– незнакомец не понравился ему с первого взгляда. В голове бородатого пижона тоже имелась «стена», но не как у лорда Фалько, а хрупкая и какая-то неправильная.
«Ментальный артефакт», – определил он, припомнив «уроки» отчима и чудом не передернул плечами при воспоминании о нем. Тот регулярно тратил едва ли не все имеющееся в доме золото на разноцветные побрякушки, которые потом заставлял ломать. После таких занятий голова болела по три дня.
Стоило приспустить магию снова, как в голове раздался неприятный хруст. Так по весне трещал под ногами истончившийся лед на озере Недволл. Надменность мигом слетела с холеного лица, а сам визитер сделал шаг назад.
– Поаккуратнее, мальчик.
– Ваш артефакт – дерьмо собачье, – пожал плечами Себастьян. – И мне плевать, кем был мой отец. У меня не складывается с родственниками.
– Понимаю, мой дорогой Себастьян. У меня с наглыми сопляками тоже не ладится, – проворчал пижон. – Вашу ж Элриссу мать, что за детки пошли? Мало мне было Блэр с ее женишком-недодемоном… ну и прочих длинноносых синтарийских ублюдков, – он перевел свои белесые зенки на целительницу, явственно давая понять, кого имел в виду. От Мэйр на короткий миг полыхнуло злостью, и Себастьян с трудом удержал силу на цепи… Вот только ринулась она не на источник агрессии, как делала всегда, а на расфуфыренного лорда.
Это было странно. Непривычно. И вместе с тем… правильно?…
«Правильно, – согласился монстр. – Целительница симпатичная, а у этого глазенки мерзкие и борода дурацкая».
Себастьян коротко хмыкнул. Мэйр тут же бросила на него быстрый взгляд, заставив смутиться, и заговорила, обращаясь уже к вошедшему:
– Ваше гребаное лордство, не соблаговолите ли вы порассуждать о красоте моего носа и законности рождения в другой раз? – С ее стороны все сильнее тянуло раздражением. – Уверена, Себастьян по горло сыт вашим сиятельным обществом, лорд Дорих, так что сейчас вы дадите ему вымыться, поесть и поспать.
Дорих насмешливо вздернул брови.
– Это приказ?
– Это руководство к действию, – невозмутимо откликнулась Мэйр. Однако ее нелюдские глаза снова недобро сверкнули. – Если вы не хотите поглядеть, во что превращаются синтарийские ублюдки, когда их пациентам доставляют неудобства.
Дорих вскинулся и явно хотел сказать очередную гадость, однако Фалько ему не дал.
– Тихо, Арлен, – начал он миролюбивым тоном. – Мэйр права. Пацан от нас никуда не денется. А про его папашу мы еще поговорим. В более… конфиденциальной обстановке.
И глянул на Себастьяна так, что ему тут же захотелось согласно закивать, мол, говорите о чем хотите, мне неинтересно. Вранье, конечно, но сбрить щетину, от которой нещадно чесались щеки и подбородок, смыть с себя многодневную грязь и поесть хотелось больше, чем слушать душещипательные сказочки о разлученных родственниках.
«Нормальный человек хоть поинтересовался бы».
«Я не нормальный. Тебе ли не знать?»
«И то правда».
К удивлению Себастьяна, спорить этот Дорих не стал. Фыркнул что-то уничижительное, развернулся на каблуках и вскоре исчез в одном из коридоров. С его уходом стало не в пример легче – сила тут же успокоилась, понимая, что ни ему, ни Мэйр больше ничего не угрожает. Знать бы еще, с чего ему вздумалось защищать целительницу. Вряд ли той вообще что-либо угрожало: на безобидного котенка Мэйр не похожа, скорее, на хищную кошку – с когтями, клыками и прочими врожденными данными убийцы.
– Милые у вас тут люди, – протянул Себастьян. – И да, «тут» – это где вообще?
Своевременный вопрос, ничего не скажешь. Особенно для того, кому в людных местах и поселениях лучше не появляться. С другой стороны, не он же сюда пришел, а значит, возможные жертвы на совести этих… лордов.
«А милашка на тебя хорошо влияет», – довольно ухмыльнулся монстр. Будто приятную новость услышал, не иначе.
«Заткнись».
«Вот ты уже не плачешься по каждому человечку…»
«Заткнись нахрен».
– Добро пожаловать в Иленгард! – Голос Мэйр, резкий и ядовитый, отвлек Себастьяна от разговора с самим собой. – Хоть и столица, а все равно дыра. Только ублюдки все сплошь высокомерные лорды.
– Захочешь избавиться от сотни-другой – обращайся, – хмыкнул Себастьян, прежде чем подняться с койки. – Опять наденете наручники?
– Изумительное нахальство, – картинно умилился Фалько, прежде чем вернуться к деловому тону. – И без наручников обойдемся, все равно с подменыша толку больше. Мэйр, ты же здесь работала, должна ориентироваться? Я разберусь с одеждой и едой, а ты отмоешь парня.
– Самолично? – подчеркнуто сухо уточнила Мэйр.
– Ну-у, тут вы сами разберетесь, не маленькие уже.
Скроив похабную физиономию и не менее похабно подмигнув, лорд удалился.
Себастьян, дождавшись, пока Фалько скроется за поворотом, повернулся к Мэйр.
– Я не собираюсь сбегать.
– Можешь попробовать, – великодушно разрешили ему. – Идем.
Стоило переступить порог, как в голове сплошным потоком зазвучали сотни чужих мыслей. Разбуженная шумом сила дернулась было вперед, отчего Себастьян непроизвольно сделал шаг назад, в спасительную тишину камеры. Справляться с хаосом в собственных мозгах он худо-бедно научился, да и вновь превращаться в потерявшего контроль берсерка перед Мэйр не хотелось. Как и навредить ей – целительница стала первой, кто не думает о нем как о свихнутом монстре. Глупо с ее стороны. Но приятно, этого не отнять.
– Сейчас. Привыкну только.
Едва лишь чужая рука легла на плечо, как назойливый шум в голове… нет, не отступил, но сделался не таким навязчивым и раздражающим. Мэйр мягко потянула его вперед, побуждая идти дальше, и Себастьян пошел. По пути он отстраненно размышлял, что такое эта девчонка проделала с ним- дважды – и как за считаные минуты умудрилась усмирить чудовище, которое сам Себастьян не смог посадить на цепь за восемь лет. Но ему не удалось выдумать внятного объяснения, кроме как «это магия».
«А еще она мне нравится».
Себастьян закатил глаза.
Душевые оказались здесь же, за одной из давно не крашенных дверей – судя по всему, этот этаж не часто принимал гостей, и за его состоянием не следили. Впрочем, не Себастьяну придираться к облезшей краске или сколотой плитке: совсем недавно купальней ему служила лесная речушка, по берегам которой росли камыши и квакали лягушки. В озере Недволл вода была чище, но летом его облюбовывали всякие влюбленные парочки, которым нипочем была дурная слава «озера самоубийц» и легенды о «сотнях неупокоенных душ». Сладкую романтическую чушатину о любви и звездах (а на деле – о том, кто кого и в какой позе поимеет) слушать не хотелось, а думали глупые мальчики и девочки очень громко.
Себастьян стащил через голову то, что когда-то называлось рубашкой. Поморщился – мало того, что она вся была в каких-то подпалинах, да и в целом больше напоминала лохмотья, так и
