отправлю через нее тех, кто может в такую дырочку пролезть. Неплохо придумано? — он со смехом обернулся на изумленного эльфа. — Блериан, а Блериан, снимай «колпак» и сдавайся сам. А то, неровен час, свободный дракон исполнит свою угрозу. У свободных драконов, видишь ли, характер необузданный… Сдашься сам — обещаю тебе жизнь. У меня для тебя, знаешь ли, другое наказание припасено. Но жить будешь.
Гарон замолчал, давая эльфу пространство для маневра.
Честно, я думала, что тот достаточно любит жизнь. Что бессмертный подумает, поломается, но снимет «колпак» и сдастся. Ведь это самое разумное!
Но не тут-то было. Похоже, Блериан был фанатиком. Его идеи оказались для него важнее собственной жизни.
— Ты будешь наказывать меня, мальчишка?! Ты организуешь суд? Ты, дракон-молокосос! — закричал эльф, утратив последние остатки эльфийской изысканности и благородства. Кажется, он даже брызгал слюнями там — у себя под куполом.
— Кр-р-ретин! — откомментировал его выступление Гриша. В данном случае я была полностью с ним согласна.
А эльф продолжил:
— Нет, дракон, и вы все… — он обвел нас ненавидящим взглядом. — Вы думали, что поймали меня. Но не выйдет! Если меня и ждет какой-либо суд, то только Высший!
И тут он начал… Даже память Таратты не дала мне подсказок, что именно происходит.
Эльф вдруг заискрился. Потом его лицо скривилось гримасой невероятной боли. Он начал оседать, скорчился на земле, забился в судорогах. При этом его тело словно бы истончалось.
— Проклятье! — буркнул Гарон.
— Помешать мы все равно не можем! — бросил Гарвер.
— Ах, я никогда этого не видел! Какое счастье! — воскликнул Дарбюр, достал из складок одежды блокнот и принялся что-то записывать.
— Что вообще происходит-то? — спросила я, изумленно глядя, как Блериан извивается от боли, вызванной им самим.
— Развоплощается, дитя моя, — ответил за всех Дарбюр. — Видишь ли, эльфы считаются бессмертными. Но даже они не живут вечно. Когда им надоедает — они развоплощаются. Их тело постепенно истончается и переходит в энергетическую форму. Это длится, как правило, столетиями, а то и тысячелетиями. Но при желании старый и опытный эльф может провести этот процесс за несколько минут. Говорят, это самая страшная адская мука из всех, что можно придумать!
— Правитель, о нет! — в подтверждение слов мага воскликнул один из других эльфов — тщательно спеленатых магией светящихся энергетических пут. — Ничто не стоит этой пытки! О нет, Правитель наш… Лучше любой суд и любое наказание!
— Прости меня, Правитель! — заорал второй. — Я не последую за тобой! Лучше на суд!
— Правильно, — обернулся к ним Гарон. — Я всего лишь хотел посадить его в особую тюрьму — этакий карман в пространстве. Одноместную, разумеется. Чтобы его безумие более никому не причинило вреда. А вас ждет просто суд на Совете Рас, ведь, насколько я понимаю, идеологом всего этого был только Блериан. Конечно, можете не говорить, что вы всего лишь выполняли приказания своего Правителя. Конечно, ваша вина велика, вы не малые дети, чтобы не отличать зло от добра и жестокость от милосердия. Но… не вы это придумали. Не думаю, что вам следует наказать себя так же… — Гарон подбородком кивнул на Блериана, который совсем истончился, но еще орал, словно его резали.
— Может, звук перекроем? — поморщился Дренер. — Мерзко.
— Потерпи! — бросил ему Гарон. — Скоро это закончится. К тому же… давайте хоть проводим его. Когда-то… очень давно он был истинным благородным эльфом. И великим магом. Да и этот его поступок… тоже велик по-своему. Думаю, просто никто не может жить столько, сколько он. Это обрекает на безумие. По крайней мере… невозможно жить столько в одном мире.
Не знаю, как насчет остального, но что вскоре все закончится, Гарон оказался прав. Еще пару минут перед нами корчилась на земле совсем призрачная тень. Потом раздался один крик (даже вой) неизбывной боли и… Блериана больше не стало.
— Его и верно ждет Высший суд. И суд предков, развоплотившихся прежде. Говорят, он очень жесток… — внезапно произнес Мэйгар. Он стоял в стороне, и его трясло — должно быть, нелегко видеть, как мучительно развоплощается твой собрат. — Но могу сказать, наказал он себя весьма достойно. Никакая смерть не может считаться страшнее этой.
— У нас, кстати, новая проблема! — серьезно сказал Гарон, обернувшись к эльфу. — После того, как он положил множество бессмертных воинов в схватке с Академией, эльфийский народ поредел. Но… бессмертным нужен новый Правитель. И у меня пока идей нет… Мэйгар, у тебя?
Мэй в последний раз передернул плечами, взял себя в руки — то есть перестал трястись — и слегка поклонился Гарону.
— О, высший магистр факультета из равных бессмертным драконов, не сочтите меня нескромным. Или корыстным — ибо об этом могут свидетельствовать мои слова. Признаюсь я, что мы с моим братом Коримэлем происходим из королевского рода бессмертных. Скрывали мы сие, но ныне — да будет вам известно!
— Мэй, да говори ты нормально! — рассмеялась я. — Ты же можешь! Помнишь?!
— В общем, я предлагаю, чтобы Правителем стал мой брат Коримэл — он старший из нас. Когда вернется с практики на Земле, он впитает знания двух миров и станет править бессмертными в мире и благоденствии. И научному прогрессу препятствовать не будет.
— Хм… А сам-то ты не хочешь поцарствовать? — задумчиво поглядел на него Гарон. — Ты вообще-то хорошо проявил себя. Особенно когда рассказал нам все то, чем поделился с Машей.
Ну да, как я и думала — когда началась заварушка, Мэйгар рассказал все тайны эльфов и остальным тоже. Вопрос только, как успел.
— …И предал этим свой народ, — грустно сказал Мэйгар. — Недостоин я править. А по правде, магистр декан, не лежит у меня душа к власти. Коримэл больше подходит. Да будет мне позволено остаться простым адептом и бессмертным. В перспективе я хочу стать композитором в области магического звукосозидания! А на трон да взойдет мой брат!
— Ну хорошо, — улыбнулся Гарон. — Я рекомендую твоего брата и бессмертным, и Совету Рас… Судя по всему, он очень… дальновидный, — и Гарон кинул быстрый взгляд на меня. Да, это ведь Кори предвидел все и дал мне каплю своей крови.
— Кстати, — рассмеялась я, подошла к Мэйгару и обняла за плечи. — А я ведь теперь
