто.
- Если я буду учиться, я больше не буду делать глупостей, как... сегодня?
- Ты научишься тонко контролировать каждое вмешательство, если оно вообще понадобится. Владеть чем-то, не значит повседневно использовать это.
Депрессия сделала шаг назад, Дрейк видел это по ожившим глазам, а потому аккуратно повернул разговор в сторону:
- Ты вроде бы за вторым котом собиралась?
Ее губы поджались.
- Я принесла! И она тут же съела все из Мишиной миски и принялась носиться по дому. Моей мебели, наверное, конец...
В груди стало тепло. Дрейк и сам не понял, отчего именно, лишь почувствовал, что в воздухе разлился звон невидимых колокольчиков - присутствие чуда. Чтобы не выказать слишком много эмоций, чтобы ненароком не надавить, не навязать то, что Ди должна решить сама, он лишь сдержанно улыбнулся и посмотрел на часы.
- Я буду свободен в шесть. Не хочешь пройтись по магазинам?
- Вместе?
- Вместе. Я обещал тебе шопинг.
- Не стоит.
- Заеду в шесть.
И не дожидаясь ответа, распахнул невидимую дверь и шагнул обратно в "реактор".
*****
Все шло наперекосяк.
За Клэр я не поехала. Просто не смогла. Рыжая кошка со смаком носилась по дому - ей, молодой, всего лишь годовалой от роду, теперь было тепло и привольно; она то и дело пыталась вовлечь в игру настороженно косящегося Мишу. Было видно, что скоро Михайлова душа не выдержит, и по дому кубарем начнут кататься двое.
Казалось бы, выходной ведь - занимайся своими делами, живи, наслаждайся, время есть, но между мной и миром вдруг выросла невидимая стена. Все казалось картонным и хрупким. Все эти знания об энергии и материи окончательно помутили голову. Неужели все можно поменять? Реальность - иллюзия? Прав был Ричард Бах?
Внутри было тяжело и равнодушно. Я и остальной мир - теперь две разные категории. И это не хорошо и не плохо, так просто есть и с этого момента, так будет всегда. Человек в минуты слабости всегда пытается зацепиться за что-то незыблемое, родное - любимое занятие, друзей, семью... но во мне эти связи порвались.
В "Дининой" жизни была простая, но привычная работа, был нелюбимый, но все же коллектив, была такая близкая мама и драгоценная бабушка.
В моей жизни не было ничего. Больше не было ощущения, что я чья-то дочь или чей-то друг. На любой коллектив мне было наплевать. Одиночество вдруг показалось теперь самой правильной формой существования - за какие-то несколько часов я прочувствовала его настолько хорошо, что, казалось, с блеском исполнила миссию всей жизни.
А ведь, если вспомнить, если копнуть назад в прошлое, то подобный исход, наверное, не покажется неожиданным. Почему, начиная с незапамятных времен, лежа в детской постели, я постоянно повторяла про себя "Я особенная. Я отличаюсь от остальных". Зачем повторяла? Для кого? А, главное, с чего?
Когда с шести-семи лет я доросла до одиннадцати, то повторения подобной фразы стали чаще. Еще через пару лет они дополнились словами "Во мне Великая Сила". Какая сила? Кто тянул за язык, и по какой причине эта фраза вызывала сладость и трепет во всем теле?
А одиночество? Была ли я хоть когда-то кому-то близка?
Нет, не так. Был ли на самом деле кто-то близок мне?
Даже если подобное ощущение появлялось, то быстро рассеивалось и больше не возвращалось. Те три парня, с которым я дружила за всю жизнь... с двумя из них даже спала, были ли они близки? Нет. Подруги со школы, института? Я не помнила даже их лиц. Тогда кто?
Я не двинулась с места даже тогда, когда за окном стемнело.
Зачем нужны таблетки, если чувства имеют тенденцию умирать и без них?
*****
- Первая серьезная проверка на прочность, и ты уже треснула по швам? Узнала о том, что можешь влиять на мир и сунула голову в песок?
Его слова били.
Они были не просто жесткими, они были жестокими. Дрейк стоял напротив - циничный, раздраженный, невыносимый. Я вдруг поняла, почему многие его не любили.
- Я всего лишь сказала, что не в настроении для шопинга.
- Конечно! Ты просто спряталась в скорлупе - "О, мир! За что отринул ты меня?" Сидеть и жалеть себя тепло и приятно. Не правда ли? А так же, гораздо проще, чем признать о себе правду и работать над развитием способностей. "Кому они нужны, если я стала такой... одинокой?" Так?
Сука.
Он знал куда давить. Сидеть в скорлупе с ним было невозможно - ухмыльнется и сядет сверху задом - не раздавит, так выдавит. Хотя направленность действий начальника была понятна - любыми средствами изгнать из настроения апатию.
Ему удавалось. Я тихо закипала.
Он же, будто не замечая произведенного эффекта, заводился все больше.
- К прыжкам ты, значит, уже привыкла. То, что твое тело перевоссоздается по желанию мысли в новом месте - это норма. Приходя в здание Комиссии, по твоей милости переименованное в "реактор", ты уже не замечаешь, что вещи возникают из воздуха, что существуют карты созданных вручную Уровней - тебе это тоже норма. Когда твоя собственная рука проходит через стол - это непривычно, неприятно, но возможно. А когда вдруг оказывается, что ты и сама можешь кое-что из этого - то выдаешь шок девственницы, которую собираются дефлорировать искусственным путем. Что это за реакция, Бернарда?!
