Когда она, наконец, через сорок минут, истратив всю горячую воду на этаже, выбралась из душа, то забраться в свою прежнюю одежду уже не смогла. Та не только была грязной и протертой, но и изрядно попахивала тиной и тухлой рыбой. Стирать ее уже бесполезно. Оставлять на память — глупо.
— Прощайте, королева, — выбрасывая футболку с изображением монаршей особы и другие вещи в мусорку, произнесла она и почувствовала облегчение. Словно Леа Суарес не просто приняла душ и переоделась, словно она выкинула в мусорное ведро свою старую жизнь.
Форма, которую выдали в хозяйственной части, была несколько великоватой. Потому, что ее шили на парней, а не на девчонку, ростом в 158 сантиметров. Ботинки и вовсе болтались, даже если подложить в них несколько рулонов ваты. Новые уже заказали, но пока пришлось надеть свои же кроссовки. Грязные, но удобные и еще относительно новые. Три года для вещей Леа — не срок.
Вернувшись в комнату, девушка подошла к зеркалу. Из него смотрела совершенно иная Леа. Иная. И эта девушка ей понравилась. К тому же, форма сидела не так плохо, как ей сперва показалось. Подогнув манжеты черной рубашки, девушка отрегулировала длину рукава, подогнув снизу штанины — отрезала по линии сгиба ножницами, услужливо одолженными соседкой. Вот только пиджак при всем старании посадить не получалось. Поэтому оставалось лишь ждать, когда комплект формы, по снятым с девушки меркам, прибудет в академию. Ей обещали, что скоро. Насколько быстро в академии происходит «скоро» девушке еще предстояло выяснить.
— Ты потрясно выглядишь, — заметила Бри, наблюдая, как ее соседка по комнате убирает волосы в высокий хвост. — Чай будешь? Вкусный. Молочный улун.
— Нет, спасибо, — бросив настороженный взгляд на напиток, отказалась девушка.
— Ты светлая? Брось, я знаю, что ты светлая. Все в академии уже знают. Мне пришлось принять тьму, как на третий курс переводчиц перешла. Светлых в академии Растона не бывает. Максимум — нейтральные, но не дальше, чем до третьего курса. Там жесть начинается. Хотя, слышала, что первокурсников на шпионском в первый же день лицом в такое, извиняюсь, дерьмо окунают, что многие бегут без оглядки. Так что будь готова ко всему!
Напряженное выражение лица соседки подсказало девушке, что то, о чем она говорила, уже свершилось. На заданный вопрос Леа утвердительно кивнула и к своему удивлению получила в ответ сочувствие. Ей было приятно, что в таком чужом месте, встречаются отзывчивые и добрые люди.
— А, чуть не забыла. Вот. Тебе тут записка пришла. Под дверь подсунули. Читать не стала.
Конверт действительно плотно заклеен. На просвет текст письма не виден. Порвав бумагу, она выудила небольшую записку.
«Площадь у фонтана через час. Одна. Записку уничтожь». Кажется, игра началась…
— Бри. В столовой кормят новичков?
— Если тебе выдали пропуска — кормят.
— Спасибо, — девушка улыбнулась и, захватив карточки, направилась обедать.
Чистая и почти в пору одежда, собственная комната и даже кровать. А самое главное — доступ к душу в любое время дня и ночи! Леа едва заметно светилась, когда шла по коридорам академии, что не осталось незамеченным. Если на улице, при переходе из одного корпуса в другой странности не бросались в глаза, то в административном корпусе игнорировать их уже не получалось. Все встречные парни почему-то считали необходимым при виде Леа присвистнуть, поиграть бровями, а то и шлепнуть по заднице. В итоге, в столовую она попросту побежала, чтобы не дать возможность акулам отщипнуть от нее кусок побольше. Причин такого резкого изменения отношения к себе она не находила. Леа красива, но не красивей других. Обычная девушка с приятной внешностью, курносым носиком, миндалевидным разрезом глаз, с густыми бровями, румянцем на белоснежных щечках и шелковыми русыми прядями, спускающимися до лопаток. Как все. И, тем не менее, только на нее обрушилось внимание мужского сообщества академии.
Стоя с разносом, девушка молилась богам, чтобы очередь поскорее закончилась, и она могла забиться куда-нибудь в уголок и спокойно пообедать. Леа больше не светилась и не радовалась, поняв, что в академии Растона все мимолетно. Особенно все, что связано с радостью. Излишнего внимания она никогда не любила.
— Виктория Хелли к куратору Блэквелу. Виктория Хелли к куратору Блэквелу, — по столовой разлился мягкий женский голос. На задницу девушки под громкий смех за спиной легла очередная рука.
— Живо убери, если не хочешь ее лишиться! — Леа вдруг осознала, что ножик, который всегда был при ней, исчез. В тот момент, когда ее опоили, еще был при ней, а когда девушка принимала душ, ножа уже не было. Сейчас бы он крайне пригодился, чтобы казаться более убедительной.
— Светлая, а кусается? — маслянисто улыбнулся блондин. Природа наделила его лицо удивительной россыпью прыщей разного размера и формы. Леа даже скривилась и, для демонстрации готовности драться, оттолкнула обидчика, стоявшего слишком близко.
— Светлая, но не святая.
Парни, разглядев что-то в лице светлой, мгновенно сникли. Второй, высокий и худой шатен, сально усмехнулся.
— Ему, значит, можно трахаться, а нам нельзя. Говнюк!
— Идем отсюда. Смотри, светлая. Заступничество не вечное. Мы до отбора подождем, ага.
Обидчики живо ретировались из столовой, а девушка стояла, в совершенной растерянности. Кто говнюк и чье заступничество? О чем они говорили?
— Что будете?
Она не сразу поняла, что вопрос предназначался ей. Упитанная женщина на раздаче, поправив чепчик, уставилась на Леа.
— Вы мне очередь задерживаете! Выбирайте быстрее, девушка.
— Положите мне, пожалуйста, что можно, — скромно попросила она. Женщина удивленно хмыкнула и выдала гороховый суп, пюре с мясной котлетой, два куска хлеба и чай. Для Леа настоящий праздник.
До столика в углу дошла не без боя. Со всех сторон к ней тянулись руки и летели скабрезные шуточки ниже пояса. Если бы не сильный голод, бросила бы поднос и скрылась бы где-нибудь, чтобы спокойно сгореть со стыда. Вместо этого, прикинувшись глухой и слепой, она поставила поднос на столик. Благодаря жизни на улице, Леа знала: никогда не поворачивайся к противнику спиной. Всегда держи его перед собой, а спину — прикрытой. Именно поэтому она предпочла видеть всех, а спину закрыть стеной. И это было мудрое решение. Не успела она и ложку в рот отправить, как за столик уселся парень.
— Светлая. Меня Эштон зовут. Третий курс. Староста. Барон. Богат, хорош собой, темный маг второй ступени, специализация поиск.
— И с какой целью ты мне это сообщаешь… Эштон? — все же преодолев страх перед взбудораженной толпой, она отправила в рот ложку горячего супа. Со второй не спешила, тщательно проверяя вкус. Для надежности ковырнула картофелину, рассмотрела бульон. Ничего подозрительного. Отодвинула еду подальше от парня, чтобы не подсыпал ничего, и уставилась на него.
— Трахаться хочу. С тобой.
Вторая ложка супа живописно украсила лицо Эштона пережеванным картофелем и горохом. Девушка подавилась. Манерно стирая с лица неудавшуюся попытку соблазнения, он решил, на всякий случай, уточнить:
— Это понимать как отказ?
— Именно!
— Эх, жаль, силой нельзя, — посмотрев на нее, как на кусок мяса и, разве что, не облизнувшись, барон поднялся, поклонился и ушел.
Желая поскорее сбежать из академии хотя бы ненадолго, Леа налегла на суп. Когда стул рядом с ней вновь был занят, она нанесла упреждающий удар:
— Пошел вон! — подняла взгляд. Калеб. Смотрит виновато. Улыбается.
— Все равно пойти?
— Это ты мне отомстил так, да?
— А ты пленных не берешь, сразу в атаку, — ухмыльнулся он и расслабился. — Ничего личного. Ты была моим заданием по предмету «захват и удержание заложников». Пятерку, кстати, получил.
— За то, что опоил меня? Великолепно. Поздравляю, — она отставила пустую тарелку супа и приступила ко второму, предварительно осмотрев его. Леа не знала, что пропофол или кетамин, используемые для быстрого усыпления жертвы, неразличимы в еде. Это прозрачные вещества и, подловив момент, пока собеседница отвернулась, Калеб в прошлый раз вылил выданную дозировку вещества в ее компот. Время ухода в наркоз — 30–60 секунд. Даже толком не осознать, что произошло. Тем не менее, она с усердием осмотрела пищу и отодвинула от Калеба стакан с чаем. Впрочем, все равно попросила:
