С каждой стороны у входа стоял вышибала. Один был чернокожий, другой — белый, но габаритами оба напоминали грузовые самолеты. Завидев приближающуюся группу, они встали на пути мощной горой налитых мускулов.
— Пароль или приглашение, — в один голос потребовали они.
— В одном флаконе, — ответила Ева, показав жетон.
Громилы презрительно ухмыльнулись.
— Здесь это ни хрена не значит, — сказал тот, что слева. — Это частный клуб.
Прежде чем он успел еще что-то сказать, Рорк просто вытащил несколько купюр.
— Полагаю, это сойдет за пароль.
Взяв деньги, вышибалы расступились, а Ева, минуя открывшийся проход, недовольно глянула на Рорка.
— Я могла бы пройти и без взятки.
— Могла, но тогда мне пришлось бы сделать им больно, а это лишний шум. Как бы там ни было, посещение такого в высшей степени любопытного места того стоит.
Клуб представлял собой три разноуровневых пространства с баром в виде магической пентаграммы в центре. Все три уровня были скудно освещены и изрядно задымлены. На среднем уровне из стены выдавалась небольшая эстрада, на ней громко играли что-то музыканты. Музыка тяжело обрушивалась на голову, как удары отбойного молотка. По эстраде тоже стелился белесыми змеиными кольцами туман. Посетители сидели кто в баре, кто за металлическими столиками. Кто-то жался по углам, кто-то отрывался на танцплощадке. Почти все были одеты в черное, почти все были молоды — не старше тридцати.
В клубе были и кабинки, некоторые уже заняли парочки или небольшие компании. Сгрудившись под низко нависающим сводчатым потолком, они обнимались, тискали и лапали друг друга, курили что-то, навряд ли входящее в список разрешенных препаратов. Ева глянула наверх и поняла, что на третьем уровне располагаются частные комнаты для клиентов. Клуб был лицензирован на предоставление живых секс-услуг, и Ева не сомневалась, что за закрытыми дверями там сейчас практикуют все мыслимые способы соития.
Она подошла к бару. В баре работали и мужчины, и женщины. Ева выбрала одну женщину-барменшу с бледным лицом, прямыми черными волосами и ярко накрашенными темно-красными полными губами.
— Чего желаете? — спросила женщина.
— Поговорить с начальством, — ответила Ева, щелкнув жетоном по металлической барной стойке.
— Какие-то проблемы?
— Будут, если не позовете главного.
— Да, пожалуйста, — кивнула барменша, вынимая из кармана телефон. — Дориан? Это Алессерия. Здесь у третьей стойки коп, хочет поговорить с управляющим. Хорошо. — Она закончила и убрала телефон. — Он сейчас спустится. Сказал, чтобы я предложила вам стаканчик за счет заведения.
— Спасибо, мы при исполнении. Алессерия, вы раньше видели здесь эту женщину? — спросила Ева, показав барменше фотографию Тиары Кент.
По лицу барменши Ева мгновенно поняла, что Алессерия узнала Тиару, заметила, как она сразу напряглась. И как начала врать.
— Не могу сказать точно. У нас тут каждую ночь целая толпа набивается, сложно всех запомнить. И освещение — сами видите…
— Ясно. Что есть на выбор, кроме пива и коктейлей? — сменила тему Ева.
И снова сразу уловила ложь.
— Не понимаю, что вы имеете в виду. Я здесь просто на раздаче, и… меня клиенты ждут.
— Лгунья она просто никакая, — заметил Рорк, — да к тому же еще и запугана.
— Точно, — отозвалась Ева, скользя взглядом по толпе.
Она разглядела парня в вампирском плаще, которому по закону еще вчера никто и пива бы продать не посмел. С ним была женщина лет на десять его старше, в длинном обтягивающем черном платье, готовом того и гляди разойтись на ней по швам. Женщина сладострастно обвивалась вокруг него, как стриптизерша вокруг шеста. Еще одна женщина в ярко-красном и с выражением легкой скуки на лице в одиночестве сидела в кабинке. К бару подошел мужчина. Кроме плавок, на его теле был только пирсинг. Алессерия поставила перед ним высокий стакан с чем-то дымящимся и пузырящимся. Мужчина стоя осушил стакан, что-то просипел и грохнул стаканом о стойку, оскалившись и обнажив заостренные передние зубы.
Ева почувствовала, как вздрогнула рядом с ней Пибоди.
— Господи, ну и местечко! Мороз по коже.
— Да показуха все это, — отозвалась Ева и увидела его.
Он спускался по винтовой лестнице. Одет он был, как и следовало ожидать, во все черное. Волосы, тоже черные, водопадом спускались ниже плеч, и на их фоне лицо казалось совсем бескровным. Оно как будто светилось вызывающей, невольно притягивающей взор опасной и чувственной красотой.
Двигался он грациозно, как изящный черный кот. Стоило ему ступить на нижнюю ступень, как к нему ринулась и схватила за руку какая-то блондинка. Она прильнула к нему с какой-то унизительной безысходностью, но он в ответ лишь провел пальцем по ее щеке и покачал головой. Затем он нагнулся и прильнул к ее рту в долгом поцелуе, а руки его тем временем скользнули ей под коротенькую юбку, погладили сверкнувшее белизной обнаженное тело. Женщина так вцепилась в него, что ему пришлось ее приподнять и отставить. Он сделал это так небрежно, словно ему это не стоило никаких усилий.
Ева видела, как неслышно шевелились на фоне оглушительной музыки и гула голосов губы женщины, как она звала его по имени.
Но он уже встретился глазами с взглядом Евы и пошел прямо к ней через зал. «Взгляд у него магнетический, — признала она. — И цвет глаз необыкновенный — темный, глубокий, таинственно мерцающий из-под тяжелых полуопущенных век». Улыбаясь, он смотрел на нее с самоуверенным вниманием.
И в этой улыбке Ева различила нечто вызвавшее у нее уже не мгновенный испуг, подобный электрическому разряду, а глубинный, всепоглощающий страх.
— Вечер добрый, — подойдя к ним, проговорил он с легким восточноевропейским акцентом. — Меня зовут Дориан Вадим, добро пожаловать в мое заведение.
В горле у Евы пересохло, она смогла лишь кивнуть в ответ.
— Лейтенант Даллас, — наконец выговорила она, в очередной раз вынув жетон. — А это детективы Пибоди, Макнаб и…
— Не утруждайте себя представлениями. — В голосе Дориана послышалась новая нотка, нечто вроде восхищения и одновременно зависти. — Я знаю, кто вы и кто ваш спутник. Добро пожаловать в «Кровавую баню».
Ева поняла, кого он ей напоминает. В его чернильно-черных глазах она видела свой худший кошмар: отца.
Между тем, кто стоял перед ней, и тем, кто мучил и насиловал ее на протяжении восьми лет ее жизни, не было внешнего сходства. Роднило их то, что пряталось за этой внешностью. Ева почувствовала, что под тонкой оболочкой точно отмеренного очарования скрывается безграничная жестокость.
