– О чем же вы так загадочно размышляете, ваше величество? – вкрадчиво спросила его тётушка Мод, в третий раз, кстати.
– Да ни о чём. Просто устал, – король глянул в зал.
Множество взглядов были устремлены на него. В основном женщины, молодые и старые, красивые и не очень, неизменно нарядные. Их планы, надежды, чаяния – в нём, в их короле. Здесь – шёлк и бархат, благородный блеск золота и серебра, цветные всполохи драгоценных камней. А он пожелал ту, которой здесь нет места и не будет. Которая так прекрасна и хрупка, как… нежная летняя бабочка, любой здесь прихлопнет такую одной левой, лишь только решит, что она мешает. Стоит ли портить ей жизнь? Пусть летает на воле и любит кого хочет. А он просто помечтал немного. Ведь и короли имеют право иногда отвлечься и помечтать?
Не станет он её искать.
– Мне любопытно было бы знать, как вы находите мою старшую дочь Моргану? – графиня выжидательно смотрела на него. – Это вовсе не предложение, конечно, и не серьёзный вопрос. Но мне, как матери, любопытно. К тому же, замечу, мы – те родственники, которые станут вам опорой и поддержкой, что бы ни случилось…
Она хотела быть шутливой и небрежной, но в конце фразы её голос непроизвольно зазвенел от волнения.
– Моргана прекрасна, – с готовностью заверил король. – Я в восхищении. В такую девушку невозможно не влюбиться. Но я и вас нежно люблю, тётушка Мод, а при мысли, что вы можете стать моей тёщей, прихожу в ужас. Я ведь потеряю вас как друга. Нет, я не согласен. Пусть Моргана останется мне сестрой.
– Ильярд, что за ерунду ты говоришь? – с досадой воскликнула графиня. – Прошу меня простить, ваше величество. Вы шутите, надеюсь?
Король невинно улыбнулся: дескать, шучу, надейтесь. Он действительно почувствовал себя уставшим, просто выжатым, словно вся эта пестрая толпа вытянула из него силы. Странно, такого еще с ним не бывало.
Он подозвал графа, отвел его в сторону и тихо сказал:
– Придумайте для меня причину отлучиться, передайте приказ седлать коней, и ближнюю свиту на выход – умоляю. И ни единой души следом. Мне надо проехаться, иначе свихнусь.
Граф был человек понимающий. Он кивнул:
– Хорошо, ваше величество, сделаем. К ночи мы с графиней ждем вас в замке.
Уже сгустились сумерки. Сама темнота Азельму не тревожила – она бы и с закрытыми глазами доехала до замка. И как только отец умудрился заблудиться, тогда, в тот вечер, когда встретил фею? Фея сама его охмурила, не иначе. И что, скажите на милость, что ей от него было нужно? Ведь когда встречаются фея и человек, всегда получается так, как хочется фее! И её не проведешь, не обманешь! Так говорят. Нет-нет, лучше не встречать фею!
Однако она сама встретила фею. Сегодня…
Мороз, кажется, ослаб, зато в воздухе заплясали снежинки. И это очень хорошо! Пусть за ночь заметёт все следы, чтобы никому и в голову не пришло, что кто-то проехал сегодня в сторожку! Она очень беспокоилась за Валя! Кучер Гантер выглядит человеком, который выполняет обещания. Сказал, что убьет – наверное, так и сделает, пообещал отпустить, если она выполнит его приказы – отпустит. Фея-белка заверила, что беглецов никто не найдёт. Но лучше бы добавились и другие гарантии, снегопад, например.
Беглецов? Азельма сама не поняла, почему так подумала. А ведь и верно, эти двое похожи на беглецов, которые спасаются, которых ищут. А то, что белка, то есть фея, вроде бы настроена благодушно к этим двоим, говорит в их пользу. Или не говорит?..
Азельма торопилась. Не стоит девушкам ездить в одиночку по ночному лесу! Хотя конечно, ни о каких разбойниках и злодеях в округе давно не слышали – к счастью! Но мало ли кто может поджидать вон за теми тёмными кустами? Не фея, так кто-нибудь похуже! Егеря недавно рассказывали, что в одной из деревень стая голодных волков напала на лошадь и всадника, а это страшно! В морозные зимы волки приходят под самые стены замка!
Вдруг позади раздался собачий лай. Хоть не волчий вой! Но одичавшие собаки – это тоже ничего хорошего! Азельма толкнула лошадь коленями, побуждая ускориться. И тут сзади донёсся – ей показалось? – топот лошадиных копыт. Там скачет охота, в такое время? Да нет же, с чего бы! Но ей категорически не хотелось ни с кем встречаться. Домой, домой!
Она скакала вперед, а звуков позади становилось всё больше. Теперь она слышала крики, свист. Свернуть в лес и спрятаться? От собак?!
Это была не охота, это, похоже, резвилась орава пьяных бездельников. В замке Чер, это довольно близко, хозяин спускает деньги на пиры и забавы, у него постоянно полно гостей, с которыми стесняются знаться добрые люди…
Она мчалась вперёд, уже не сомневаясь, что за ней пустились в погоню! Лай собак и стук копыт –всё ближе, ближе, ближе! Гости из Чера поостереглись бы задирать дочь барона. Но – настоящую дочь барона! А за неё никто особенно и не спросит! Как за любую крестьянскую девчонку. Может, заплатят какую-нибудь мелочь, и все решат, что довольно…
Ей кричат, приказывая остановиться. Смеются. Улюлюкают. Погоня уже близко!
Её обгоняют. Вот кто-то уже впереди, а чья-то рука схватила поводья лошади. И уже поздно спрыгивать и бежать в лес – кругом собаки!
Мужчины, молодые и да, немного пьяные. Они переговариваются, обсуждают её. Хохочут. А сердце колотится громко, стучит и в груди, и в ушах – так, что она почти ничего не слышит.
– Эй, птенчик! Не трясись так. Мы тебя не съедим! – сказал кто-то. – Почему не остановилась, не подъехала, когда было приказано? Тебя не учили вежливости?
Она молчала, кусая губы. Что, прощения у них попросить? Заплакать и пустить сопли? На языке вертелась колкость, но здравый смысл подсказывал, что стоит промолчать.
– Так давайте поучим, ей не помешает лишнее обучение, этой цыпочке! Точно-точно, – предложил один из «охотников», смеясь.
– Ну-ка слезай! – сильные руки сняли её с седла, и тут же она оказалась бессовестно прижатой к мужскому телу. – Я начну первым. Признавайся, птенчик, тебя уже учили целоваться?
Вокруг тут же засмеялись, кто-то соглашался, кто-то весело протестовал. Один, невысокий, рыжий, заявил:
– Да чтобы деревенская козочка, которая мотается по ночам по лесам, никогда ничему не училась? Готов спорить, что она возвращается от любовника! Так что все мы имеем право на маленькую ренту от неё! Поцелуй – очень маленькая рента! Нам точно хватит?
– Вы не имеете на это права, милорды! – опомнилась наконец-то Азельма, её голос возмущенно зазвенел. – Вы будете отвечать, за меня есть кому заступиться! Моя опекунша пожалуется королю! Да я сама пожалуюсь королю! Его величество сейчас в Лиссе!
Вот теперь уже хохотали все, во весь голос и чуть ли не до слёз.
– А ведь и правда, чего это мы, надо предъявить наш трофей милорду, – сказал этот, рыжий. – Он не простит, что мы делим трофей без его разрешения, ещё влетит от него!
Все стали оглядываться. И Азельма увидела, что ещё несколько всадников только что подъехали и спешились.
– Вот, милорд, какая-то деревенская коза. Кто бы мог подумать, что здесь такие водятся! И она желает жаловаться королю! – рыжий крепко взял Азельму за плечи и почти подтащил её к подъехавшим.
Девушка лицом к лицу оказалась с тем, кто стоял впереди. Он был высокий, темноволосый и потрясающе синеглазый. И она почти наяву ощутила, как всё вокруг, весь её мир, рухнул и рассыпался осколками. Он не смеялся, смотрел напряжённо, серьезно – как-то непонятно смотрел.
– Жалуйся, – сказал он.
Она не могла пошевелиться, не то что говорить. Забыла, как дышать.
– Отпусти её, Хайдо, – запоздало распорядился король. – Вот зачем тебе голова, если ты в неё только ешь, а думаешь чем-то другим?
Никто больше не смеялся. И верно, когда король начинает вслух рассуждать, зачем кому-то голова, веселиться уже и не хочется.
– Ты не бойся, синичка. Тебя никто не тронет.
Последние осколки мира осыпались со звоном, и Азельма перевела дух. И даже улыбнулась, а не упала в обморок.
