Смотрю! Ой, ой-ей! Муравьишки-монстры учуяли сладкий аромат и рванули на запах. А папашка, оказывается, цветочек нарисовал, и вот теперь контуры сего шедевра черные и шевелящиеся.
— Утырка, идти. Быстро идти! — приказал шенге, но в этом указании логика явно отсутствовала, потому что мы побежали.
На этом веселье не закончили. Орки, явно перепившие вчера, решили продолжить развлечение. В результате мы все долго метались по лесу, в поисках норы какого-то бархара… Когда-то это существо было барсуком, теперь перед нами злобный монстр с красными глазками.
Орки, с такими же красными с перпою глазищами, начали дразнить зверюгу. Я сидела у папашки на плече, а злобный монстр рычал и огрызался и даже пытался напасть. В общем, мы снова убежали.
Никогда в жизни мне еще не было так весело. Следующей жертвой черного орочьего юмора стали две змеи… Здоровенный орк по имени Рхарге решил поразвлечься за их счет, для чего неосмотрительно напавшей на нас змеюке, затолкал в пасть ее же собственный хвост, и все это с булькающим хохотом прицельно бросил в воду… Почему прицельно? Так там был водный питон, который ошарашено смотрел на этот круг, не понимая, как это можно съесть.
Должна отметить что змеюка, свернутая в бесконечную геометрическую фигуру, оказалась детенышем… От ее мамашки убегали уже не так весело, но зато не в пример резво.
— Шшшенге, — это я, — Хваттттиттт бежжжать!
— Утырка знать, — вот орки, что удивительно, даже не задыхаются, бегут так, словно стартовали несколько минут назад, а не добрых полдня, — Ольве мстительны. Преследовать днями! Долго! Выжидать миг и нападать!
Ольве — это та самая змейка-мамашка. Я так поняла, что орки с перепою перепутали обычную ядовитую, с этим лесным монстром, у которого зачатки разума имеются.
И только к вечеру мои любимые волосатые чудовища решили сменить гнев на милость, то есть бег на шаг…
— Шенге, — я, корячась на затекших ногах, пыталась ковылять следом, — забродивший сок это плохо!
— Шенге знать, — ответил мой папашка, — но шенге любить веселье.
— Утыррка понимать, — пытаюсь ковылять быстрее, — но теперь болеть ноги… сильно болеть.
— Утыррке тоже быть весело, — резонно подмечает папашка.
— Спорить не буду, — сообщаю я и натыкаюсь на волосатую спину внезапно остановившегося орка.
Выглядываю с опаской и замечаю костер впереди.
— Люди из каменного города, — принюхавшись, сообщает самый волосатый из орков Орха.
— Там есть женщина, — так же принюхавшись, говорит Рхарге.
— В кустах воины! — рычит мой шенге.
Ничего так разведка у них!
Орки еще несколько минут смотрят вдаль, потом шенге уверенно заявляет:
— Злые люди! Женщина что ждет — кровь на ней! Злые люди, нельзя бить самку!
— Воины в кустах — иной запах… Как Утыррка, значит с ней приходить! — Рхарге выжидательно смотрит на моего папашку.
— Утырке нельзя ходить, — рычит Шенге.
И тут до меня доходит… Динар! А кто же еще. Но женщина?
— Идти близко и тихо, — заявляю я, — смотреть внимательно. Утыррка решать на месте!
Папашка подхватывает меня и плавно взвивается на дерево. И я, наследная принцесса Оитлона, как мартышка цепляюсь за его шею, пока папашка, как гамадрила какой, хватаясь за ветви руками, следует к костру. Я перестаю дышать, когда мы оказываемся на дереве у самого костра, откуда не только видно, но и слышно все хорошо. Шенге пересаживает меня на ветку, тихо спрашивает:
— Утыррка знать их?
Я кивнула, разглядывая леди Райхо. Ее я знала хорошо по портрету, но ее сына лучше — мой личный секретарь, очень умный и способный. То, что именно она вышла с делегацией из Хорнасса было не удивительно, удивительной была ее осанка… которой не было. Леди понуро сидела у костра, словно из ее позвоночника достали тот самый штырь, который позволял ей сохранять поистине королевское достоинство.
— Утыррка не понимать где лорд Райхо, — шепчу в мохнатое ухо, — Утыррка думать, что злой Динар захватить власть в Хорнассе, и это плохо.
— Утыррка возвращаться назад, жить с шенге! Шенге кормить и заботиться! — выдал мой папашка.
Я вспомнила стойбище которое больше напоминало военный лагерь, вспомнила как там хорошо и как хорошо там кормят, но… я наследница Оитлона, в меня с раннего детства вдалбливали заботу о народе и верность долгу. Сейчас, глядя на словно сломанную леди Райхо, я могла лишь представить себе, что творилось в некогда величественном Хорнассе. Впрочем дело не только в сострадании, буду откровенна — вообще не в нем. Хуже что Хорнасс был опорой влияния Оитлона в Готмире, и если Динар захватил Хорнасс, значит очень скоро найдет возможность подчинить и город Гархан, и мы останемся без синей стали.
— Утыррка идти в город, — задумчиво отвечаю я, — Утыррка бороться с Динаром.
— Утыррка одна, — весомо подмечает папашка.
— Утыррка должна, — тяжело вздыхаю, — Утыррка посмотреть и думать… но в городе.
— Злые люди, — папашка недовольно рычит, — бить Утыррку, оскорблять.
— Утыррка сильная, — настаиваю я.
Папашка явно недоволен, но… в отличие от моего родного отца позволяет решать самой:
— Утыррка быть в городе семь дней, потом приходить шенге и спасать!
— Утырка ждать шенге! — радостно отвечаю я.
— Утыррка глупая, но отважная! Шенге испытывать гордость!
На том и порешили. Меня, тем же странным путем вернули на землю. Папашка долго обнимал, не забывая давать указания… Указания были специфическими — умывайся и мой зубы, не тащи в рот всякую дрянь, тепло одевайся, сама из замка не выходи, это опасно тут всякие зверушки водятся. Про зверушек тема отдельная, шенге и раньше рассказывал про многих, но теперь на добрых часа два классификацию видов устроил.
И кто там сказал, что орки тупые? Да после лекции на тему флоры и фауны Готмира я была готова признать, что это именно я, наследница короны Оитлона тупая примитивная самка! Радовало лишь одно — лекция вскоре завершилась. Не радовало другое — папашка прощался. Он крепко обнял, потом отошел и меня по очереди пообнимали все орки — результат больные ребра и слезы в глазах.
Я никогда не была сентиментальной, как бы роль будущей правительницы не располагала к сантиментам, но сейчас… Пожалуй, только рядом со своим шенге я поняла, что такое детство, которого у меня никогда не было. И несмотря ни на что, уходить не хотелось, но…
— Утыррка будет ждать, — я не выдержала и, подбежав, обняла шенге, — будет ждать сильно-сильно!
— Шенге скучать, — орк обнял меня огромными лапами, словно добрый медведь, — Утыррка должна быть сильной. Семь дней, — он показал мне на пальцах. — И шенге приходить!
