— Это теперь все ваше.
Вновь окинув взглядом стеллажи с книгами, я не могла не заметить, что все книги имели характерную мягкую обложку, и цвет переплета обычно применяемый для литературы, находящейся под жестким запретом в лицее «Девы Эсмеры». И не потому что матушка Эсенс являлась ханжой, а исключительно по причине негативного отношения к пустой литературе. «Желаете приобщиться к красивой истории любви — посетите театр, приобщитесь к искусству» — нередко говаривала она нам.
— Вульгарные непристойные эротические любовные романы, — кратко охарактеризовала я щедрый подарок господина поверенного. — Полагаю, вы оторвали эту поистине многотомную коллекцию от сердца. Благодарю, очень ценный дар.
Лицо и шея господина Ирека покрылись пятнами, задергались оба глаза.
— Леди Уотбери, я это не читаю! Это… это осталось в замке… от… Это теперь ваше!
Мило улыбнулась поверенному и невинно поинтересовалась:
— Наследство очередной безвременно почившей?
Двери господин Ирек закрыл сам! Да еще и на ключ. Меня фактически заперли наедине с разрушающей мозг, искажающей восприятие, отравляющей вкус литературой. И нет даже сомнений, для чего это было сделано, как говаривала сестра Николь «Начитавшиеся романов девицы ищут любовь в каждом, взглянувшем на них мужчине». И именно сестра Николь раз и навсегда отучила нас от подобного чтива, именно ее примером я и собиралась воспользоваться.
* * *
Когда в замке провернулся ключ, а следом послышался стук и громкое «Леди Уоторби, герцог приглашает вас отобедать», я как раз завершала с четвертым романом. Закрыв книгу, я еще раз пробежала взглядом по составленным записям, и лишь после этого соизволила ответить:
— Одну минуту, господин Ирек.
На мне было светло-фиолетовое платье под цвет глаз. Пышной нижней юбки под него не имелось, так что я использовала розовую, панталончики с кружевами так же розового цвета и темно-фиолетовые туфельки на ногах. Но главным штрихом моего образа являлись два высоких хвостика, удерживаемые внушительными розовыми бантами — у меня в детстве кукла с такой прической была.
Еще раз прочла пункты, закрыв глаза повторила основные тезисы, и не сдержала улыбку. С улыбкой же я и направилась к двери, а едва распахнула… нет, определенно господина поверенного скоро удар хватит.
— Леди Ариэлла!
— Да, господин Ирек? — смиренно поинтересовалась я.
— Леди Уоторби!!!
— Я вас внимательно слушаю, господин Ирек, — вежливо напомнила я.
— Леди Ариэлла Уоторби! — захрипел он.
— Нет, вам определенно стоит вернуть себе вашу бесценную коллекцию романов, с ними вы значительно уравновешеннее, господин Ирек, — с самой милой улыбкой сказала я, и поинтересовалась: — Вы, кажется, упоминали обед?
И прикрыв двери, я направилась в конец галереи, откуда, помнится, мы спускались на террасу, где проходил завтрак.
— В другую сторону, — очень тихо сказал поверенный. — Леди Уоторби, вам следует переодеться!
Повернувшись, я, заложив руки за спину, лениво направилась в указанную сторону, не менее ленивым тоном сообщив:
— Господин Ирек, вам следует уяснить, что войны просто так не объявляются.
Я фактически миновала всю галерею, разглядывая морские пейзажи сквозь огромные окна, когда поверенный соизволил меня догнать, обогнать, и вновь поминая выражения из ассара, устремиться вперед, указывая дорогу.
Насколько я поняла терраса, где проходил завтрак, в данный момент была на солнечной стороне, а юг все же не самое холодное место и видимо вне серых стен замка сейчас было жарковато. И я ничуть не удивилась тому, что обед был накрыт в небольшом саду с пальмами, журчащим водопадом и тенистой беседкой, в которой, стоя и сложив руки на груди, нас уже ожидал герцог оттон Грэйд.
Мне сразу понравилось, как изменилась его поза, едва мы с господином Иреком вышли из-за розовых кустов и вступили на выложенную камнем дорожку, прямо ведущую к беседке. Он напрягся, затем подался вперед, словно желал рассмотреть лучше мой наряд, а после, забыв об этикете, устало опустился на стул, и закрыл лицо руками. Именно благодаря этому я позволила себе довольную и даже счастливую улыбку, которую почти сразу заменила бесконечно милым и невинным выражением на лице — именно с такими лицами мы являлись к папеньке после каждой разрушительной выходки, на него всегда действовало.
Сгорбившийся господин Ирек и невинная я, подойдя к беседке, были вынуждены поменяться местами — леди полагалось пропустить вперед. А так же леди полагалось встретить, и оттон Грэйд был вынужден подняться, поклониться, и сказать что-либо приятное, комплимент моей внешности, к примеру.
Он и сказал:
— Вы… странно выглядите, леди Ариэлла.
Невинно похлопав ресничками, я заметила:
— Вы тоже… не голый.
Герцог мрачно посмотрел на поверенного, тот сник окончательно. Мне же пришлось постоять минуту, прежде чем лорд вспомнил об этикете.
— Прошу вас, леди Ариэлла, — спохватился герцог.
Сопроводил меня до места, помог сесть, придвинул стул. Осторожно, искренне веря, что я не замечу, коснулся моего правого хвоста…
— Вам бант не пойдет, — заметила я, расстилая на коленях салфетку, — и волосы у вас короткие.
Герцог мгновенно одернул руку, прошел, сел на свое место. И только сейчас я заметила, что столовых приборов всего два… Резко обернувшись, увидела, что господин Ирек нас уже покинул…
— Что-то не так? — поинтересовался герцог.
Вновь разгладила салфетку на коленях, взглянула на тарелку… разгладила салфетку и мило улыбаясь, ответила… глядя на колени:
— Нет-нет, что вы.
Почему-то вдруг стало весьма неуютно и даже как-то тревожно находиться в беседке наедине с герцогом. И в саду совершенно никого не было. И на серых стенах замка… И…
— Ариэлла, — широкая ладонь герцога вдруг накрыла мои, нервно расправляющие салфетку руки, причем момент был подобран так, что накрыла обе, остановив нервное движение, — я хотел извиниться…
Большой палец осторожно погладил мое запястье. Резко одернула руки, салфетка свалилась с колен на каменный пол, я же, вскинув голову, попыталась вежливо улыбнуться, но едва не вскрикнула, не ожидая, что герцог окажется настолько близко. Очень близко! Настолько, что я отчетливо разглядела странный шрам, росчерком молнии перечеркнувший правую сторону лица, от внешнего уголка глаза, до середины щеки. И жесткую даже на вид щетину, и три морщинки на лбу, и встревоженный взгляд.
— Ариэлла, вы побледнели. С вами все хорошо? — поинтересовался лорд оттон Грэйд.
