— Мама у него будет! Мы вырастим его вместе с моей женой, Ритой.
— А где она? Кто она? — оживился барон. — Ты прошел брачный ритуал? Когда? С кем?
Михаэль обнажил запястье и продемонстрировал яркую вязь.
— О!!! Поздравляю, — от облегчения Энгель едва не прослезился.
Михаэль женат, Гвинет теперь, точно, ничто не угрожает! Надо скорее рассказать ей, а то бедняжка, второй день из покоев носа не высовывает.
— Моя супруга — самая удивительная женщина на свете! Как-нибудь, я расскажу историю нашего знакомства. Я достался ей на сдачу, в виде полутрупа. Она выходила меня, помогла добраться до Империи, с её помощью я разоблачил Принию. Можно сказать, что всем, что у меня сейчас есть, я обязан моей Рите. Уверен, она примет малыша и вырастит его, как своего собственного.
— Достался на сдачу? С нетерпением буду ждать подробного рассказа. Я очень рад за тебя, брат, но ты не думаешь, что у вас могут быть собственные сыновья? Не захочет ли твоя жена, чтобы графский титул перешёл её ребенку, а не вашему с Гвинет сыну?
— Ты не знаешь Риты. Более открытого и честного человека поискать. Если Единый наградит нас ребенком, мы воспитаем его в любви, он обязательно будет дружен с братом, и никакого соперничества или непонимания не возникнет. Об этом я не переживаю.
— Что ж, я счастлив, что у тебя нет ко мне претензий, потерять твое расположение мне не хотелось бы. Всё-таки, ты — мой единственный родственник, не считая будущих детей, — Энгель широко улыбнулся.
Михаэль мгновение помедлил, потом обнял брата.
— Гвинет, наверное, очень переживает? Иди, успокой её. Если она не хочет меня видеть, мы с тобой будем встречаться на нейтральной территории или у меня в замке.
— Посмотрим, — барон хлопнул Михаэля по плечу и, в свою очередь, стиснул его в объятиях. — Думаю, со временем всё образуется. Когда Гвинет увидит тебя с женой, она окончательно успокоится.
— Я не обижал ее, — нахмурился Михаэль. — Не понимаю, почему она меня так боится?
— Знаю, что не обижал, но она была так потрясена смертью Елиазара и потерей ребенка, что восприняла тебя, как захватчика. Терпела, не больше.
— Понимаю. Что же, не буду задерживать. Беременной женщине нужен покой и уверенность в завтрашнем дне. Когда думаешь забрать её домой?
— Если ты отпускаешь, прямо сейчас. Только, с нами отправятся оба целителя, сам понимаешь — тройня!
— Не возражаю, пусть Цилен едет с вами. У меня тут беременных пока нет, Гвинет он нужнее. А второй, Визар, как я понял, приставлен Его Величеством?
— Да, случай неординарный. Император приказал непременно сохранить всех детей.
Через оборот Михаэлю доложили, что барон Делаверт с баронессой отбыли в своё поместье. Визар отправился вместе с ними, а Цилен решил задержаться, пока Его Сиятельство полностью не восстановится.
День тянулся и тянулся.
Самая большая пытка — ждать.
Ждать, отмечая каждое прошедшее мгновение, умирая от страха и нетерпения, перебирая в голове варианты и измеряя резерв каждые пол оборота.
Ждать, представляя, как она его встретит… Нет, лучше не думать об этом! Как ей объяснить, какими словами передать боль и жар, которые сжигают его с того самого мгновения, когда он выталкивал, выплевывал несправедливые слова? Ранил, убивая этим и себя? Втыкал нож в ее сердце, но сам при этом истекал кровью? Поверит ли? Захочет ли выслушать? Позволит взять себя за руку и пойти с ним рядом? Или прогонит, отвернется, захлопнет дверь?
Как она там, в своем домике? Мариэта гордая, она никому не покажет, как ей больно, как несправедливо он её обидел. Его храбрая, стойкая и решительная девочка…
Что случилось — уже произошло, к сожалению, он не может этого изменить. Остаётся жить ожиданием. В душе переплетаются отчаянье и надежда, радость от скорой встречи и опасение, что она не состоится. Сердце то ускоряется, словно догоняет кого-то, то начинает биться с перебоями, временами замирая, и снова пускаясь вскачь.
Михаэль представлял, как выходит из портала у знакомого дома, подходит к крыльцу, стучит в дверь… Или нет, если он появится на пороге её дома рано утром, лучше не будить стуком. Лучше сделать что-нибудь приятное, нужное, чтобы Мариэта вышла и увидела. Например, небольшой водоём во дворе, чтобы ей не приходилось издалека таскать воду для полива. Или — починить покосившиеся ворота. И пусть он не очень умеет делать это руками, ради Риты он справится. А если в другое время — днём или вечером, то тоже, лучше не мямлить под дверью, а сразу взяться за какую-нибудь работу, чтобы Рита поняла, её раб пришел не на время, он пришел, чтобы остаться и забрать её себе. Может быть, она опешит в первое мгновение, даже нахмурится, но потом непременно улыбнется. Ах, какая у Мариэты улыбка — теплая, задорная, нежная и манящая!
А вдруг… Вдруг, не улыбнется? Окатит ледяным холодом, Не захочет видеть, прогонит?
Это больно, но он заслужил.
Однако, если Рита думает, что он уйдет, стоит ей указать ему на дверь — она ошибается.
Михаэль повел плечами — он не отступится, потому что без Мариэты жизнь полностью теряет смысл.
У него было всего несколько недель, чтобы влюбиться по уши, чтобы его мир перевернулся, а теперь они в разных уголках света, бесконечно далекие и одинокие. Но он со всем справится, потому что у него были эти недели счастья.
Если же Рита отвернется, если не захочет его видеть, он готов доказать делом, убедить поступками и будет всегда её ждать. Ждать на мгновение. Ждать на день. Ждать на всю жизнь…
Самая большая пытка — неизвестность.
Был уже глубокий вечер, когда резерв, наконец, пополнился настолько, что Цилен, скрепя сердце, разрешил пользоваться даром.
Михаэль не ждал ни мгновения: слова целителя еще звучали, когда он уже открыл портал и шагнул в мерцающее марево.
Глава 15
Шагнув из поздней ночи, Михаэль попал в ранее утро.
Дневное Око ещё не взошло, но горизонт и кусок неба над ним уже расцветились ало-лиловыми сполохами, а чернила ночи сменил серый туман. Его молочный вариант скапливался в низинах неровными клочками, постепенно поднимающимися выше, чтобы растаять под первыми же лучами.
Птицы громко приветствовали начало нового дня, распеваясь сначала по отдельности, а потом, слаженно и в такт, грянув общим хором.
Адижон начал просыпаться. Самые работящие хозяйки уже затопили печи, торопясь приготовить завтрак, а лентяйки только-только покидали уютные постели.
Граф огляделся — всё так, как и было, словно он не покидал этот город, дом и двор. Хотя, нет, дверь в пристройку, где он спал, приоткрыта. Мариша заходила туда?
Тепло разлилось в груди — скучает… Единый видит, он тоже скучает! Ничего, еще немного, и он сможет прижать женщину к груди, утешить её и успокоиться сам! Всё объяснит, Рита — умная женщина, она поймет, не может не понять.
Быстро пробежав глазами по участку, Михаэль выхватил неопрятные кучи земли среди посадок.
Что за варварство, кто это повыдергивал растения? Ну, соседи!!!
Кипя возмущением, он подошел ближе и обнаружил брошенную лопату. Это у аккуратистки Мариэты? Грах, похоже, он сумел ранить её сильнее, чем рассчитывал… Примирение не будет простым, но он готов бороться.
Взяв инструмент, мужчина с отвращением посмотрел на него, вздохнул и принялся закапывать ямы, ровняя поверхность. Да, без магии, сам, своими руками — так надо!
Провозившись почти оборот, он перемазался в грязи, натёр мозоли, но посадки теперь не напоминали полигон для отработки метания пульсаров.
Немного беспокоило, что Мариэта, обычно, ранняя пташка, до сих пор из дома не выходила. Но, может быть, она поздно легла? Готовила зелья или… грустила о нём? Будить он не станет, лучше ещё что-нибудь сделает.
Граф очистил лопату от земли и отнёс её в сарайчик, где Рита хранила садовый инвентарь. По-хозяйски обошёл двор, подобрав из травы забытые хозяйкой тарелку и ведерко.
