— Надо подумать… — начала было Зоя.
— Подумаешь! У тебя будет неделя до свадьбы, — буркнул Глеб, теряя терпение.
— Вот что, — громко произнес Зоин папа, беря ситуацию под контроль, и подозвал жестом внука. — Вася у нас еще поживет, а вы езжайте, комнату ему подготовьте, дела поделайте. Надеюсь, пару дней хватит?
Мужчина прокашлялся, бросив на Седого многозначительный взгляд.
— Лучше дня три, — ответил Глеб. — И двери нашего дома всегда открыты для дорогих родственников.
Зоя не успела возмутиться, что за ее спиной все решили, как Седой уже подхватил ее на руки и направился к выходу. Зою посадили на пассажирское сиденье и, как ребенка, заботливо пристегнули ремнем безопасности, а родители ловко забросили в машину ее куртку и сапоги.
Седой выехал из поселка на трассу, мчал всю дорогу, словно опаздывал на пожар, и не проронил ни слова. А Зойка теперь и сама боялась что-либо говорить: такого злющего Альфу она еще не видела. Только если в первый день знакомства.
На КПП они притормозили, пропуская встречный «уазик» с охранником Алексеем за рулем. На заднем сиденье Зоя разглядела хмурую Марину в компании еще одного охранника.
— Вывозят в Тумановку за все ее выкрутасы, — подтвердил догадку Глеб, а затем поддал газку.
Джип остановился у коттеджа, Седой вновь подхватил Зою на руки, правда, теперь закинул на плечо. У дверей толпились несколько посетителей, но, завидев Альфу с невестой, заулыбались и стали расходиться.
— Глава поселка дня три принимать не будет, — со знанием дела произнес бухгалтер Семен Борисович.
— Да какой там три, неделю бери! Вон как в пару свою вцепился, видно, что брачный марафон у волка начинается! — возразил другой голос.
Зоя ойкнула, представив и волка во всей красе, и марафон, а Седой лишь в ответ ехидно усмехнулся и по-хозяйски огладил ее бедро. А затем молнией устремился на второй этаж, в спальню.
Как только Глеб опустил на постель невесту, его жадные губы вмиг накрыли поцелуем ее рот. Безжалостно впивались, будто наказывали, не позволяя возразить и передумать. Его женщина! Он слишком долго ждал свою пару, чтобы сейчас раздумывать. Да и чувствовал Глеб, как Зоя льнет к нему, как обнимает за шею, ласково перебирая пальцами жесткие волосы, как отвечает со стоном на поцелуй.
А Зойка понимала, что не в силах больше противиться своей страсти, которая пьянила безумством и ощущалась в каждом прикосновении.
Глеб рывком стянул мешавшееся платье через голову и отбросил в сторону, с жадностью рассматривая тонкую фигурку. А Зоя нетерпеливо расстегивала пуговицы на его рубашке, некоторые с треском отлетали на пол и, словно капельки дождя, мелко постукивали о дерево. Она любовалась высоким и поджарым телом любовника, узкими бедрами, плоским животом и темной полоской волос, что уходила от груди к паху. Глеб вновь поцеловал Зою с какой-то дикой, первобытной страстью, словно пил ее дыхание и сам в обмен дарил жизнь. Его ладони властно оглаживали ее тело, срывая остатки одежды и убирая последнюю преграду.
Каждое движение нетерпеливых рук распаляло Зою все больше и больше, по телу проходила необъяснимая дрожь. Она впивалась пальцами в мужские плечи и спину, безжалостно царапая.
Наконец Глеб и сам освободился от одежды, накрыл горячим телом Зою, вжимаясь, не позволяя пошевелиться, словно боялся, что его беглянка вновь ускользнет. Широкие ладони на грани боли смяли мягкую девичью грудь, но внутренний зверь уже не мог сдерживать себя. Ему нужно было обладать, подчинить, сделать своей, закрепить связь. Глеб накрыл горячим ртом острый сосок, прикусывая. А затем ласково обвел языком и перекинулся на второй. Зоя выгибалась, подставляя грудь ненасытным губам, а тело — умелым рукам. Она почувствовала, как возбужденная мужская плоть волнующе упирается в бедро. Руки и губы Глеба, казалось, были везде, лаская и даря острое наслаждение. Не стыдясь, она огладила ладонью затвердевшее мужское естество, а Седой рыкнул. Он устроился между ее бедер и резко толкнулся. Она была готова его принять, но все же сдавленно вскрикнула, близость чувствовалась слишком остро, желание раскаленной лавой побежало по венам, сдерживаться не было сил. А когда умелые пальцы скользнули между ног, касаясь набухшей, чувствительной плоти, Зоя уже не сдерживала крики. Смущение и все сомнения отошли, уступая место животной страсти. Пусть еще формально они не женаты, но именно сейчас и совершался тот самый древний обряд, когда двое соглашались идти по жизни вместе, их сердца бились в унисон, а тела подтверждали намерение без слов, кружа в древнем танце.
— Моя! — рыкнул Глеб, неутомимо вонзаясь в ее тело быстрыми, мерными рывками
— Твоя, — хрипло выдохнула Зоя, подтверждая право мужчины быть главой и следуя за ним.
Когда с очередным ударом его бедер внизу живота вспыхнул жар, она застонала и почувствовала, как острые клыки вонзаются в шею, а затем шершавый язык зализывает рану. Глеб продолжал врываться в распаленную женскую плоть короткими сильными ударами, а вскоре сам вздрогнул, хрипло рыкнув. Лоно наполнило теплое семя, а движения стали мягкими, тягучими. Соприкасаясь разгоряченными, влажными телами, любовники жадно ловили дыхание друг друга, даря нежные поцелуи, обмениваясь взглядами, смысл которых был доступен лишь им двоим. Вскоре стоны стихли, дыхание выровнялось, и дрема накрыла их мягким покрывалом, отгораживая от внешнего мира.
Зоя проснулась, когда вечер уже взял вверх, и на небе зажглись первые звезды — еще блеклые, они робко трепетали, призывая в союзники луну. Глеба в комнате не было, и Зоя разочарованно вздохнула. Она укуталась в теплый мягкий флисовый плед и покинула спальню. Обойдя дом, вышла во внутренний двор и застыла в дверях. Обнаженный темноволосый Глеб спускался со ступеней, его тело окутала легкая дымка, по воздуху словно прошла рябь, и вот уже вместо мужчины на земле стоял зверь. Мощный красивый волк с дымчатой шерстью, которая при мягком свете появившейся на небосклоне луны, серебрилась. Зверь, почувствовав чужое присутствие, обернулся и оскалился. Но Зоя его не боялась. Она подошла к краю крыльца и протянула ладонь. Волк неспешно подошел к ней и уткнулся носом в руку, довольно фыркнув. Он опустил голову и лизнув ее голые ступни. А затем, уперся лбом в живот и подтолкнул к дому.
— Ладно, ладно, посмотрю на тебя из окна, — вздохнула Зоя, забегая в дом и пристраиваясь на веранде на подоконнике.
И улыбнулась, наблюдая за тем, как волк носится по двору, с легкостью передвигаясь по снежному покрову и поднимая вверх ворох снежинок. Зоя рассмеялась, вспомнив старый мем, когда Альфа ведет по заснеженной пустыне свою стаю: «Я шерстяной волчара! Боже, как я хорош! Как мощны мои лапищи!» Но ей стало не до смеха, когда через несколько минут грозный и решительный «шерстяной волчара» уже в мужском облике ворвался на веранду. Он подхватил ее на руки, отбрасывая плед, и понес в баню, что находилась в жилой части дома.
Громкие крики хозяев слышали проходящие мимо коттеджа любопытные односельчане и, хитро переглядываясь, шепотом делали ставки, как долго у Альфы и его пары продлятся брачные игры. И, конечно же, жители ожидали, что глава поселения «Волчий хутор» утроит громкую свадьбу. Уж если Бета Влад Дикий расстарался и пригласил на торжество весь поселок, расставив на первом этаже местного клуба длинные столы с угощением и заказав столичных музыкантов, то Альфа должен устроить праздник не хуже.
Правда, сам Глеб Седой о празднике пока не помышлял. Все его мысли были заняты рыжеволосой ведьмой, которую в поселке ласково прозвали Золушкой. Он лишь жалел, что потратил столько времени, присматриваясь к девушке. Нужно было забирать ее в дом в первый же день, как только она упала в обморок, а он подхватил на руки. Недаром говорится, что счастье само падает в руки, главное, не растеряться и ухватить. Внутренний волк довольно фыркнул. Он-то в отличие от мужчины сразу определился с парой и понял: коль в доме появилась Золушка, значит, жизнь превратится в сказку!
