От Кирилла, чую, мы бы не шуточек в свою сторону получили, а крепких русско-народных словец. В прочем, я не особо обольщалась на этот счёт, потому что у управляющей, похоже, было просто хорошее настроение.
Ну, а если у Марины Сергеевны настроение хорошее, то у нас вариантов не было: у нас оно было запредельным. Все сияли улыбками во все стороны, даже клиенты заряжались позитивом. Даже маленькая девчонка лет пяти сказала мне: «Буду улыбаться, как ты!»
От этого становилось ещё радостнее. Так что, смена пролетела незаметно, даже не хотелось идти домой. Хотя, если Наташка ещё дрыхнет или просто не ушла домой, а она вообще-то может, то можно будет уговорить её остаться у меня и сегодня, чтобы провести трезвый вечер с сериалом.
А завтра утром опять на работу. И эта мысль заставила меня тяжело вздохнуть. Ещё у Кирилла я хотела попросить изменить мой график, а потом всё закрутилось, и я опять забыла, чтоб его. Надо будет обязательно завтра поговорить с управляющей: смены-то распределяются заранее, попрошу позже и уже сделать ничего нельзя будет.
Ещё из окна автобуса я заметила, что надвигаются тучи. И, как по заказу, как только я вышла на улицу, хлынул ливень, как из ведра. Я промокла вся до нитки буквально за считанные секунды, куда-то там забежать не было и шанса, так что, я не стала и пытаться, а просто пошла до дома прям под дождём. Было даже здорово.
Дома было пусто, ключи остались у соседки, сама Наташка вновь по семейным делам была сдернута, по поводу чего очень сильно возмущалась в записке. Но ничего не поделать, значит, сериал и мороженное ждут лишь меня одну этим вечером, мне и не привыкать. Хотя, от одиночества нет-нет хотелось завыть на луну, но я старалась как-то бодриться. Не вечно ведь так будет. Когда-то же у меня кто-то появится. Например, кот. Да, точно, надо поспрашивать у знакомых, возьму котёнка.
Но мысль эту я тут же отмела, потому что зачем мучать животное, если меня-то дома не будет постоянно. Вот и буду возвращаться в четыре стены.
Ведёрко было изничтожено всего за две серии, хотя, я растягивала, как могла. Без мороженного сериал стал неинтересный, и я пошла спать. Мелькнула мысль, что такими темпами я впаду в летаргию, но мозг уже уплывал, так что я просто наплевала на это всё, поставив только будильник, чтобы не носиться утром опять, как угорелая, не самый приятный процесс. Хотя, бодрит.
***
А бодрость бы мне в то утро совсем не помешала, потому что проснулась я так, будто вернулась из преисподней. Ну, или в неё попала, потому что было жутко жарко, болела голова, и во всём теле ощущалась слабость.
Не знаю, где я только нашла в себе силы встать и, хотя бы, до тумбочки дойти, чтобы отрыть-таки там градусник. Парацетамола, к тому же, оставалось две таблетки, никаких других лекарств не было, а горло буквально жгло, я не могла даже слюну сглотнуть.
Молодец, Ада, сразу после дождя – мороженое, самое то!
Градусник показал мне тридцать семь и девять, хотя, держала я его мало и, вполне возможно, что на деле картина была ещё печальнее. Вот такие пироги.
Но, не смотря на отвратительное состояние, работу-то никто не отменял. Так, что, едва не рыдая, я натянула на себя вещи, выпила несчастный парацетамол и, даже не позавтракав, потому что не хотелось мучать воспалённое горло, отправилась к остановке.
Ко всему прочему, после вчерашнего ливня, видимо, чуть похолодало, так что, оделась я не совсем по погоде. Добавлю ещё, будет лучше некуда.
Успокаивала лишь мысль о том, что мне перетерпеть сегодня и два дня можно будет просто лежать пластом и закидываться лекарствами.
Путь от остановки до «Лагуны» был сложен и тернист, но я его преодолела, благо, мне встретились две чудесные скамейки, которые рады были дать мне передышку. Чёрт, как я вообще собираюсь по залу сегодня носиться? Мне бы на ногах вообще устоять, не до хорошего. Но я все-равно упорно иду до кафе, просто потому что надо. Мозг уже совсем не варит, но тело хотя бы как-то функционирует.
Когда я добираюсь к входу, мне кажется, что я минимум Суворов, который Альпы перешёл, но, на самом деле, все вершины ещё впереди, ведь рабочий день вот-вот уже начнётся. Я кое-как переоделась, посмотрела на время и подумала, что в оставшиеся пятнадцать минут до смены вполне себе можно подремать.
Условий для этого особо не было, я просто села в дальний угол за столик, положила на него голову и начала засыпать. Впрочем, состояние, в котором я провела эти несчастные минуты больше напоминало отключку.
Разбудил меня грозный голос Марины Сергеевны:
– Нет, ну, Ада, это как называется-то? – праведный гнев можно было различить, даже не поднимая головы. – Подъём, чего спим!
Я едва смогла выполнить её приказ. Голова была чугунная, веки тяжелые. И, тем не менее, я выпрямилась сидя, открыла глаза и даже попыталась встать, но немного покачнулась.
И тут вся ярость управляющей изошла на нет. Она, положив мне руки на плечи, заставила меня сесть обратно, приложила свою чудесную холодную ладонь ко лбу и заявила:
– Ты какого фига сюда явилась, а? – гнев, видимо, решил далеко не уходить, потому что возмущение было непередаваемо сильным. – горячее чайника кипящего, а пришла тут, работница. Дома с такой температурой лежать надо и не дёргаться. Мне тут полумёртвые энтузиасты не нужны.
Воспалённый мозг почему-то решил, что меня-таки хотят уволить, поэтому возмутилась теперь уже я, прохрипев:
– Я смену отработаю, а потом уже лечиться буду… – вот только это вызвало ещё больше нотаций Марины Сергеевны:
– Нет, ты что, дурная? – уперев руки в бока и нахмурившись, спросила она, смотря на то, как я встаю. – Пошли-ка, хоть таблетку тебе выдам, там вроде была где-то аптечка, да будем разбираться, что с тобой делать.
Мне ничего и не оставалось, кроме как повиноваться. Я шла, а мир вокруг меня начинал вращаться, и в итоге меня закрутило в этом калейдоскопе. Кажется, я упала даже раньше, чем почувствовала удар от падения.
13. Игорь
Звонок телефона застал меня врасплох. Я в этот момент ещё отсыпался после бурных «переговоров» с директором компании-партнёра, который являлся моим другом по совместительству.
Внимания моего упорно добивалась моя ненаглядная сестрёнка. И, как бы мне не хотелось просто шибануть телефон об стену, я ответил. Мало ли, что там случилось.
– Утречко доброе, братишка, – голос Марины был звенящим от раздражения, и я напрягся. Просто так она ядом не брызжет. – А у меня тут твоя ненаглядная в обморочном припадке валяется.
Я тут же стал бодр, как никогда. Не дожидаясь, пока сестра скажет что-нибудь ещё, я сказал ей:
– Сейчас приеду.
Сборы заняли считанные минуты и вот, я уже мчусь по улицам города в направление «Лагуны. Хотя, «мчусь», с учётом пробок – это громко сказано. Очень громко. Хотелось орать и материться, но машин меньше не становилось. Грёбанный час-пик!
В итоге, как угорелый, я влетел в кафе вместе со знакомой мне Яной Вениаминовной – женщиной, которая от всех простуд и прочих болячек лечила Лариску, которая пока ещё долго не сможет похвастаться абсолютным иммунитетом оборотней, как раз наоборот. Даже по людским меркам она была болезненной.
Столкнувшись со мной, женщина усмехнулась и, поздоровавшись, спросила:
– Что, негодяй, кого заморил, что аж я понадобилась?
Яна Вениаминовна была для меня никем иным, как тётей Ясей, потому что знакома мне она была уже больше тридцати пяти лет: я тоже был хворым, в те времена, когда только пешком под стол ходил, а она, будучи ещё студенткой последнего курса мединститута, взялась лечить меня, даже когда случайно узнала о моём происхождении. Моя семья была ей многим обязана, но доктор никогда ничего не требовала за свою работу, помимо разве что определённой платы, когда начала частную практику. А времени и сил женщина на нас угрохала столько, что за это нам не рассчитаться с ней даже по гроб нашей длинной жизни.
