Я сопела, пыхтела, грызла ноготь, отстукивала по полу носком туфли. Дима приобнял меня, пытаясь успокоить. Но когда эта похотливая сволочь закинула на бедро моего мужика ногу, повисла на его шее и совершила неприличное движение бедрами, я сорвалась. Из ушей повалил пар, глаза налились кровью, в руке само собой оказалось яблоко, и я метнула его в цель, выбив десять очков об голову наглой бабы.
— Страйк! — заорала я, когда она с криком полетела на пол.
— Ты охренела?! — взвизгнула зараза, вскакивая с пола.
— Не лапай чужое! — завелась я, взлетая на стол.
Дима только руками в воздухе хлопнул, когда я пронеслась через стол, задрав юбки, и спрыгнула на пол. Народ застыл с открытыми ртами. Но мой бронепоезд уже мчался, гонимый слепой яростью и подвываниями бабули:
— Так ее, шалаву, внученька!
— Инна! Мама! — пыталась призвать нас к порядку моя мама.
— Сделай ее, доча! — неожиданно ожил мой папа.
— Коля! — возмутилась мама.
Рома попробовал меня отловить.
— Сердце мое, не стоит…
— Уйди, — с глухой угрозой в голосе произнесла я, отодвигая его с дороги.
Дима несся следом. Рома замер, явно осмысливая мое указание. Стервозина попятилась от моей перекошенной физиономии, выкрикнув:
— Ты ненормальная?
— Да, — честно ответила я и прыгнула на нее.
За спиной ревел банкетный зал. Наращенные патлы стервозины летели во все стороны. Когда меня с нее стащил Дима, в моих руках так и обвисли накрученные светлые пряди. На ее роже красовался кровоподтек под глазом, на щеке следы от моих ногтей. У меня съехала на бок фата, на плече остались следы от зубов хищницы. В крови еще бурлил адреналин, потому я стянула с ноги туфлю и запустила ею в стерву, поднимающуюся с пола. Пнула Диму, вырываясь, врезала кулаком в челюсть Роме и, прихрамывая из-за отсутствия одной туфли, удалилась из зала, гордо задрав голову. Какая свадьба без драки? На своей свадьбе драку устроила я. Все традиции соблюла, свадьба удалась на славу.
Мой победоносный поход закончился в женском туалете, где я торжественно выкинула искусственные пряди в мусорное ведро и посмотрела на свое отражение. Н-да, такой зверской рожи у меня еще никогда не было.
— Если бы я знал, что ты на такое способна, я бы сразу выбрал фото хулиганской девочки на коллаже, — сказал Рома, останавливаясь в открытых дверях.
Я бросила на него свирепый взгляд, и Грейн подошел ко мне. Следом за ним вошел Дима. Он присел передо мной на корточки и надел на ногу туфельку.
— Ну что ты завелась? — с теплой улыбкой спросил Рома. — Ты же знаешь, что мне никто, кроме тебя не нужен.
— Нечего лапать чужое, — проворчала я, утыкаясь лбом в грудь Грейна.
— Вот и нас бесит, когда к тебе кто-то прикасается, — Дима поправил мне фату и прижался сзади, положив руки на талию.
— А теперь и нам все объясните, — в дверях стояли мама, бабушка, папа, баба Лида, за ними маячила Надька. Рядом с ней Костик. Остальных я не видела, но там явно кто-то был еще.
Мальчики вопросительно посмотрели на меня. Я вышла вперед, вздохнула и решилась.
— Мама, папа, бабушки и все остальные. Думайте обо мне, что хотите, но… Они мои, оба. Рома тоже мой муж, теперь и Дима. У меня два мужа сразу, и любой козе, которая протянет к ним руки, я буду рубить их похотливые грабли на корню. Все.
— А я так и знала, — осклабилась бабуля. — Меня не проведешь. Больно уж смотрели они друг на друга нежно.
— Инулечик, — мама растерянно смотрела на меня.
— Ну теперь ясно, почему моя мужская честь чуть не пострадала, — произнес папа. — Нет, а что? Геи даже женятся. А тут два нормальных мужика.
— Разврат, — махнула рукой баба Лида.
— Ну ты даешь, подруга, — завистливо протянула Надька.
— Во! — сунул ей фигу под нос Костик. — Не мечтай.
— Доча, но как с двоими-то? А если всплывет? Это же незаконно, — сокрушенно сказала мама.
— Наш брак оформлен по законам другой… страны, — ответил Рома.
— И жить мы там будем, — собравшись с духом, выпалила я.
— Но будем навещать вас, — закончил Дима.
— Ох, грехи мои тяжкие, — вздохнула мама. — Звонить-то хоть будете?
Мы дружно кивнули. Мама вздохнула и раскрыла родительские объятья зятьям. Они шагнули к ней.
— Коля, капельки мои далеко? — деловито спросила бабушка. — Элке капни, ее сейчас, кажись, удар хватит.
— Чистый экстаз, — простонала мама, и папа быстренько оторвал ее от зятьев. Пожал им руки и велел:
— Возвращаемся.
Когда мы вернулись в зал, хищницы уже не было. Мои мальчики переглянулись и подошли к Лёле. Она внимательно выслушала их и кивнула. Пока народ запивал стресс, неизвестно откуда притащили кресло, которое поставили перед столом. Лёлик усадила меня на него.
— Подарок для любимой, — громогласно объявила она.
По залу полилась мелодия пятой прелюдии Шостаковича, немного грустная, нежная и романтичная, и из полумрака, как и на той лесной поляне, созданной Симой, вышли мои мужчины. Они склонились в церемониальных поклонах своей Родины, после встали на одно колено и подали мне руки. Я вложила в их ладони свои пальцы и поднялась с кресла. И как тогда, Рома отступил в тень. Дима повел меня по залу. Я смотрела ему в глаза, в которых плескались безграничные любовь и счастье. Счастье от нашего единения, от того, что впереди у нас целая вечность. Он вновь опустился на одно колено, обвел меня вокруг себя и передал Роме. Заботливые и такие надежные руки обняли меня, вознося на волнах мелодии в самый центр Вселенной. Я таяла под его взглядом, превращалась в звездную пыль, искрящуюся от невероятного счастья.
— Спасибо, — прошептала я, глядя на него.
— За что? — улыбнулся Рома.
— За то, что украл меня, — ответила я.
— И украл бы еще тысячу раз, — сказал Рома.
— А я бы столько же раз попытался отнять, — Дима подошел к нам и принял меня у Ромы, тут же вновь возвращая ему.
В этот момент я подумала, что задохнусь, если они вдруг исчезнут. Просто нечем и не для кого будет дышать дальше.
— Вместе, — сказал Рома.
— Навсегда, — подхватил Дима.
— И никак иначе, — срывающимся от волнения голосом произнесла я.
Они обняли меня, словно укрывая от невзгод и чужих взглядов. Защищая и оберегая. Черт возьми, я нашла свою любовь. И может на одну хрупкую землянку слишком много этого невероятного инопланетного счастья, но оно все мое, и я не откажусь ни от одного из моих мужчин, потому что иначе я потеряю часть своей души, в которой они так быстро и так прочно поселились. Мы счастливы, и пусть весь мир катится в бездну!
