очень долго…
— Папа ошибался, — с судорожным вдохом сказала Равена. — И в то же время он был прав.
— Что ты хочешь сказать? — недоверчиво спросил Марис.
— Не только между кристаллами детей неба и детей исхода существует связь — все шесть духовных сил нераздельно связаны, — ответила Равена и, на миг задумавшись, прошептала: — Они уходят вместе.
— Что? — не расслышал Марис.
Посмотрев на него, она сказала вытерла слезы, которые продолжали бежать по щекам:
— Папа ошибался: его умирание не могло длиться бесконечно — остальные кристаллы неизбежно должны были расколоться за кристаллом Сапфиров. Поэтому он был прав: Амир действительно убил его.
С искаженным от слез лицом Равена поправила плед на коленях отца.
— Я потревожила Колыбель, разбудила духовную силу Сапфиров — возможно, это стало толчком. Но это все равно случилось бы. Шесть духовных сил не могут существовать друг без друга — они едины. Ослабевает одна — начинают друг за другом угасать остальные. И сила Сапфиров не исключение. Там, в Колыбели, я поняла это — я не могу своими руками заставить исчезнуть остальные кланы, потому что следом исчезну и сама. Все мое существо восстало против этой мысли.
Ее губы дрожали, когда она взяла неподвижную руку отца и прижала ее к своей щеке, а потом сказала:
— Если шести кланам рано или поздно суждено исчезнуть… они уйдут вместе.
Повернувшись к Марису, но не в силах поднять на него глаза, Равена спросила:
— Вы вините меня?
Ее дядя долго молчал, потом тяжело выдохнул и ответил:
— Гидеон прожил долгую жизнь. Как и я. И после того, как ты пробудила духовную силу Клана Сапфиров, как я могу тебя винить? Я всего лишь потерян, как ребенок, хоть я и старик. Всю жизнь я знал, что я в этом мире не один — где-то существует мой брат. А так, как эта жизнь была долгой… я теперь просто не знаю, как жить в мире, где Гидеона нет.
Он вздохнул.
— Привыкнуть будет сложно.
* * *
Несколькими днями позже, когда смотровой этаж уже был отстроен заново, Равена и Натаниэль вдвоем стояли возле перил, оплетенных циновкой, и смотрели вниз — на территорию вокруг замка Черного Ворона.
— Каков же все-таки исконный облик сапфиров? — спросил Натаниэль.
Равена пожала плечами и беспечно ему улыбнулась.
— Не знаю. — Она мечтательно посмотрела на небо: — Но в тот момент, я чувствовала свое единство с Кланом Сапфиров — мы были одним целым. Наверное, именно поэтому никто и никогда не видел исконный облик детей неба. Человек-сапфир не может принять его в одиночку — только объединившись с другими Сапфирами. И мне кажется, исконный облик детей неба так непривычен для людей, что его просто невозможно увидеть человеческим взглядом.
Натаниэль помолчал, потом спросил:
— Как ты догадалась об этом?
— Просто, — не задумываясь, ответила Равена. — «Несколько дней с неба шли дожди из сапфиров» — это ведь прямое указание на исконный облик детей неба.
Она задумалась.
— Там, в Колыбели, я взывала к сердцам Сапфиров, и они услышали меня. Мне удалось пробудить духовную силу Сапфиров, но… это не означает — возвратить тех людей моего клана, которые жили когда-то давно. Они не вернутся. Они заснули навсегда.
Она глубоко вздохнула.
— Но благодаря их духовной силе на свет появятся новые люди-сапфиры. Правда… если исходить из опыта хранителей, в третьем поколении дети-сапфиры у них рождаться уже не будут. Но кто знает? Вдруг случится чудо.
Она помолчала, потом добавила:
— Но я думаю, что Марис прав. Сила потомков духов постепенно угасает. Она стремится уйти, как ушли наши предки — в небытие, в ничто, из которого произошли. Все конечно — именно этим объясняется существование Клана Смерти.
— Ты говоришь грустные вещи, — обняв ее обеими руками, и живой, настоящей, и рукой-мороком, сказал Натаниэль. — Посмотри. Карас расцвел совсем недавно, и трех месяцев не прошло. И это после того, как несколько лет он не цвел совсем. Разве он не прекрасен?
— Рано или поздно все потомки духов исчезнут, — повторила Равена. — Так же как исчезли однажды духи-предки.
Чувствуя, как ее обнимают родные руки, она нашла взглядом утопающий в розовых цветах Карас; ее губы тронула легкая улыбка:
— Когда-нибудь мы все уйдем, но… Еще не время. По крайней мере, пока Карас так прекрасен — еще не время.
Конец
