то, что я стал лучше, чем они и захотел больше…
— Жить, наверное, сильно хотели, — сказал Льен.
Дознаватель только усмехнулся, а потом опять вздохнул и спросил:
— Почему ты, болван, решил, что сумел привязать к себе свой отрезанный дар? Это делается не так, для этого нужно много времени, помощь целителей и… впрочем, даже это может не помочь. А здесь амулет. Обыкновенный амулет. Да в любой лавке таких куча, ими пользуются амулетчики, у которых нет дара. Им для экспериментов они нужны. И некоторые рисковые юноши и девушки бывает пользуются, просто решив попробовать что-то сотворить с помощью такого амулета и накопителя. Всей разницы: ты черпал силу не из накопителя, и из своего резерва, который после разрезания потоков никуда не делся. Нет, такой подход не так и плох, что доказали наши амулетчики. Но ведь они перед этим долго учились вот так вот использовать силу. И они не пытаются работать с жилами без измеряющих приборов. Это же просто глупо. Это все равно, что идти вперед в полной темноте и надеяться, что под ноги не попадется яма или кем-то поставленный капкан.
— Я все контролировал, — упрямо сказал Лададатия.
Дознаватель махнул на него рукой и повернулся к Льену.
— А самое обидное, — сказал он негромко, — что если бы этот человек занялся не подготовкой великой мести, а чем-то полезным, его бы на руках носили и наверняка бы уже вписали в Золотой Свиток Великих Магов. За твоим Лостом целители уже третий день ходят хвостиком, после того, как узнали, что ему уже двести тридцать лет и что омоложение в его мире доступно любому мало-мальски сильному магу, и даже богачам, способным заплатить кому-то за использование внутренних источников… у них в мире, кстати, ничего похожего на наши жилы почему-то нет. И маги там живут до полтысячи лет, в зависимости от того, насколько тело поддается каким-то изменениям. В общем, наш мститель мог принести знания, прославиться, разбогатеть, открыть свою школу целительства. Да что угодно мог.
— А он собрал вокруг себя недоумков и стал резать девушек, — сказал Льен.
— И даже не понимает, что подавился бы этой силой, — добавил дознаватель. — Даже если бы каким-то чудом ее получил, все равно бы подавился, не зря же этот Иван сумел забрать только небольшую часть, а остальное досталось ежам.
— Наверное тоже есть предел для изменений, — философски сказал Льен.
За что был Лададатией обозван, после чего магистр тут же продолжил утверждать, что это они ничего не понимают, а он все рассчитал.
И Льен как никогда понимал, что все зло от самоуверенных идиотов, желающих добра и справедливости. Лададатия ведь тоже собирался справедливость восстанавливать. Просто он вот так эту справедливость понимал.
Комиссия, приехавшая любоваться развалинами школы, делала это долго и со вкусом. И никто не удивился, что налюбовавшись и подсчитав сколько примерно будет стоить все восстановить и отстроить, комиссия на некоторое время приуныла, почти неделю писала письма и гоняла к ближайшей портальной почте посыльного, а потом собрала преподавателей и стала их радовать. Ну, или огорчать. Хотя оно больше от личности этих преподавателей зависело, чем от самой комиссии.
Студентусам оставаться в школе было нельзя, да и бессмысленно. Тем более, часть до сих пор искали и уже практически потеряли надежду на то, что найдут, а еще часть решили оставить в тех школах, в которых они сейчас находятся, благодаря безумной практике. Тех же, которые сейчас во Второй Школе Пятилистника, тоже распределят по школам, где они, скорее всего и будут доучиваться. Потому что отстраивать школу, учитывая, что надо восстановить, а то и создать заново укрепление и защиту от разных случайностей, придется не меньше года, а то и больше. А учитывая сложившуюся ситуацию и то, что кто-то таки донес до хранителей магии идею поэкспериментировать и попробовать изначально учить магов так, чтобы они могли работать с кикх-хэй и сочетать свои умения с их механикой… В общем, школа скорее всего несколько изменит профиль.
Но это, если честно, преподавателей не сильно взволновало. Гораздо интереснее им было, куда деваться им самим.
Вот отвечая на это вопрос их и стали радовать… или огорчать, кого как. Потому что тот же мастер Брим прямо расцвел, узнав, что может потратить год на оплаченное короной повышение квалификации и защиту магистерского звания, причем, не оставляя семью без средств, потому что получит компенсацию. А большинство его коллег испугались и как-то вдруг вспомнили, что в последний раз занимались магией, не говоря уже о самообучении, очень уж давно, а студентусов предпочитали учить по книгам. Вот попробуй что-то там повысь, если последние лет десять-двадцать пользовался только бытовыми плетениями и амулетами, и даже теорию помнишь на уровне все тех же студентусов, потому что пытался вложить ее им в головы, а потом вложенное надо было как-то проверить.
Студентусов то, что им придется сменить школу если и огорчило, они это никому не показали. В дорогу они собрались быстро, причем собрали не только свои вещи в чудом устоявших общежитиях, но и покопались в развалинах библиотеки, решив, что книги лишними не будут. На вопросы какого-то странного теста отвечали хоть и с недоумением, но без протестов и задержки. А потом в очередной раз собрались перед мастером Бримом и узнали кто с кем и куда едет. На чем и распрощались со школой, точнее тем, что от нее осталось.
Льен с философским спокойствием смотрел на фургончик, в котором ехали вещи, Весяна, еще три девчонки и десяток ежей. В том, что в столицу он поедет не один, а со студентусами, он ни капельки не сомневался. Сопровождающих катастрофически не хватало. И так собрали всех, кого смогли оторвать от дел.
А преподавателей из школы решили пока не отпускать. С ними предстояло провести еще несколько бесед. Причем, беседовать очень хотели дознаватели, особенно после того, как выяснили, что от покусания медведем Лададатию вылечил школьный целитель, в обмен на рецепт «вечной» молодости. И что этот целитель был умным, догадливым, успел насобирать грибочков в том самом подземелье и даже готовил из него какие-то зелья, испытывая на окрестных
