Эста только рассмеялась.
— Ей говорят, что с ней случится что-то плохое, а она смеется! — возмутился Урджин.
— Если бы ты знал, сколько раз он предрекал мне что-то ужасное, не воспринимал бы все так серьезно. Я вполне самостоятельна, и за себя постоять смогу.
— Я еще не успел оценить твое мастерство.
— Показательных выступлений не будет, не надейся.
— Все так ужасно?
Эста засмеялась еще громче.
— Учитель говорит, чтобы я в приличном обществе даже намекать не смела на то, что в моих руках может оказаться керитский меч.
— Керитские мечи — это те, что из светоотражающей стали с двусторонней заточкой?
— Те самые. Прекрасное оружие в руках мастера.
— Охотно верю, но предпочитаю мечам что-нибудь из лазера.
— Всегда плохо стреляла.
Урджин схватился за голову и провел руками по волосам.
— Стефан, Вы тоже только керитскими мечами владеете?
— Подобно вам, я предпочитаю лазерное оружие. Хотя, и техники энергетических ударов мне не чужды.
— Вы одним из этих приемов хотели только что отделаться от меня?
— Наверное, да. Извините, это рефлекторное поведение.
— Понимаю. Ладно, давайте, я покажу Вам резиденцию и Ваши комнаты.
— Чудесно, — согласилась Эста.
— Ты видишь то же, что и я? — обратилась Нигия к дочери, чуть отдаляясь от гостей.
— Мама, я наблюдаю за этим уже четыре дня, — со вздохом ответила Сафелия.
— Меня беспокоит ложь Лу. Наверняка, это был приказ отца, вот только зачем ему это?
— Думаешь, мы чего-то не знаем о поездке делегатов?
— Попробуй завтра расспросить Эсту обо всем. Думаю, она расскажет, что произошло семь лет назад. Тогда и узнаем, о чем еще не поведал нам Лу.
— Мне нравится Эста. Жаль, что ты не видела, как она поставила Урджина на место, когда речь зашла о политике "невмешательства" Доннарской Империи.
— У нее умные глаза. И в отличие от Клермонт, эта девочка никогда не будет ничего делать из подтяжка.
— А что ты думаешь насчет предсказания?
— Поживем — увидим. Напугать тебя не так-то просто. Будь осторожна.
— Я постараюсь, мама.
"Стеклянная" резиденция поразила Эсту своей роскошью и помпезностью. Пять этажей, высокие потолки и последние технические новинки, вплоть до голосового управления электричеством и водоснабжением, наводили определенный трепет. Золото, платина, серебро, натуральные камни были обязательными элементами отделки любого помещения в этом огромном дворце. Ковры, плитка, мозаика, деревянная мебель и штукатурка сочетались с пластиком, сталью и всевозможными электронными приборами. Стеклянные двери здесь можно было открыть не только проведя рукой по сенсорному датчику, но и вручную, как она привыкла. Стены снаружи действительно казались полупрозрачными, однако на деле, войдя внутрь, человек оказывался в обычном помещении с окнами и темными стенами вокруг. Все голографические портреты были обрамлены в позолоченные деревянные рамы. Каждый предмет интерьера пестрил своей роскошью и изысканностью, начиная с ваз для цветов и заканчивая завязками на тяжелых портьерах. Урджин провел их практически по всей резиденции, минув только подвальные помещения и одно крыло, в котором располагались рабочие кабинеты. Стефана поселили в гостевой, глядя на убранство которой, Эста не смогла представить себе роскошь хозяйских покоев. "Куда более?" — подумала она и почувствовала себя деревенской простушкой в чужом замке.
— Я думаю, что нам лучше всего будет собраться вместе за ужином через час внизу, — без тени смущения заметила Нигия и тут же предложила сыну самому показать Эсте ее комнату.
Все присутствующие сделали вид, что не поняли намека на некую интимность этого шага и резво согласились с хозяйкой дома.
Эста шагала за Урджином в полном молчании. Наконец, они остановились у большой двери из черного стекла, на которой Эста заметила ручку.
Урджин поклонился и протянул руки, изображая приглашающий жест. Она открыла дверь и буквально влетела в этот храм изыска и женственности. Комната была по-настоящему великолепной. Вся в золотисто-зеленых тонах, украшенная букетами живых цветов самых разнообразных оттенков, она нисколько не придавливала посетителя своей яркостью. Справа Эста увидела большую кровать с резными спинками и деревянными колоннами. Шелковый балдахин, спускающийся на нее сверху, был аккуратно присборен маленькими завязками по углам кровати. Немного левее располагалось настоящее трюмо, а правее — нефритовый камин. Пространство в центре было целиком и полностью отведено лишь одному ковру, в ворсе которого ноги Эсты буквально утонули. Вдоль противоположной от кровати стены Эста увидела небольшое рабочее бюро с множеством мелких шуфлядок и две внутренних деревянных двери. Она повернулась к Урджину, чтобы спросить разрешения заглянуть в них, но он только ответил:
— Теперь это — твоя комната.
Эста пересекла пространство и заглянула сначала в одну дверь: это была ванная. Умывальник, джакузи, душевая кабина и туалет, — все белоснежное, окруженное темно-синей с золотым мозаикой. Эста подалась к другой двери, и, приоткрыв ее, обнаружила длинную гардеробную. В ней не было ни одной вещи, что немного порадовало Эсту, ведь таким образом ей давали понять, что она сможет носить то, что посчитает нужным. Обернувшись, чтобы окинуть еще раз взглядом свое новое пристанище, Эста заметила возле камина карниз и тяжелую портьеру, одну из тех, что украшали окна. Она подошла к ней и, откинув, обнаружила еще одну дверь. Не собираясь останавливаться на достигнутом, Эста шагнула в нее и оказалась…..в комнате Урджина.
До этого момента ей в голову приходила мысль о том, что отныне они всегда будут жить рядом. Но она и представить себе не могла, что ее муж сможет беспрепятственно вторгаться в ее личное пространство всегда, когда пожелает. Разочарование — это именно то, что она испытала в тот момент. У каждого человека должно быть что-то свое, место, где он будет чувствовать себя в полной безопасности, где его никто не сможет потревожить. Отныне у нее такого места не было.
Она вернулась в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Этот жест удивил Урджина, и он опять почувствовал знакомый холод.
— Ты не хочешь взглянуть на мою комнату?
— Нет, спасибо.
— Что случилось, почему ты злишься?
— С чего ты взял, что я злюсь?
— Я это в прямом смысле чувствую. Когда ты впадаешь в состояние гнева, на меня словно ушат холодной воды опрокидывается.
— Я хотела бы остаться одна, если ты не против.
