Кто-то из мужчин догадался отключить систему оповещения – действительно, кого предупреждать об опасности, если все здесь? – и в пультовой воцарилась тишина. Кажется, еще более оглушительная, чем вой сигнала тревоги.
– Все в порядке, я случайно, – поспешила заверить тетю и отвлечься от этого пугающего беззвучия. – А что именно происходит? И почему мы все здесь?
– Ну какие неприятности мальчики нашли на наши головы, я и сама не очень знаю, – невозмутимо проговорила тетя. – А здесь мы потому, что так положено: здесь самая прочная часть корабля, которая в крайнем случае…
– Это я помню, я имею в виду… что, все действительно настолько плохо? – перебила ее. Слукавила – о том, что рубка имеет свой собственный корпус и при необходимости может послужить спасательной капсулой, я вспомнила только после этих слов. В голове до сих пор слегка звенело. Поспешила я с утверждением, что окончательно пришла в себя.
Тетя только развела руками, не зная, что ответить, но, на наше счастье, решил высказаться Ваня. В отличие от нас обеих он почти все свободное время проводил в пультовой, поэтому был в курсе последних событий. Оказалось, мы, что называется, «попали под раздачу». Недалеко (в космических масштабах) от того места, где мы выскочили из перехода, кипел бой. Кажется, полиции противостояла пиратская эскадра, но в этом брат не был уверен. Поскольку уйти в прыжок возможности не имелось – не тот у нас двигатель, чтобы прыгать туда-сюда без дозаправки, – осталось спасаться бегством. Учитывая, что удрать от боевого корабля по прямой мы не могли, мужчины нашли единственный выход – спрятаться на планете, являвшейся целью нашего пути.
Удирающих нас попытался преследовать один из драчунов, но, на наше счастье, этот маневр заметили полицейские и, несмотря на численное превосходство противника, сумели нас прикрыть. Хотя безоружному «Лебедю» все равно неплохо досталось, и сейчас мы пытались сесть на планету так, чтобы не разбиться об нее же и желательно оказаться поближе к научной базе. Компенсаторы пока стойко держались, обеспечивая нормальную силу тяжести, и оставалось только гадать, от каких перегрузок они нас спасают.
Чем закончился бой, и закончился ли вообще, брат не знал: старшее поколение занималось спасением корабля и наших жизней, им было не до объяснений. Благо приказавшие долго жить камеры при посадке помогали мало, да и вообще выполняли скорее декоративную функцию, позволяя экипажу любоваться окрестностями в те редкие моменты, когда это действительно было интересно.
Меня пытались позвать, но, когда это не получилось, отправили за мной Ваню. Собственно, на этом полезная информация исчерпывалась.
Брат замолчал, и через несколько секунд я поняла, что скучаю по механическому голосу, предупреждающему об опасности и велящему собраться в рубке. Тишина стояла оглушительная: дядя Боря с Василичем общались без лишних слов, через терминалы, а нам только и оставалось, что слушать тихий гул двигателей и разглядывать статичную картинку, занявшую обзорные экраны. Заставка представляла собой великолепный вид на Землю с дальней орбиты и оказывала бы умиротворяющее воздействие, если бы мы не знали, что происходит на самом деле. Она так резко контрастировала с напряженными позами мужчин, с вцепившимися в манипуляторы ручного управления ладонями дяди Бори, что становилось еще страшнее.
Ожидание выматывало. Наверное, если бы было видно, как приближается поверхность планеты и как полыхает зарево, окружающее входящий в плотные слои атмосферы корабль, было бы спокойней. А сейчас… казалось, еще мгновение – и мы разобьемся. Мгновение проходило, а долгожданная развязка все никак не наступала, и страх накатывал с новой силой.
Ванька хмурился, цепляясь за подлокотники кресла, и, наверное, очень жалел, что не он сейчас сажает корабль, что вынужден сидеть здесь, на предназначенном для пассажиров месте, и ничем не может помочь. Я же крепко обнимала футляр скрипки и мысленно повторяла одну мольбу, невесть к кому обращенную: «Хоть бы все обошлось, хоть бы все обошлось!» Сердце испуганно трепетало где-то в горле, и я почти ненавидела тот момент, когда выбрала эту специальность и связала свою жизнь с космосом. Чем я вообще думала в тот момент?! Ладно – специальность, но почему я не осталась работать где-нибудь на заводе, собирающем корабли?!
О том, что особенного выбора у меня не было, да и работа эта мне в другое время очень нравилась, я сейчас не думала. Что поделать, это Ванька может гоняться за приключениями, а я предпочитаю тихонько возиться с корабельными модулями. Желательно без авралов, где-нибудь на солнышке, на поверхности мирной и гостеприимной планеты. Космический разум, пусть эта планета окажется именно такой, а все мои страхи, как это часто с ними бывает, – сильно преувеличенными!
Не знаю, что бы со мной было, если бы не присутствие тети Ады. Ее феноменальное спокойствие и полное доверие к талантам мужа частично передавались мне и не позволяли впасть в истерику. Более того, в конце концов мне удалось разозлиться на себя и почти перестать трястись. Как не стыдно паниковать?! Ванька вон держится в разы лучше, а он, между прочим, младший, и это я должна подавать ему пример! И мои недавние рассуждения о том, что мальчик вырос, не играют здесь никакой роли!
Но ничто, а уж тем более – падение, не длится вечно, мой кошмар вскоре закончился, и закончился вполне благополучно. То ли я недооценивала таланты дяди, то ли гравкомы были достойны памятника при жизни, то ли Ванька преувеличил масштаб катастрофы и не так уж неконтролируемо мы падали (или и то, и другое, и третье вместе), но сели почти ровно. Только на несколько секунд навалилась неприятная тяжесть – видимо, компенсаторы отрабатывали удар.
– Уф! – шумно выдохнул капитан, тяжело роняя руки на колени и рывком оборачиваясь к нам вместе с креслом. Спинка сиденья, повинуясь безмолвному приказу, отклонилась, позволяя мужчине принять более расслабленную позу. – Первобытный спутник мне в задницу, стар я уже для таких развлечений, – недовольно пробурчал он, стягивая шлем терминала и тыльной стороной ладони утирая лоб. Короткие черные, с проседью волосы топорщились во все стороны и, кажется, были насквозь мокрыми.
Хм. Пожалуй, с выводами я поспешила, и замечание брата об уровне опасности можно считать правдивым: никогда я еще не видела дядю настолько взмыленным. По всему видать, посадка далась ему нелегко, а корабль (и мы вместе с ним) висел на волоске. От мысли, что моя паника была вполне обоснованной, по спине пробежал холодок, заставивший нервно поежиться. Но страх все равно начал отпускать, конечности сделались тяжелыми и слабыми, голова – ватной, а тело – легким. И еще почему-то страшно захотелось пить.
