Кивнув советникам, склонившим головы при нашем появлении, я вошла следом за монархом в его кабинет. Не оглядываясь, государь прошел к своему креслу и бросил:
— Присаживайтесь.
Мое место было напротив короля, на противоположном конце длинного стола. Усевшись, я приветливо улыбнулась тем, кто приветствовал меня, пока Его Величество не заговорил. Но стоило ему хлопнуть ладонью по столу, и внимание всех сосредоточилось на властителе Камерата.
— Ваша светлость, господа советники, — ровно произнес Ив, — сегодня я собрал вас по особо важному случаю. Я собираюсь жениться, и имя моей избранницы вам всем хорошо известно. Мой выбор не подлежит сомнению или обсуждению, ибо был сделан много лет назад, и я лишь ожидал особых условий, чтобы этот брак стал возможен. Итак, время пришло. — Взгляды всех советников обратились ко мне, и король произнес: — Вы верно поняли, господа, перед вами сидит ваша королева и будущая мать истинного наследника трона. О предстоящей свадьбе я объявлю на балу, который состоится через две недели, а до того времени наш разговор является тайной. — Советники согласно кивнули. — А теперь к главной сути Совета. Ее светлость всем вам хорошо известна, как женщина незаурядная и деятельная. Герцогиня и ее род совершили немало добрых дел во славу и на пользу Камерата. Памятуя о заслугах ее светлости и учитывая ее характер, нам стоит отойти от старых правил, которым подчинялись королевы прежде, и прописать новые. И по этой причине вы здесь. Я готов выслушать вас. Говорите.
Я ощутила, как кровь бросилась мне в голову. Так вот, что задумал мой господин! Прекрасный ход, Ив, великолепный! Ты решил связать мне руки и заткнуть рот, не позволив в будущем настаивать на чем-то, что превысит прописанный сегодня Кодекс поведения и разрешенных дел. Умница, Ив! Мой взгляд уперся в короля, он, кажется, вовсе не замечал моего молчаливого негодования. Государь переводил взор с одного советника на другого, наконец, добрался до меня и приподнял брови, обозначив вопрос и недоумение.
Хорошо… хорошо-хорошо, пусть так. Еще ничего не потеряно. Возможно, король сам себя загоняет в ловушку. Советники – не государь, они не подвержены его порокам и норову. Часть из них искренне симпатизировали мне, поддерживали выводы и решения. Всё еще может быть весьма недурно. Надо просто успокоиться и взять себя в руки. Кто знает, чем закончится этот Совет? Результат пока непредсказуем, но будет записан и станет документом государственной важности. Сначала пусть выскажутся. Хорошо.
Расслабившись, я откинулась на спинку стула, уместила ладони на столешнице и превратилась в слух. Мне сейчас высказываться не полагалось.
— Добрая новость, — прочистив горло, произнес новый глава Тайного кабинета – граф Муннмур. — Мы все ожидали этого дня и, смею заметить, выбор Вашего Величество примечателен. Нашей госпожой станет наша соотечественница, успевшая завоевать уважение и почитание камератцев. Да, у Камерата будет превосходная королева.
— Благодарю, — приподняв уголки губ в улыбке, кивнул монарх. — Мы с вами одного мнения. Но что же вы можете сказать по существу заданного вопроса?
— Пока мне сложно высказаться, — осторожно произнес его сиятельство. — Дело касается супруги монарха, и прежние правила были идеальны, однако ее светлость и впрямь необычная женщина. Я полагаю, что ей будет сложно следовать известному закону, и это приведет нас к… простите, к возможному устранению Ее Величества, чего бы вовсе не хотелось.
— Очень бы не хотелось, — кивнул король. — Третий брак должен стать более удачливым и счастливым, чем два предыдущих. А потому выскажетесь.
— Я полагаю, что нам предстоит несколько изменить, но не переписать известный Кодекс, — заговорил министр по внутренним делам королевства – граф Лоф.
— Да, это было бы недальновидно, — согласился Муннмур. — Ее светлость показала себя, как особа здравомыслящая, чьи суждения трезвы и обоснованны, но следующая королева будет иной, в этом нет сомнения. Я не говорю, что она окажется глупой, но будет воспитана по всем известным правилам, а стало быть, неспособная к управлению. А если ей будет присуще честолюбие, то измененный Кодекс может нанести вред королевству. И пусть герцогиня Канаторская показала мудрость в управлении своим герцогством, но она не может стать соправителем Вашего Величества.
— Согласен, — кивнул Лоф. — Властитель должен остаться один.
— Кто еще считает также? — спросил Ив, и все советники, включая меня, подняли руки.
Я была согласна, что следующая королева может использовать изменения во зло, а так как ее мужем станет мой сын, то мне вовсе не хотелось, чтобы ему что-то угрожало, тем более, его супруга. Отмена основного закона открывала королеве путь к власти, а значит, порождала возможность заговора и покушения. Нет, такого допустить было нельзя, потому пусть король остается на своем троне в одиночестве, к равной ему власти я не рвалась.
— И всё-таки, — заговорил граф Атленг, — по моему мнению, за ее светлостью стоит оставить место в Совете.
— В каком качестве? — полюбопытствовал монарх.
— В прежнем, государь, в качестве вашего советника. Вряд ли кто-то оспорит мое утверждение, что разум герцогини светел и удивительно трезв для женщины. Простите, ваша светлость, я вовсе не оспариваю женский ум. Однако вы мыслите иначе, а потому я и выделяю вас.
— Не могу не согласиться, — кивнул Муннмур. — Должность советника может остаться за королевой. Это не противоречит основному закону, потому что дается не в обязательном порядке, а по желанию государя. Герцогиня Канаторская заслужила право голоса в Совете. И если нужно обосновать, то ее управление Канатором подтверждает справедливость местонахождение здесь с сохранением права голоса. Королева не станет соправителем, ее голос не будет решающим, однако она сможет принимать участие в обсуждении важных вопросов и высказывать собственное мнение.
— Да, это будет справедливым, — поддержал Лоф.
— И я не имею возражений, — отозвался министр Юстиции – барон Коод.
Я едва заметно выдохнула. Большинство голосов прозвучало. Четверо против двух промолчавших, и одним из этих двух молчунов была я сама. Мой взгляд переместился к королю. Он постукивал пальцами по столешнице, чем выдавал свое недовольство.
— И как же вы, господа, видите участие королевы в Совете, если она будет в тягости? — спросил Ив. — Беременные женщины уязвимы и подвластны чувствам. Не думаю, что переживания пойдут на пользу моим детям. К тому же, вряд ли моя супруга сможет посещать Совет в это время, как и тогда, когда младенцу требуется внимание матери. Что это за советник, которого не будет на его месте год, а то и больше? Я собираюсь иметь не менее пятерых детей, двое-трое из которых должны быть мальчиками. А учитывая мой возраст, с деторождением я медлить не собираюсь. Не жалю более находиться в том состоянии, в каком пребываю сейчас, когда от моего рода из мужчин остался я, да мой двоюродный дед, чей возраст не позволяет покидать пределы его дворца.
Советники переглянулись, воля короля стала им понятна, а я вновь ощутила прилив злости. Покусав губы, я несильно ударила ладонью по столу, и общие взгляды устремились в мою сторону.
— Государь, — заговорила я, — позволено ли мне задавать вам вопрос?
— Разумеется, ваша светлость, — благожелательно улыбнулся монарх, но позу изменил, став настороженным и собранным. Верно, мой дорогой хищник, сдаваться без боя я не намерена.
— Могу ли я сделать вывод, что беременность от Вашего Величества несет угрозу моей жизни и здоровью?
Коод закашлялся, остальные сдержались, Атленг и вовсе сделал вид, что ничего не слышал. Он увлеченно пересматривал документы, принесенные с собой. Ив изобразил вежливое удивление, и я пояснила:
— Вы предрекаете мне немощность, а то и вовсе полное истощение и нервную болезнь. По моим наблюдениям, беременные женщины полны сил и здоровья. Если же случаются недомогания, то у магов есть немало зелий, чтобы избавиться от них. Вам служит сам верховный маг, он, полагаю, в силах обеспечить королеве легкую беременность.
