К машине юное дарование сопровождали двое. Если не считать, конечно, взглядов студентов, буквально впитывавших в себя это представление.
— Показуха ведь не просто так? — вновь посмотрела я на Андрея. — И то, что Людмила Викторовна прилюдно оповестила об его уникальном таланте?
Вместо ответа Андрей потрепал меня по голове — терпеть не могла, когда он так делал, — и подтолкнул к машине.
Заговорил Андрей, когда устроился на водительском сидении и завел технику — тяжелый, бронированный внедорожник:
— Ты ведь понимаешь, что уровень и специализация ваших способностей становятся известными всем уже после первого практического занятия?
И не хотела бы, но, соглашаясь, кивнула. С каждого подписку о неразглашении не возьмешь.
Да и к чему молчать, если буквально с первого курса мы начинали зарабатывать баллы, чтобы впоследствии продать себя подороже.
— Вот чтобы некоторые не нарывались раньше времени, всю эту показуху и устроили, — продолжил Андрей, уже выезжая на магистраль. — Вся шелупонь, привыкшая действовать силой, как раз и отсеется. Останутся лишь те, кто за дар парня готов платить соответствующие деньги.
— Сдается мне, — хмыкнула я, — расклад изначально не был справедливым.
Андрей бросил на меня быстрый взгляд, затем хмыкнул:
— Иногда ты бываешь такая умненькая, что мне просто страшно.
— Иногда? — уточнила я, предпочтя смотреть в окно, а не на довольно жмурившегося котяру, в которого в один миг превратился знакомый мне Андрей.
— Чтобы утверждать категорично, у меня недостаточно статистических данных, — добродушно засмеялся он. И тут же резко сменил тон: — А что за девица была рядом с тобой?
Стоило признать, он сумел меня удивить:
— Анна Филоненко. С моей группы, — развернулась я к нему. — Ты с ней знаком?
Ждать ответа пришлось довольно долго — объезжали аварию, но он последовал:
— Не с ней, с ее матерью.
— И чем так интересна эта женщина, что ее дочь привлекла твое внимание?
Андрей скривился, бросил взгляд в зеркало заднего вида и втопил педаль газа, успев проскочить на моргающий зеленый.
— Не поняла? — оглянулась я, запоминая оставшиеся за чертой машины.
— Привычка, — хмыкнул он.
Получилось почти искренне. Не будь я эмпатом, поверила бы.
— Так что там с матерью Анны? — точно зная, что на второй, так и не заданный вопрос ответа не получу, вернулась я к первому.
— Она хедхантер. Охотник за головами, — вновь посмотрел он в зеркало заднего вида.
— Кто? — не поняла я, о чем сказал.
— Охотник за головами, — повторил Андрей. — Ищет специалистов под заказ. Работает серьезно, но не всегда чисто.
Задумавшись, сложила губы уточкой. Потом прикусила губу, вспоминая нюансы поведения Анны.
— Думаешь, Анечка совмещает в Академии приятное с полезным? — произнесла я язвительно.
— А это ты мне скажи, — тут же нашелся Андрей. — Или она еще не начала тебя обхаживать?
— Начала, — вынуждена была признаться я, довольно легко оценив ее поведение с нового ракурса. — Теперь понятно, чем ей Струпынин не угодил.
— Близок локоть, да не укусишь? — скосил на меня взгляд Андрей.
— Точно! — фыркнула я, тут же решив удовлетворить уже собственное любопытство. — А ты в курсе, что в Академии учатся родственники императора?
— Считаешь, что должен? — оскалился довольной улыбкой он.
Выглядел он сегодня шикарно. Темно-серый элегантный костюм. Немногим более светлая рубашка. Галстук…
На заднем сиденье лежало небрежно брошенное туда пальто из тонкой шерсти.
Да и ощущался он каким-то… не мирным — умиротворенным.
— У отца все нормально? — спросила я и, следуя наитию, посмотрела в зеркало заднего вида.
Темно-зеленый седан… Номер я не запомнила, а вот разбитую фару — да.
— Девятнадцатого покидают дворец. Двадцать первого должны перейти границу.
— Значит, конец месяца… — прикинула я по времени, когда можно было ждать в Москве. — А как вы собирались его воскрешать? — вспомнила я про сожженное поместье.
— А кто сказал, что мы собирались его воскрешать? — как-то странно посмотрел на меня Андрей. — Если бы дело было только в бумагах…
Мне только и оставалось, что качнуть головой. И ведь почти клялись, что папа доберется до границы, заберет то, что там спрятали, вернется назад и…
Про то, что заживем, как нормальные люди, я уже тогда не верила. Как оказалось, правильно и делала.
— Саш… — протянув руку, взял мою ладонь Андрей. — Ты же понимаешь…
— Не понимаю, — буркнула я. Очень хотелось обидеться, но…
Они исчезали. Андрей с Ревазом. То по одному, то сразу вдвоем. Потом возвращались, но лишь для того, чтобы снова исчезнуть.
Когда возвращались, привозили мне подарки. Рассказывали о том, где были, с кем встречались, но я чувствовала ложь, в которой лишь иногда встречалось что-то похожее на правду.
Но я не обижалась и тогда. Знала, что у мужчин есть свои тайны, о которых они должны молчать, чтобы не пугать маленьких девочек.
Впрочем, больших — тоже.
Но они, даже не догадываясь об этом, пугали.
Самый большой детский страх… Страх, что папа однажды уедет и уже никогда не вернется.
— Саш, — сжал он ладонь.
— Темно-зеленый седан с разбитой фарой, — фыркнула я, освобождая ладонь.
Он удерживать не стал. Положил руку на руль…
— Саш, — после очередного поворота вновь произнес он, — я хочу познакомить тебя с одним человечком.
— Молодой симпатичной барышней? — посмотрела я на него с насмешкой.
Вопреки ожиданию, моего тона он не принял. Да и взгляд, когда посмотрел, был… нет, не суровый, но без одобрения.
— Она знает твоего отца — вместе служили. И твою маму…
— Что?! — точно не ожидая такого, растеряно воскликнула я.
Андрей меня словно и не услышал:
— Ты только не смотри на нее… как целительница. И не спрашивай ни о чем. Может быть когда-нибудь… Но не сейчас.
Я ничего не поняла, но кивнула.
Не смотреть… как целительница.
Он должен был понимать, что теперь я это сделаю обязательно. А вот что будет потом…
Об этом я не могла даже догадываться.
* * *
Вроде и центр города, но район был тихим.
Двухэтажное здание, на стоянке рядом с которым Андрей оставил машину, утопало в зелени так, что окна второго этажа полностью терялись за раскидистыми кронами.
Соседние в плане «маскировки» ему не уступали. И хотя начавшаяся осень уже украсила полотно желтыми, оранжевыми и красными мазками, ощущение летнего буйства здесь сохранилось в полной мере.
— Я даже не удивлена, — с помощью Андрея выйдя из машины, увидела я вывеску.
Просто и лаконично: «Ателье Мари».
Я хоть и не была москвичкой, но про это ателье слышала. Сначала от Тамары Львовны, княгини Трубецкой. Затем от Юли, упомянувшей, что именно в этом ателье заказывала платье для бала первокурсников. О нем говорила и Анна Филоненко, вспоминая о том же самом бале, намеченном на конец сентября.
Теперь же, после состоявшегося в машине разговора, успех этой самой Мари, неожиданно занявшей весьма лакомую нишу нарядов для юных барышень, только вступавших во взрослую жизнь, получил если и не объяснение, то хотя бы намек на него.
Покровительство князя Трубецкого.
Или его жены.
Или их обоих.
Еще бы разобраться с причиной, но и тут можно было проследить связь между стрелковым клубом, хозяином которого был Андрей и ателье, хозяйской которого являлась знакомая ему Мари.
Возможно, то, что я чувствовала сейчас, называлось ревностью, но эту женщину я уже заранее не любила.
— Это платье я заказал для тебя на бал первокурсников, — подставляя локоть, прокомментировал мое заявление Андрей.
— А мерки ночью снимал? Пока я спала, — ухватившись за руку, продолжила я бурчать.
И ведь полностью осознавала, что веду себя, как махровая эгоистка, но…
— Зачем ночью? — вроде как не понял намека Андрей. — Взял кое-что из твоей одежды…
