гонялись за цыплятами, а также ехали верхом незнакомые солдаты. Если они и не обратили внимания на наши пыльные одежды и уставшие конечности, то по нашим раскрытым ртам было совершенно понятно, что мы были не здешними. Солдаты, спешившие попасть домой, начали нас подгонять, но мы шли медленно, так как нам было любопытно всё разглядеть. Мы пялились вокруг и толкали друг друга локтями, чтобы обсудить то, что увидели.
Жители стояли в дверях и наблюдали за нами прищуренными глазами, нахмурившись и скрестив руки. Везде, где находились люди, обязательно встречался кусок дерева, который служил дверью. Это было нужно для уединения, как объяснил мне когда-то Саалим. Меня восхитило это роскошество. Там также были небольшие дыры, которые Саалим назвал окнами. Он рассказывал мне, что они пропускали внутрь ветер и свет. В некоторых окнах виднелись висящие горшки с чем-то зелёным по краям. Другие окна закрывали тонкие ткани. А в некоторых торчали крошечные лица с любопытными глазами, которые смотрели на нас.
Это место не было похоже на необитаемые руины, в которые приводил меня джинн Саалим. Казалось, что это было так давно, хотя не прошло ещё и полугода.
Порыв ветра ударил мне в лицо. Я вдохнула и почувствовала запах моря — мокрой жизни — который смешивался с сухостью пустыни.
По мере того, как мы продвигались дальше вглубь города, здания становились больше, дома и магазины располагались теперь близко друг к другу, а люди казались громче и веселее. Но они также более явно выражали своё неудовольствие. Я могла пересчитать по пальцам обеих рук то количество раз, когда кто-то кричал нам, чтобы мы возвращались туда, откуда прибыли.
Но холодный приём не уменьшил нашего восхищения городом, хотя я съёживалась каждый раз, слыша оскорбления.
На широком перекрестке, в конце одной из улиц, находилось невероятное количество магазинов с чудесными прилавками. Их стены были выкрашены в яркие цвета, и на них висели таблички — одна изощрённее другой. Между магазинами сновали люди, но меня привлекло движение на одной из крыш. Там, наверху популярного магазина на углу, стояла женщина на плоской крыше. Она облокотилась на край, когда мы проходили мимо. Что-то в ней показалось мне знакомым. На ней были надеты плотные и длинные одежды, похожие на мои, но меня привлекло её лицо. Она смотрела на нас с теплотой, словно приветствовала. Это разительно отличало её от остальных.
— Он никогда не закончится, — сказала Тави в благоговении, не обращая внимания на нападки.
Она переводила взгляд с домов на широкую брусчатку под ногами, а затем на яркие растения, которые карабкались по каменным стенам. Она осторожно коснулась стены, словно та могла сломаться, и бережно провела пальцем по листу.
— Он такой мягкий.
Я тоже его потрогала. Мы захихикали, опьянённые нелепостью происходящего.
— Что вы делаете? — завизжала какая-то женщина крикливым голосом, вышедшая из дома, который мы трогали.
Я промычала что-то нечленораздельное.
— Здесь для вас ничего нет. Держите руки при себе и проходите.
Она выставила вперёд подбородок, а мы обе отвернулись в другую сторону и поспешили на середину улицы, чтобы даже не пытаться больше сделать нечто подобное. Когда мы отошли в сторону, она пробормотала что-то про солеискателей.
— Они не рады нас видеть, — прошептала я.
Тави пожала плечами.
— Они ведь нас не знают.
В трещинке между камнями я заметила цветы, которые узнала — их лепестки были плотно закрыты на солнце.
— Ночной жасмин, — я указала на цветок. — Он раскрывается ночью.
Тави посмотрела на цветы, качающиеся на ветру, и улыбнулась.
Я уже не могла разглядеть пустыню у нас за спиной — только низкие дюны, которые возвышались над городом. Чем дальше мы заходили в Мадинат Алмулихи, сопровождаемые солдатами, тем более озабоченной я становилась. Я знала, что этот город был огромным, но я не ожидала, что буду чувствовать себя в нём такой маленькой.
— Как ты думаешь, куда мы идем? — спросила Тави.
Я пожала плечами, так как меня занимал тот же вопрос. Люди из моего поселения собрались вместе. Чем дальше мы шли, тем ближе мы придвигались друг к другу. Наш дом казался нам теперь ребёнком, маленьким и хрупким, по сравнению с этим городом. Моё лицо вспыхнуло от стыда, когда я вспомнила о той гордости, которую моя семья — а иногда и я сама — испытывали по отношению к нашему дому. Самый большой в пустыне, центр солеторговли! А Соляной король — самый могущественный человек! Мой отец считал себя богом, сидящем на троне из соли. И сейчас, как никогда, я поняла, что он был, в сущности, слабым мужчиной, с украденным сокровищем и иллюзией власти.
Та деревня была всем моим миром, пока Саалим не показал мне, что за её пределами есть что-то ещё. И вот теперь я смотрела на этот мир. Но я была не готова.
Жители Алмулихи продолжали пялиться. Они казались мне необычными в своих ярких одеждах с открытыми шеями и лицами. Их волосы развевались на ветру, и они все говорили такими мелодичными голосами.
Фироз и Рашид подошли к нам с другого конца колонны. Улыбка Фироза растянулась до ушей.
— Мы знаем, как попасть в байтахиру, — сказал Фироз. И продолжая идти рядом с нами, объяснил: — Амир сказал, что мы быстро доберёмся до неё пешком. Вообще-то, мы её уже прошли.
Рашид продолжил объяснять, но я его не слушала. Почему они спросили об этом Амира? Что если он рассказал Саалиму? Он может подумать, что я испорченная, и ни за что не пустит меня во дворец.
— Нам надо найти женщину по имени Кахина, владелицу байтахиры. Она подыщет для нас место, где мы сможем остановиться, и даст работу, — сказал Рашид.
Мой желудок перевернулся.
— Хорошо, — сказала я. — Значит, всё удачно складывается?
Фироз и Рашид согласились со мной и начали обсуждать, что они собираются посмотреть и сделать в городе, невзирая на холодный приём.
— …слышал, что игорные дома здесь просто огромны. Там подают еду и напитки до самого рассвета! — улыбка Фироза сделалась невозможно широкой.
— Мы теперь в настоящем городе, — сказал Рашид.
Тави замедлила шаг и отстала от них.
— Я не хочу, — прошептала она, уставившись в спину Рашида.
Она словно ждала, что я предоставлю ей какой-то другой вариант, какое-то решение, которое я держала в рукаве всё это время.
— Я тоже. Но что нам ещё остаётся? Нам нельзя разделяться.
Куда могли пойти мы с Тави в этом огромном враждебном месте?
— Это временно. Нам нужен ночлег и…
— Работа, — огрызнулась она.
— Я уверена, что Кахина знает,
